Софья Прокофьева - Сказка о ветре в безветренный день

• Название: Сказка о ветре в безветренный день
• Автор: Софья Прокофьева
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Сказка
• Год: 1967

Аннотация издательства: «Дорогой читатель! В этой сказке, как и во всякой другой сказке, рассказывается о борьбе добра и зла. Поэтому ты встретишься в этой книге с чудесной девочкой Матей и с её Братьями и с жестоким королем, который замышляет подлую войну, больше похожую на убийство из-за угла.

Но добро побеждает! И если ты будешь читать внимательно, то сказка поведёт тебя по пути к этой победе через опасности и невероятные приключения. Она приведёт тебя в Белую башню, где расцвёл цветок-невидимка, потом приведёт тебя на бал, где вместо одной принцессы вдруг окажутся две.

Ты спросишь: «А разве может быть ветер в безветренный день?» И сказка расскажет тебе о ветре свободы, который принёс людям избавление от рабства и лжи.»

Иллюстрации В. Алфеевского.

---

— Одна из них это она! Эта девчонка! — прошипел Цеблион. — Заприте двери! Поставьте стражников около окон! Следите, чтобы она не залезла на подоконник!

— Дурак, идиот, балда! Зачем тебе только платят деньги? Разве ты не чувствуешь своим дрянным носом, что я принцесса? — визжал противный голос.

— Злюка, негодяй, жестокий человек! Зачем только ты существуешь на свете? Нюхай хорошенько, я — настоящая принцесса! — кричал милый голос.

— Какая?.. — в замешательстве переспросил Главный Хранитель.

— Но ведь это вы должны опреде…

— Папка, — вдруг сказал Цеблионок, — а что ты мне дашь, если я скажу, какая из них принцесса?

— Всё, всё, что ты попросишь, сыночек!

— Пятьдесят порций пломбира, идёт?

— Ты простудишься! — простонал Главный Хранитель. — Ты будешь чи…

— Тогда ничего не скажу!

— Ну ладно, ладно! Только скорее!..

— И пистолет, стреляющий пробками!

— Ладно, ладно!

— Папка, вот эта настоящая принцесса. Она пахнет ландышами и… розами. Ну, она сама меня попросила… подлей да подлей немножко маминых духов… Всё равно мама умрёт, и я буду королевой… Пристала ко мне… А мне что? Мне-то всё равно… Ну я и подлил ей немножко!..

— Держите её! — заорал Хранитель Запахов и, как огромная жаба, прыгнул на принцессу, которая пахла одними ландышами.

Он схватил её за плечи и затряс изо всех сил.

На пол упал колпак с красной кисточкой.

И все увидели Матю.

Матя стояла посреди зала и вся серебрилась, как будто была покрыта инеем.

На светлых волосах Мати был венок из ландышей. Ландыши падали на румяные щёки и горячие уши. Ландыши висели на шее как ожерелье. Они выглядывали из рукавов и торчали из карманов её старого передника… Даже к единственному башмаку длинной болотной травой были привязаны пучки ландышей.

Ландыши были свежие и упругие. Кое-где на них ещё блестели капли росы.

И ландыши пахли.

Щётка так загляделся на Матю, что забыл обо всём на свете. Он даже забыл, что висит в воздухе и его держат грубые руки невидимых стражников.

— Какая ты красивая!.. — прошептал он. — Какая ты красивая…

Но тут все зашевелились.

Женщины зашипели как кошки, а мужчины зарычали как собаки.

— Не надо было этого делать, — прошептал Щётка. — Ты попалась потому, что хотела мне помочь…

Матя тряхнула светлой головой. Ландыши от этого запахли ещё сильнее.

— Ерунда, — сказала она. — А ты попался потому, что хотел помочь мне…

Цеблион от ярости кусал себе руки.

На руках оставались полукруглые следы зубов, похожие на собачьи укусы.

— Из-за такой жалкой, ничтожной девчонки… — стонал он. — Всё погибло! Такой великий замысел! Такая идея! А я так долго ждал! Почему я не выпрыгнул тогда из окна? Я бы раздавил, задушил эту девчонку! О… мой сын!..

— Мы тебя казним!!! Слышишь, мерзкая девчонка??? — заорал Министр Войны. — Мы тебя казним!!!

— Ну и пусть! — сказала Матя своим ясным, звонким голосом.— А может быть, я хочу, чтобы меня казнили?

Конечно, ни одна девочка на свете не хочет, чтобы её казнили. Это Матя просто так сказала. Она просто надеялась. что кто-нибудь из невидимок лопнет от злости.

— И войны не будет! — крикнул Щётка.

— А тебя мы тоже казним!

— Ну и пожалуйста! Подумаешь! Плакать не буду!

— Дура!!! — рявкнул Министр Войны. — Твои братья согласились!!!

— Врёшь,— закричала Матя, поворачиваясь к нему, — я тебе не верю! Это ты нарочно врёшь, чтобы меня…

— А вот посмотри!

Главный Хранитель шагнул к ней, на ходу расстёгивая карман своей куртки. Он достал из кармана какую-то бумагу и развернул её перед Матей.

— Видишь, что здесь написано? Видишь, вот тут: «Для нового станка нужно…», а здесь «кузнечные мехи», а здесь «длинная труба». А вот их подписи. Видишь, глупая девчонка?

Матя ничего не могла прочесть.

Буквы разбегались в разные стороны, как муравьи в муравейнике, развороченном палкой.

Но почерк… Она не могла его спутать… Она узнала почерк своего Старшего Брата.

