Чарльз Стросс - Акселерандо

• Название: Акселерандо
• Автор: Чарльз Стросс
• Жанр: Научная Фантастика

Тридцать лет назад мы жили в мире телефонов с дисками и кнопками, библиотек с бумажными книжками, игр за столами и на свежем воздухе и компьютеров где-то за стенами институтов и конструкторских бюро. Но компьютеры появились у каждого на столе, а потом и в сумке. На телефоне стало возможным посмотреть фильм, игры переместились в виртуальную реальность, и все это связала сеть, в которой можно найти что угодно, а идеи распространяются в тысячу раз быстрее, чем в биопространстве старого мира, и быстро находят тех, кому они нужнее и интереснее всех.

Манфред Макс — самый мощный двигатель прогресса на Земле. Он генерирует идеи со скоростью пулемета, он проверяет их на осуществимость, и он знает, как сделать так, чтобы изобретение поскорее нашло того, кто нуждается в нем и воплотит его. Иногда они просто распространяются по миру со скоростью молнии и производят революцию, иногда надо как следует попотеть, чтобы все случилось именно так, а не как-нибудь намного хуже, но результат один и тот же — старанием энтузиастов будущее приближается. Целая армия электронных агентов помогает Манфреду в этом непростом деле. Сначала они — лишь немногим более, чем программы автоматического поиска, но усложняясь и совершенствуясь, они понемногу приобретают черты человеческих мыслей, живущих где-то там, in silico. Девиз Манфреда и ему подобных — «свободу технологиям!», и приходит время, когда электронные мыслительные мощности становятся доступными каждому. Скорость появления новых изобретений и идей начинает неудержимо расти, они приносят вне новые дополнения разума и «железа», и петля обратной связи замыкается.

Экспонента прогресса превращается в кривую с вертикальной асимптотой. Что ждет нас за ней?

Перевод — torque_xtr.

Оригинал — http://www.antipope.org/charlie/blog-static/fiction/accelerando/accelerando-intro.html (under Creative Commons 2.5.)

---

Поэтому ты и торчишь тут с нами, обезьянами, цинично отмечает Сирхан-прайм. Он генерирует отражение-Элизу, которое продолжает поддакивать кошке, а сам обращает свое внимание на вечеринку.

В Атомиуме душно. Неудивительно, ведь здесь тусуется человек тридцать, не считая официантов. Звучит музыка — несколько локальных широковещательных каналов работают на всю катушку, синхронизируя стиль с перепадами настроения гуляющих, и из динамиков льется хардкор-техно, вальсы, рага…

«Ну как вам вечер, народ?» Сирхан отрывается от интегрирования одного из своих застенчивых философов. Он возвращается к реальности и замечает, что его стакан опустел, а его мать смотрит на него поверх коктейльного бокала с не сулящей спокойствия ухмылкой. В бокале что-то светится, на Амбер — черный бархатный костюм-кэтсьют, обтягивающий ее как вторая кожа, и туфли на высоком каблуке, и она уже заметно пьянеет. По субъективному возрасту она моложе Сирхана — иногда он чувствует, как будто в его жизни появилась необычно мудрая младшая сестра, которая заменила собой исходную мать, оставшуюся дома и погибшую вместе с Империей Кольца десятилетия назад. «Глянь на себя! Что за дело жаться в углу на такой вечеринке? Э, да у тебя стакан пуст. Хочешь вот эту кайпиринью? И пошли, познакомлю тебя кое-с-кем…»

В такие моменты Сирхан диву дается — что же, во имя Юпитера, его отец углядел в этой женщине? (а с другой стороны, в другой мировой линии — в той, из которой вернулась эта ее версия, он и не углядел — что это означает?) «Только если там нет перебродившего виноградного сока» — говорит он смиренно, и позволяет себя увести. Они проходят мимо нескольких очагов болтовни, и мимо печальной с виду гориллы, потягивающей длинный коктейль через соломинку. «Опять твои активисты Акселерациониста?»

«Ну почему же?» Они направляются прямиком к стайке девочек, которых он пытался не замечать в лифте. У них блестят глаза, они жестикулируют сигаретными мундштуками и бокалами с напитками — в общем, втянулись в эту вечеринку начала двадцатого века полностью. «Рита, познакомься с Сирханом, сыном моей другой ветви. Сирхан, это Рита. Она тоже историк. Почему бы вам…»

Темные глаза, подведенные не пудрой и не карандашом, но имплантированными в кожу хроматофорами, черные волосы, ожерелье с огромными жемчужинами, изящное черное платье до пола и легкое смущение на лице сердечком. В другом веке она была бы клоном Одри Хепберн. «Это не вас я встретила в лифте?» Смущение распространяется на щеки и становится заметным.

Сирхан краснеет, не зная, как ответить. Тут кто-то встревает между ними: «О, вы тот самый хранитель, перестроивший докембрийскую галерею в соответствии с телеологическим наследием? Знаете…» Нарушитель высок, самоуверен, и блондинист. Сирхан понимает, что терпеть ее не может, только увидев, как она размахивает пальцем.

К его удивлению, Рита-историк сердито поворачивается к ней. «О, Марисса, заткнись наконец. Это вечеринка, а ты весь вечер, как заноза».

«Ничего» — выдавливает он. В этот момент что-то на краю его сознания заставляет поддакивающую куклу-отражение, слушающее кошку, выпрямиться и сбросить целую кучу свежей памяти в главный поток. Что-то очень важное, что-то о Зловредных Отпрысках, отправляющих звездолет к маршрутизатору и собирающихся притащить оттуда что-то к себе обратно в логово — но люди вокруг поглощают столько внимания, что ему приходится отложить это «на потом».

