Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-385-9, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 Перед вечером, наконец, спросил меня князь, долго ли я пробуду в своей деревне и далеко ли она? Я ему сказал, что собственно сам я не имею никакой нужды, а приехал к нему по его велению.

 — «Очень хорошо, сударь! сказал он, так пожалуйте ж ко мне в понедельник в Богородицк. Там мы рассмотрим планы, чтоб нам можно было сделать описание».

 Сие предложение смутило меня еще более. «Изрядное это и право изрядное будет дело, думал я; поезжай я в деревню свою и живи опять два дни в скуке и в темноте, а лучше я здесь останусь», и потому сказал князю, что мне в деревне своей делать нечего и я лучше здесь где–нибудь к мужику пристану и пробуду это время.

 — «Очень хорошо! сказал он, так пожалуйте здесь ночуйте». Совсем тем о лошадях и о квартире мне опять позабыто.

 «Что это за поступок?» думал я и велел слуге пристать где–нибудь к мужику и купить лошадям корма, а другого послать за оставшим в деревне моей экипажем.

 По наступлении вечера стал я откланиваться, но князь удержал меня вместе ужинать. «Это хорошо–таки, думал я, но не ночевать бы мне на голой лавке у мужика, это–то будет не слишком хорошо».

 Совсем тем я отужинал и хотел иттить, но тогда сказали мне, что тут для меня комната сыскана и постеля приготовлена. Сие меня несколько порадовало, и таким образом расположился я тут ночевать. Но, о! далась мне эта ночка, долго была она мне памятна.

 Комнатка случилась какая–то маленькая, задняя и походившая более на конуру; кровать короткая, жар ужасной, духота несносная мух с три пропасти, а сверх всего того беспокойные мысли! Но как бы ни было, но я ночевал и препроводил сей день в надежде и сумнении. С одной стороны по всему сомневался я в том, чтоб могло воспоследовать мне определение, а с другой князь не сказывал еще мне ничего еще решительного и достоверного, а только перед вечером, во время прогуливания, отведя меня к стороне и приметя, может быть, мое неудовольствие сказал:

 — «Вы пожалуйте будьте уверены, что кроме вас на сем месте никто не будет, если г. Опухтин пойдет в отставку», что можно было толковать и так и сяк. Однако я уже заехал и хотя тужил, что по пустому поехал, но делать было уже нечего.

 По утру на другой день пошли мы опять ходить и весь день проходили, проговорили и проездили опять по местам разным. Я во все сие время примечал и рассматривал князя, и находил в нем чудной и странной характер.

 Казалось мне, что был он человек очень добродушной, неспесивой, однако не слишком далекого и острого разума, а притом в мыслях и предприятиях, не слишком основательным. Сии замечания обясняли мне уже очень многое и я не стал уже его поступкам удивляться.

 Казалось мне, что был он человек очень добродушный, но спесивый, однако не слишком далекого и острого разума, а притом в мыслях и предприятиях не слишком основательным. Сии замечания обясняли мне уже очень многое, и я не стал уже его поступкам удивляться.

 Я обедал и ночевал опять у него; но и в сей день не говорил он об определении меня ни слова, хотя я час от часу более примечал, что у Опухтина и на уме не было иттить в отставку, а неволею его столкнуть князю никоим образом было не можно, да и не было и повода и причины к тому; ибо, во–первых, оказал он ему очень многие услуги, и князь был бы неблагодарным, если б восхотел ему сделать некое неудовольствие; во–вторых, у князя, по доброте его души, не было столько и отваги, чтоб сие сделать.

 Одним словом, я сам в мыслях от князя того не требовал, и мне досадно было бы, если б он для меня сделал сему достойному человеку какое неудовольствие, который нес свою должность прямо исправно и рачительно и ничего дурного не сделал.

 Со всем тем не прошел и сей день без особливого происшествия. Князь удивил меня опять неведомо как одним странным предложением, а именно, не соглашусь ли я с ним ехать в деревню его Плавскую Сергиевскую для компании?

 Смешно мне это очень показалось!

 «И сюда–то, государь мой, — думал я тогда сам в себе, — я по–пустому поехал, а туда зачем таким ехать, истинно уже не ведаю. И так я недели две прогулял, а то еще недели три проездить по пустякам не знаю из какой благодати!»

 В таковых помышлениях вздумал я от него отмолчаться, и, спросив, долго ли он проездит, не сказал ни слова, и чрез то принудил догадываться, что я туда ехать не намерен. По счастию, он не стал более меня к тому принуждать, а то была бы для меня новая и великая комиссия.

 В воскресенье, т.е. в самые заговины, поехали мы наконец в Богородицк, и заезжали обедать к Полунину Федору Ивановичу, особе особливого примечания достойной.