Матя страшно побледнела. Она стала белее ландышей. Весь зал поплыл у неё перед глазами. Негритёнок Щётка стал каким-то маленьким и уплыл куда-то в сторону.

— Если это так, — тихо сказала Матя, — если это правда, то мне больше не нравится жить… Мне всё противно…

Матя села на пол и закрыла лицо руками. Венок съехал ей на одно ухо. Потом она ещё ниже опустила голову и уткнулась лицом в колени.

Вид у неё был такой жалкий, что невидимки захихикали от злорадства и удовольствия.

Матя сидела скорчившись. Она поджала под себя голую маленькую ногу. Лица её не было видно. Теперь она была похожа на холмик, сплошь заросший ландышами.

Глава 16. О ТОМ, КАК ЩЁТКА, ВЕЛИКИЙ САДОВНИК И НЕВИДИМЫЙ ТРУБАЧ СТАРАЛИСЬ УТЕШИТЬ МАТЮ

Камера помещалась в нижнем этаже Чёрной башни.

Если бы она была повыше, то она оказалась бы как раз под камерой, где сидели Братья. Тогда Матя слышала бы их шаги, слышала, как иногда что-то тяжёлое падает на пол. Она слышала бы скрежет металла и сосредоточенные голоса Братьев.

Но даже хорошо, что она всего этого не слышала. Ведь она огорчилась бы тогда ещё больше.

В камере было сыро, холодно и неуютно.

По стенам бегали разные сороконожки и ползали пауки. Им-то, конечно, здесь очень нравилось. Они даже не знали, что живут в тюрьме. А для людей здесь было самое плохое место на свете, потому что они никуда не могли уйти отсюда, ни убежать, ни уползти.

В углу камеры прямо на полу стояла короткая свеча. В другом углу на соломе сидели Матя, Щётка и Великий Садовник. Около них тихо вздыхал Невидимый Трубач, которому и в тюрьме не разрешали снять колпак-невидимку.

— На это у нас есть свои невидимые соображения! — сказал ему капитан невидимых стражников. — Вот отрубим тебе голову, тогда…

Перед каждым из узников стояло что-то похожее на чёрный гриб. Это была кружка с водой, покрытая куском сухого чёрного хлеба.

Щётка быстро съел свой хлеб и выпил воду. Ведь он никогда в жизни не ел ничего другого.

Хлеб и вода, стоящие перед Невидимым Трубачом, тоже постепенно исчезли. Даже Великий Садовник отломил от своей корки несколько кусочков.

И только Матя ни к чему не притронулась.

— Неужели ты ничего не будешь есть? — ужаснулся Щётка. — Ведь нас казнят только завтра утром. Неужели ты и на казнь пойдёшь голодная?

— Она разочарована, — прошептал Трубач. — О, это ужасно — быть разочарованной в таком нежном возрасте!..

Щётка придвинулся к Мате.

— Ну, Матя, ну поешь… — прошептал он, стараясь заглянуть ей в глаза. — Ты что, плачешь?

Матя подняла глаза. Её светло-зелёные глаза стали совсем тёмно-зелёными. Они были сухими и горячими.

— Я больше никогда не буду плакать, — сказала она.— Я плакала, когда мне было чего-нибудь жалко. А теперь мне больше ничего не жалко. Мне всё противно. 

— И я? — прошептал Щётка и опустил голову.

— Не спрашивай меня. Я не буду тебе отвечать. Потому что я не хочу тебя огорчать.

Но Щётка огорчился.

Он ужасно огорчился. Он упал на пол, и руки его мяли солому. Рыдания просто разрывали ему грудь.

Он уткнулся лицом в солому, задыхаясь и кашляя от соломенной трухи и пыли.

Великий Садовник положил руку на его худое плечо. Рука у Великого Садовника была тяжёлая и древняя. По ней, как корни, извивались синие и коричневые жилы.

— Ты не права, девочка! Ты поступаешь слишком жестоко… Так нельзя…

— А они? Они не поступили жестоко? Я им так верила. Больше, чем себе. Я была хорошей… Ну, может быть, я не была уж такой хорошей… но я хотела быть хорошей, потому что они были такие хорошие! Я хотела, чтобы все люди на земле стали похожи на них… А они… Лучше бы их…

— Ох!.. Ты бы предпочла, чтобы Братьев казнили?!

— Да! — в запальчивости закричала Матя, вскакивая на ноги. Ландыши посыпались на солому. — Да! Хотела бы! Я бы тогда тоже умерла от горя. Но я умерла бы от хорошего горя. Я бы всё равно не могла без них жить. А теперь пускай меня казнят. Я всё равно умру от плохого горя. Мне всё противно! Мне всё отвратительно!

— Странная девочка, — прошептал Великий Садовник.— Ты ещё ничего не знаешь и знаешь слишком много. Но в жизни так много прекрасного…

— Ничего, ничего в ней нет прекрасного! — И Матя упала лицом на колючую солому.

— Музыка! — тихо сказал Невидимый Трубач. — Глубокая и печальная. Она могла бы рассказать всё, о чём я сейчас думаю. И о том, что меня ждёт завтра утром.

— Мама… — всхлипнул Щётка, — я только не знаю, какие они бывают. Но я думаю, что мама — это самое лучшее на свете!

— Природа, — сказал Великий Садовник. 

Он посмотрел на небо в тюремное окно. Окно было маленьким и квадратным. И небо было похоже на чёрный носовой платок с вышитой в одном углу серебряной звездой. — Прекрасно каждое дерево и каждый цветок.