Андрей Воронин - След тигра

• Название: След тигра
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2004
• ISBN: 985-14-0797-6

Суперагент ФСБ Глеб Сиверов по прозвищу Слепой ступает на опасную тропу Уссурийской тайги, чтобы разгадать тайну тигра-людоеда.

---

— Красавец, — обернувшись к Тянитолкаю, сказал Глеб. — Это не ваш?

— Не наш, — ответил Тянитолкай, с ненавистью глядя на череп. — В той экспедиции рыжих не было. Охотник, наверное. Вернее, браконьер. Да, кто-то здесь времени даром не терял…

— О чем вы? — спросила сзади Горобец.

— О погоде, — хмуро ответил Тянитолкай. — Не торопи события, сама все увидишь.

Глеб уже нащупал продолжение тропы и перебрался туда. Тянитолкай занял его место, освободив путь для Евгении Игоревны. Та шагнула вперед, стала одной ногой на скрытую под грязной водой скользкую кочку и тут увидела то, о чем только что разговаривали ее спутники.

— О господи! — сказала она и тут же вскрикнула: — Ай!..

Глеб услышал этот испуганный крик и понял, что Горобец упала, раньше, чем его ушей коснулся тяжелый всплеск. Ленивая волна ударила его сзади под колени, ряска закачалась на черной воде, и торчавшая в трех метрах от Глеба коряга несколько раз медленно поднялась и опустилась, как будто кто-то махал рукой из-под воды, зовя их присоединиться к компании. Судя по доносившимся сзади звукам, Горобец совершенно потеряла голову от ужаса и делала то, чего ей делать было нельзя: колотила по воде руками, дергала ногами, хрипела, булькала и пускала пузыри, сквозь которые время от времени прорывались полные слепой паники отрывистые крики.

Осторожно, стараясь не делать резких движений, Глеб развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел, как Горобец барахтается в полутора метрах от тропы. «Это как же ее угораздило так далеко улететь? — с чувством близким к бессильному отчаянию, подумал Сиверов. — Нарочно, что ли, от кочки оттолкнулась, чтобы уж наверняка? Ну, и как прикажете ее оттуда вылавливать?»

Вопреки его подозрениям, Тянитолкай даже не подумал бросить свою начальницу в беде, а немедля поспешил на выручку.

— Держи! — крикнул он и протянул Глебу испачканный тиной, скользкий конец своей слеги.

Глеб ухватился за него, отдав должное тезкиной смекалке: балансируя на скользкой да вдобавок еще и невидимой глазу кочке, он вряд ли преуспел бы в спасательных работах. Заручившись надежной опорой, Тянитолкай протянул Евгении Игоревне свой карабин, впопыхах повернув его стволом вперед — так, словно собирался не вытащить «солдата Джейн» из трясины, а пристрелить, чтобы не мучилась.

Горобец дико посмотрела в дуло направленного на нее карабина, испуганно отшатнулась, а потом, сообразив, вцепилась в ствол обеими руками. Глеб постарался покрепче упереться ногами в скользкую, вязкую почву, предчувствуя дальнейшее.

— Готов? — не оборачиваясь, спросил Тянитолкай и, не дожидаясь ответа, начал тянуть.

Он оказался силен, а Горобец увязла крепко, так что Глебу пришлось туговато. Покрытый жидкой грязью конец слеги норовил выскользнуть из ладони, и очень скоро Глеб почувствовал, что начинает потихонечку съезжать со спасительной тропы — еще немного, и самого придется вытаскивать.

— Постарайся сбросить рюкзак! — сдавленным от усилий голосом крикнул он. — Женя, брось рюкзак! Брось! Из-за него все утонем к чертовой матери!

Горобец его, похоже, не слышала, а Тянитолкай слышал, конечно, но почему-то даже не подумал повторить его слова — видно, было ему не до того. Держась одной рукой за конец слеги, а другой — за приклад карабина, он напоминал узника, распятого на цепях перед публичной казнью. Трясина мало-помалу начала отпускать свою жертву, и тут Глеб заметил такое, что разом позабыл обо всем: и о публичной казни, и о собственном весьма сомнительном и шатком положении, и о необычной вешке — словом, обо всем, кроме карабина, который Тянитолкай держал за шейку приклада.

Карабин этот был виден Глебу во всех подробностях, и притом как раз с нужной стороны. Флажок предохранителя находился в крайнем нижнем положении, а обтянутый грязной перчаткой палец Тянитолкая лежал хоть и не на спусковом крючке, но совсем рядом с ним. Одно неловкое движение, одна попытка поудобнее перехватить скользкий приклад, и спасать будет уже некого…

Глеб колебался совсем недолго. Затем он выпустил свою слегу, на которую до этого опирался, торопливо вынул из кобуры пистолет и навел его на Тянитолкая.

— Ну-ка сними палец с курка, — сказал он железным голосом и сам взвел курок. — Живо!

