Николай Эпштейн - Хоккейные истории и откровения Семёныча

• Название: Хоккейные истории и откровения Семёныча
• Автор: Николай Эпштейн
• Издательство: Советский спорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5–9718–0067–1. 240

Эта книга вместила в себя рассказы о первых шагах отечественного хоккея, о последовавших за годами хоккейного детства и отрочества долгих периодах триумфа советской хоккейной школы во всем мире. В ней также собраны некоторые заметки о шведском хоккее, пользующемся в России неизменным уважением.

---

И про доморощенных молодых игроков — тоже все верно. Я весь Союз объездил в поисках молодых да талантливых. И находил и приглашал в «Химик», где эти молодые и талантливые в «звезд» превращались. Но и своих немало мы в собственной детской школе воспитали, особенно, когда свой Дворец спорта построили. Этот дворец вообще дал мощный импульс развитию Воскресенска, стали к нам приезжать все лучшие команды Союза, фигуристы посещать, концерты устраивались. И так далее. Помню, я «дал» лед Олегу Протопопову и Людмиле Белоусовой, когда их (было такое дело) стали как–то затирать, «вставлять палки в их коньки». Поселил я знаменитую пару в нашей гостинице и сказал: «Тренируйтесь». Знаю, что до сих пор Олег с Людмилой меня за то время добрым словом вспоминают. Открытка их у меня в серванте стоит: оба в полете, на льду, в красивых костюмах: «Вспоминаем Вас часто! Обнимаем крепко. Люда и Олег». Вот нормальные человеческие отношения: есть возможность, помоги ближнему, протяни ему руку и это окупится тебе сторицей. Я в этом не раз убеждался.

Но вернемся к собственной молодежи, к хоккейным кадрам. Только пятеро игроков осталось в «Химике» из состава 1965 года в команде 1970 года. Ох, не любил я расставаться с хоккеистами. До душевного скрежета, до боли в груди. Я по характеру своему человек к людям привязывающийся, а тут поскольку лет вместе проводили, в тяжких, порой, ситуациях оказывались, преодолевали их, взлетали на гребень успеха. И привыкали друг к другу, и друзьями становились. Но время, что с ним поделаешь? А оно–то с человеком делает все, что хочет. У меня вот в последнее время проблемы с памятью появились, стал забывать многое. Тяжко это, и никак не смиряется сердце с этим недугом, с другими болячками. Но — возраст. 85 лет — это уже не шутки. Однако я все же стараюсь не поддаваться этому «феномену». В баню стараюсь ходить. С юности мне банный пар с запахами свежего березового веника сердце и душу радует и успокаивает. Мыслю при этом так: все же, пока человек сопротивляется, борется, хворям его одолеть труднее. И духом, конечно, падать нельзя. Падать надо брюхом, но никак не духом.

Так вот. Кто в команде 1970 года самыми молодыми и одаренными были? Это братья Сырцовы — Александр, Геннадий и Владимир, Юрий Савцилло, все четверо — нападающие. А вообще–то много игроков приглашал я из родных мне подмосковных мест: Юрия Ляпкина и Александра Сапелкина — из Балашихи, Анатолия Козлова — из Раменского, В. Лаврентьева — из Загорска. Но молодежь — молодежью, а был у нас в «Химике» один игрок ключевой. О нем и говорить–то далее трудно с точки зрения характеристики его игровых достоинств. Потому что все при нем было и много о том и не раз сказано. А я все же еще раз помяну добрым словом того игрока. Валерка Никитин — моя гордость и слабость моя, и радость. Скоростишка–то у него может и не очень высокая была, но большого диапазона игрок был и потенциала великого, недаром в сборную его брали, и он ведь ни разу не подвел Тарасова с Чернышевым. Единственный в команде чемпион мира и Европы, причем, двукратный, авторитет в «Химике», да и не только в нем. Не было у меня с ним никаких проблем. У него же иногда проблемы с женским полом возникали. Парень–красавец, девки за ним табуном ходили. Тут его и виноватить–то вроде не в чем, он от них, они — за ним. Но игрочина был отменный. Его в команде Дедом величали. Почему так? А родилось это прозвище после того, как он рассказал, что однажды его дед, обладавший недюжинной силой, вытащил за рога из колодца провалившегося туда быка. И пошло: «Дед» да «Дед».