 Он жил, как небогатый дворянин, в своей изрядной деревушке, почитался великим экономом; но в самом деле был хитрый, пронырливый, лукавый, лицемерный льстец и корыстолюбец и, происходя из низкого рода, умел правдами и неправдами нажить себе именьице и подбился рассказами своими князю в любовь и благоволение.

 Тогда приезжал он нарочно в Бобрики звать князя к себе на перепутье и угощал его и всех нас всячески, водил по своему саду и заговорил всех нас своими баснями.

 По приезде в Богородицк, который мне впервые тогда видеть и узнать случилось, обходили и осмотрели мы также все места. Князю надлежало тогда и тут закладывать маленький дворец и церковь, и он показывал мне все сделанные к тому приготовления.

 Сим занялись мы почти до самого ужина, и я даже устал ходючи с князем, и как уже не предусматривал в замечании всего дальней надобности, то мне все сие начало уже и прискучивать, и я стал уже помышлять о том, как бы скорей убираться домой, видя, что толку никакого нет и не будет.

 План волости Богородицкой, для смотрения которого я более в Богородицк ехал, был огромный и так велик, что мне не было и способа и места его рассматривать; к тому ж никто меня к сему и не побуждал.

 Мы видели его лежащим в превеликом выдолбленном бревне, в магазине, и князь не сказал мне ни слова, а мне и подавно не было нужды самому набиваться на труд, великую мне задержку учинить могущий. Между тем ждал я, что мне князь скажет, и готовился уже проситься домой, но, по счастию, князь и сам не замедлил.

 Ввечеру, выждав свободное время, сказал он мне:

 — Пойдем–ка, сударь, походим!

 Я тотчас догадался, зачем он меня зовет, и не сомневался, что хотелось ему со мною поговорить наедине, в чем и не обманулся.

 Он, отведя меня от дома опухтинского, где он остановился, на несколько десятков сажен на лужок подле насаженной березками главной от колокольни аллеи, и видя, что мы были одни, начал со мною обясняться.

 — Говорил я, — сказал он мне, — с Опухтиным и спрашивал его; но он отдумал иттить в отставку и намерен побыть еще года два при своей должности для оплаты долгов своих; а вы видите сами, что мне по неволе отставить не можно: он так много трудился в приведении волостей сих в порядок, и мне совестно сделать ему какое–либо неудовольствие.

 Кровь во мне взволновалась вся при услышании сих слов. Я хотя и предвидел все сие и к отказу сему готовился, однако дух мой не мог никак, чтоб не смутиться несколько в сию решительную и критическую минуту.

 Со всем тем я имел столько еще над собою власти, что, не подав ему ни малейшего знака неудовольствия и не сказав на сие ничего, дал ему волю продолжать далее свою речь.

 — Со всем тем, — продолжал он, — будьте вы уверены и поверьте мне как честному человеку, что как скоро он пойдет в отставку, то никого иного сюда не определю, кроме вас.

 Услышав сие, поклонился я ему и начал обясняться, говоря, что я сего места не искал и не просил и нимало не добиваюсь того, чтоб для меня сделано было г. Опухтину какое неудовольствие и он против хотения был бы отрешен от своего места.

 — Нет, ваше сиятельство! — продолжал я. — В таковом бы случае я и сам не согласился бы иттить на сие место, ибо вы могли бы то же и со мною сделать; а я с охотою возвращусь в прежнее свое уединение, где до того времени был доволен своим жребием, да и впредь надеюсь быть довольным.

 Приятно было весьма князю сие услышать, и сколько смущался он до того, по доброте души своей не зная как мне сказать отказ, о котором заключал, что будет мне натурально неприятен, столько обрадовался, вдруг услышав такой мой отзыв.

 Он похвалил образ и расположение моих мыслей и совестился неведомо как, что навлек на меня труды и хлопоты по–пустому, и не находил довольно слов к изъяснению мне о том своего сожаления. Но я тотчас пресек сие, сказав:

 — Что касается до сего, то, пожалуйте, ваше сиятельство, тем не беспокойтесь; труд сей был не велик и для меня ничего не значащий; к тому ж езда сия доставила мне случай взглянуть на свою епифанскую деревнишку; следовательно, была не совсем пустая и для меня неотяготительна.

 Князь был и сим отзывом моим, как казалось, очень доволен, но вдруг потом предложил мне еще вопрос, меня крайне удививший. Он сказал, что ищет он купить еще для государыни в степных местах деревню душ в тысячу. Итак, ежели найдет, то не соглашусь ли я туда ехать осматривать и над тою бы я мог получить дирекцию.