Этот голос и щелчок взведенной пружины заставили Тянитолкая обернуться раньше, чем смысл произнесенных Глебом слов достиг его сознания.

— Чего? — спросил он, тупо уставившись в ствол «глока».

— У тебя карабин снят с предохранителя и палец на спусковом крючке, — подробно объяснил Глеб. — Надо что-то делать, Петрович, потому что иначе что-нибудь сделаю я. Или слегу выпущу, отправлю тебя поплавать, или башку продырявлю, чтобы пиявки тебя заживо не жрали. Ну?!

— Чего? — переспросил Тянитолкай.

Потом до него дошло, он медленно повернул голову и внимательно осмотрел свою руку с таким выражением, словно это был какой-то посторонний предмет.

— Во, блин, — сказал он, — а я и не заметил…

— Палец, — медленно, раздельно повторил Глеб. — Палец, говорю, убери. Так ведь и до несчастного случая недалеко. Тянитолкай вынул указательный палец из-под защитной скобы.

— Теперь предохранитель, — напомнил Глеб и был вознагражден сухим металлическим щелчком передвинутого предохранителя. — Вот умница. Ну а теперь давай, как в сказке про репку: тянем-потянем…

ГЛАВА 10

Вопреки настоятельным просьбам Федора Филипповича, машину, подогнали к самому трапу. Вдобавок ко всему это снова оказалась «Волга», и даже не черная, как та, на которой он ездил в Москве, а того отвратительного глухого синевато-серого цвета, который Потапчук ненавидел всю свою сознательную жизнь. Правое переднее крыло этого лимузина щеголяло кое-как выправленной вмятиной, вокруг которой сквозь краску уже начали проступать предательские пятнышки ржавчины, зато антенны спецсвязи и даже синий проблесковый маячок были тут как тут — антенны блестели, маячок сверкал, вот разве что сирену никто не додумался включить. «Все еще впереди, — спускаясь по трапу, сердито подумал Фёдор Филиппович. — Вот как только тронемся, так они ее и включат. Жалко, парочку БТР и почетный караул не додумались прислать. Верно в народе говорят: заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет…»

Было жарко, сквозь тонкую сероватую пленку облаков размытым слепящим пятнышком угадывалось солнце. В самолете Федор Филиппович задремал и пропустил мимо ушей прощальную речь стюардессы, где та, помимо всего прочего, напомнила пассажирам о разнице во времени между Москвой и этим местом. Теперь, спускаясь по трапу, Потапчук попытался вспомнить, на сколько и в какую сторону ему надлежит перевести часы, но так и не вспомнил, хотя, по идее, подобные вещи генералу ФСБ полагалось бы знать назубок. Полагалось, конечно, и Федор Филиппович все это знал, он даже наглядно, как наяву, представлял себе карту часовых поясов, и не только бывшего СССР, но и всей планеты, но сегодня, сейчас, ему будто гвоздь вбили в то место, которым он обычно думал и вспоминал, — сколько ни бился, сообразить, который здесь час, он так и не смог.

Стоявший у приоткрытой дверцы «Волги» подтянутый молодой человек в модном, но заметно нуждавшемся в утюжке темно-сером штатском костюме, белой рубашке с однотонным галстуком и солнцезащитных очках, бывших в Москве последним писком моды сезона три назад, заметив и узнав генерала, просиял, словно Федор Филиппович был его богатым родственником из Америки. Он распахнул заднюю дверь машины, подождал, пока оттуда выберется грузный мужчина лет сорока пяти, с пышными черными усами и в мятом, будто жеваном, черном костюме, а затем метнулся к трапу и застыл, вытянувшись по стойке «смирно». Только что под козырек не взял, дурень. Впрочем, если бы отечественный строевой устав позволял козырять с непокрытой головой, как это принято, к примеру, у тех же американцев, этот красавчик так бы, наверное, и поступил: приложил бы ладонь к пустой своей голове и торчал бы на виду у всего честного народа. Как же, генерал приехал, из самой Москвы, прямо с Лубянки… Надо произвести впечатление, а то кто его знает, что он задумал? Говорит, что по делу, а потом окажется, что явился он с проверкой, с комплексной, будь она неладна!

Все это было понятно, естественно и вполне простительно. Вернее, было бы, если бы не одно обстоятельство: устраивая себе эту командировку, Федор Филиппович трижды звонил в здешнее управление по телефону, лично общался с начальником — вспомнить бы, кстати, как его зовут, этого полковника, а то неловко получится — и убедительнейшим образом просил и даже приказывал никаких торжественных встреч не устраивать, никаких машин к трапу не подавать и вообще сделать все как можно незаметнее. «Вот это, наверное, здесь и называется — не привлекать к себе внимания, — думал генерал, разглядывая встречающих. — Нашли в гараже самое старое корыто, прилепили на крышу милицейскую мигалку и считают, что дело в шляпе — все скромно, скромнее некуда. Может, они и брюки нарочно не стали гладить, чтобы смешаться с толпой?»