Любили в команде Никитина и за мастерство, и за характер незлобивый, и за верность клубу. Я знал, что его многократно приглашали в московские команды, а он отказывался расставаться с «Химиком». Как–то даже спросил его об этом. «А что я там не видел, — с чисто никитинской непосредственностью отвечал Валерка. — Я ведь «Химику» нужнее, так чего ж тут огород городить». Вот ответ, достойный мужчины. Он и был мужиком в лучшем смысле этого слова, в спор мог вступить с тренерами, когда дело того требовало. Свою точку зрению отстаивал. Мне было интересно прочитать, как Никитин характеризовал меня и мои методы работы: «На льду у нас все равны, — говорил он в интервью еженедельнику «Футбол–хоккей» № 23 за 1970 год, моему старому товарищу, увы, уже ушедшему из жизни известному хоккейному обозревателю Дмитрию Рыжкову. — Да и вне льда — демократия. Знаю, слышал, в некоторых командах тренер если не взлюбит кого, то и на игру может не поставить. А для нас (читай — хоккеистов «Химика». — Прим. И. Эпштейна.) это непонятно. Не верится даже. Конечно же, тренер имеет право — на то он и тренер — решать все сам. Но наш этим правом почти никогда не пользуется. Другой у него стиль. Николай Семёнович не изрекает, а советует. И ему возражать можно, не опасаясь последствий. Было, например, как–то у нас такое: хотел Николай Семёнович поставить одного игрока, а команда против: нет у него такого, чтобы ложиться костьми за «Химик». И согласился тренер с нашим мнением, мнением команды. Тому игроку наука пошла впрок».

Любопытно было мне прочитать, как Валера оценивал эволюцию нашей команды, какую характеристику давал ее игре. «Когда мы начинали выступать в высшей лиге, цель перед матчами с москвичами — например, с «Крыльями» была одна: чтобы с двузначным счетом не проиграть. Скажем, ноль — девять это уже неплохо считалось. Теперь, конечно, другое дело. И по результативности мы на третьем месте, и шайб пропустили меньше всех. Причем в сравнении с 1965 годом тактика у нас в принципе не изменилась. Разве что побыстрее стали играть. Кстати, следует уточнить одну деталь: наша игра «от обороны» — это не бетон и не «защепка» какая–нибудь. Мы по принципу действуем: «заманивай их, братцы, заманивай!» — с тем, чтобы потом контратаковать. И если в прошлые годы это «заманивание» чаще, чем хотелось бы, оборачивалось голами в наши ворота, то в этом сезоне это случалось редко. Кому ставить это в заслугу? Думаю, не только защитникам, но и всем полевым игрокам; ведь наш принцип: «пять в обороне — пять — в нападении». И кстати, опять–таки в полном соответствии с этим принципом Ляпкин стал результативнейшим защитником высшей лиги. Он забросил 14 шайб, причем и оборона от этого не пострадала».

Мне всегда казалось, что душа Никитина разрывалась между двумя хоккейными ипостасями — защитой и нападением. Он был подлинный универсал и в зависимости от формы мог успешно играть (и играл) в нападении. Он был настоящий «игровик», как я называл такого рода хоккеистов. И первое поколение наших мастеров шайбы состояло сплошь и рядом именно из игровиков — футболистов и тех, кто гонял в хоккей с мячом. Они принесли в наш хоккей с шайбой неповторимый игровой распасовочный стиль на высоких скоростях, который сохраняется в чем–то даже и по сию пору, когда хоккей наш переживает далеко не лучшие времена.

В газетах, когда Валерий Никитин скончался скоропостижно в начале 2002 года, так и писали про него: амплуа — защитник, нападающий. Я позволю себе привести здесь некоторые данные из биографии Валерия, которые характеризуют его путь от простого игрока до заслуженного мастера спорта. С 1957 года в течение 15 лет выступал за Воскресенский «Химик». В начале семидесятых играл в австрийском клубе «Вена». С 1974 года вновь в «Химике», в котором отыграл сезон. В чемпионатах СССР провел 510 матчей, в которых забил 137 голов. Чемпион мира и Европы 1967 и 1970 годов.

С 1976 по 1979 год был старшим тренером клуба «Салават Юлаев» (Уфа). После длительного перерыва в тренерской деятельности, уже будучи пенсионером, Никитин получил неожиданное предложение возглавить «Химик». Он проработал в этой должности с 1995 по 1998 год, и тогда команда показывала вполне содержательный и интересный хоккей. Под началом тренера Никитина взошла звезда одного из популярных российских легионеров НХЛ Андрея Маркова, которому именно Никитин посоветовал переквалифицироваться из центрального нападающего в защитники.

Валерка Никитин… В нем жила большая, широкая душа — достоинство, незаменимое ничем. Я скажу так: он был талантливой личностью и это помогало ему быть талантливым игроком. Я твердо убежден в том, что человек, наделенный нравственностью, способен достигать в жизни большего, чем эгоистичный, самовлюбленный, холодный и расчетливый индивидуалист. Хотя меня и пытаются убедить в том, что в нынешние времена как раз такие «экземпляры» и вырываются вперед: «Мол, их нынче время». Быть может, быть может, но даже если это и так, то явление это временное, ибо мир испокон веку держался на таких извечных добродетелях, как чистота помыслов, честность, бескорыстие, стремление протянуть руку ближнему в трудную для него минуту. Они никуда не пропали, эти столпы нравственности. Они живут в нашем народе, я в этом убежден.

И хоккей в этом смысле не исключение. Недавно в «Литературной газете» я прочитал определение таланта, данное замечательным нашим писателем Фазилем Искандером: «Талант — это количество контактных точек соприкосновения с читателем на единицу литературной площади». Сказано просто здорово.