«Нет, чего» — заявляет Рита. Она показывает пальцем на нарушительницу, которая с явно самоутверждающимися интонациями говорит что-то о неверности телеологических интерпретаций. «Пыщь! Уфф. О чем мы?..»

Сирхан моргает. Почему-то все вокруг, кроме него, теперь не замечать эту несносную Мариссу. «А что сейчас произошло?» — осторожно спрашивает он.

«Я ее нуллифицировала. Только не говори, что еще не установил Супер-Пыщь? Держи». Рита кидает ему копию идеи из местного хранилища. Он осторожно исследует ее, и генерирует пару специализированных оракулов Тьюринга — проверить на возможности зависания. Похоже, это что-то вроде приложения для зрительной коры, который имеет доступ к базе эйген-лиц, и субсистему подключения к зоне Брока. «Ставь и наслаждайся. Вечеринки без тёрок!»

«Не знал о том, что…» Сирхан умолкает — он загружает модуль. (Параллельно с этим на краю его сознания кошка что-то несет про модули бога, про метастатическую сцепленность, и про то, как сложно выращивать личности на заказ, а его частное глубокомысленно кивает каждый раз, когда она делает паузу). В поле его зрения появляется что-то вроде внутреннего века, и опускается на глаза. Он оглядывается. Один угол палубы занимает что-то вроде расплывчатой капли, издающей раздражающее жужжание. Его мать, похоже, о чем-то оживленно разговаривает с каплей. «А это хорошая штука…»

«О да, на таких встречах помогает просто безмерно». Тут Рита поражает его, взяв его за руку и ведя к официанту. Он видит, как ее сигаретный мундштук сжимается, уплотняется и превращается в легкое утолщением у запястья ее театральных перчаток. «Прости за отдавленную ногу — я была тогда несколько перегружена. Амбер Макс — действительно твоя мать?»

«Не совсем. Она не эйген-мать» — мямлит он. «Это реинкарнация версии, которая отправилась к Хендай +4904/-56 на борту Выездного Цирка. Она вышла замуж за франко-алжирского аналитика афер вместо моего отца, хотя по-моему, пару лет назад они уже развелись. Моя настоящая мать вышла замуж за имама, но они оба погибли от последствий Экономики 2.0.» Рита, кажется, ведет его к тому же окну, откуда Амбер утащила его ранее. «Зачем ты спрашиваешь?»

«Потому что тебе, похоже, неприятна простая болтовня» — тихо говорит Рита — «…и тебе не слишком хорошо посреди толпы. Да, скажи, а это ты осуществил то потрясающее вскрытие когнитивной карты Витгенштейна? Той самой, с превербальной Гёделевой последовательностью?»

«На самом деле…» Он прокашливается. «Ты считаешь его потрясающим?» Вдруг, подчиняясь порыву, он отщепляет отражение, чтобы идентифицировать личность этой Риты, разузнать, кто она, и чего она хочет. Разузнавать о ком-то больше, чем можно узнать и просто так, в обычной болтовне, обыкновенно не стоит усилий. Но похоже, она неплохо знакома с его работами. Почему? И вот уже три его версии поедают ресурсы со скоростью реального времени — вместе с тем Сирханом, который болтает с Айнеко. Если продолжать и дальше так ветвиться, можно влезть в бытийный долг.

«Думаю, да…» говорит она. У стены стоит скамейка, и вдруг оказывается, что они сидят на ней рядом друг с другом. Это не опасно мы не в личном пространстве и даже не рядом, чопорно говорит он сам себе. Но он глядит на нее, улыбающуюся ему, чуть наклонившую голову, и раскрывшую губы, и на миг сквозь него проносится головокружительное осознание некоей вероятности. Что если она собирается отбросить все приличия? Как непристойно! Сирхан верит в достоинство и сдержанность. «Я очень увлекалась этим». Она протягивает ему еще один сгусток динамической памяти. Там — детальная критика его анализа матриофобии Виттгенштейна в контексте гендерно-дифференцированных языковых конструкций и общества Вены девятнадцатого века, и там — некоторая гипотеза, которая вызывает у Сирхана негодование. У него перехватывает дыхание: там предполагается, что он сам, а не кто угодно еще, мог разделить искаженные представления Витгенштейна. Да что это за гипотезы такие?! «Что ты про это думаешь?» — спрашивает она с ухмылкой чертовки.

«Э-э-гхе-кхе…м-м-м». Сирхан пытается достать проглоченный язык обратно. Рита, шурша платьем, забрасывает ногу на ногу. «Я… Я должен сказать, что… Ах-х!» Он снова проглатывает язык, поскольку в этот самый момент его частные воссоединяются, и сбрасывают в его память образы определенно порнографического содержания. Ловушка!! — вопят они. Груди, бедра и лобок — как он не в силах не заметить, гладко выбритый… Картины горячей и дикой страсти ширятся и застят его внутренний взор. …Матушка пытается сделать нас столь же распущенными как и она сама!.. Оказывается, одно из его когнитивных отражений только что провело несколько секунд сетевого времени (и несколько месяцев субъективного) с одним из ее отражений, решив, что раз у нее настолько интересные исследовательские идеи, можно закрыть глаза на то, что она — пробивная западная женщина, и ничем себя не стесняет. Он помнит, как хорошо проснуться в одной постели с этой женщиной, которую он почти не знает, спустя почти год супружеской жизни. «Что это??» — выпаливает он, чувствуя, как отчаянно горят уши и жмет одежда.

«Просто размышляю о возможностях. Мы могли бы многое сделать вместе». Она обвивает руку вокруг его плеч и нежно притягивает к себе. «Давай посмотрим, что мы можем вместе?»