Александр Студницын - Алая завеса

• Название: Алая завеса
• Автор: Александр Студницын
• Жанр: Ужасы и Мистика

Роман «Сёстры Лилит» написан в жанре философского мистического триллера. Его основной идеей является поиск души… Некий человек ввязывается в запутанную историю, связанную с исчезновением людей, садизмом, язычеством, религией, сектами и в конце познает истинное устройство бытия. В качестве дальнейшей «аннотации» читайте обязательное предисловие в начале романа.

---

— Не удивлена вашим способностям, а сейчас пишете, стихи, повести, романы?

— С момента моей ссоры с братом вдохновение покинуло меня. Он своего рода был аккумулятором энергии, а я принимал её, причём часто первоначально его идеи отражались именно в творчестве второго юного автора.

— Пусть то будет звучать странно, но хочется повторить, насколько вы похожи на кого-то. Легко предположить, что изначально мной и было сделано, о том, как многие замечают и странно реагируют на такую игру природы. Но есть одна фотография, где в военной форме человек, крайне напоминает вас. И не просто похож, а словно до дрожи…

— А не подскажете, сколько людей в здании могли слышать историю про иностранку от детей?

Женщина смутилась, явно сбившись с какой-то мысли. Из глубин квартиры уже слышались спорящие возгласы приближающихся мужчин, но вдруг стихли. Шаги двинулись в обратном направлении от нас.

Один взгляд на жену часовщика, и снова красный шёлк одолел меня… Неистовая нежность. Полузабытый сон из библиотеки о снегах и Анне расправлял крылья. Почти отпущенный на волю, он наконец мог снова заявить о себе.

— С чердачным нашим населением общаюсь по большей части я да их родители, которые местных слабо интересуют. Главное, чтобы не сильно шумели, как тут говорят. Бремя преподавательской деятельности свело меня с одной рядом учащейся школьницей год назад, и от неё легко было узнавать, как сказка обрастает продолжениями и альтернативными концовками. Не исключаю, что в принципе любой жилец мог услышать и даже специально выведать кровавую легенду. Сейчас мистика в моде. А вы ей так заинтересовались… рассказанное мной — ещё не вся легенда, даже не беря в расчёт апокрифы.

— Простите за нескромность, но предмет вашего репетиторства — музыка? Просто я обратил внимание на руки…

— О да, в нотах всё моя жизнь, но что в руках вы заметили? Неужели подобное ещё видно? Пока муж возится с механизмами и содержит магазин, я помогаю ему чем могу и занимаюсь со школьниками математикой, готовя к поступлению в вузы. Игра на фортепьяно — неосуществимая мечта, оставленная по моей же вине. К счастью, музыка сохранилась в биографии и нынешней, благо удаётся снимать для репетиторства особую комнату в этом же доме. Никто не слышит, если там играют.

Пока беседа не прерывалась, мне не составляло труда заметить, как часовщице понравились расспросы о руках. Значит, ей известна их магия. В плену разрозненно спешащего времени сотен машин судьба воплощалась в прекрасных старинных изделиях, предназначенных для напоминания о том, что все шансы и возможности неумолимо ускользают. Уроки с детворой также длятся строго по часам. Наверное, ничего так сильно женщина не желала, как победы над абстракцией вечного движения. И то, что было в ней молодо, освещалось особой гордостью.

— Продолжение легенды об иностранке имеет больше связей с днями настоящими. Портрет колдуньи продали с аукциона, и далее он сменил тысячи владельцев. Молодые девушки неизменно ощущали в картине друга и утешителя, подолгу разглядывали образ когда-то убиенной. Вскоре начинали грустить, капризничать, закатывать скандалы. Желание надевать мужское платье и драться между собой нередко разгоралось в их крови. Луна оживляла полотно, и к полуночницам приходила иностранка, с ними плакала о чём-то и звала неизвестного. Из девушек образовывался тайный культ.

Мужчины, которым портрет просто нравился, попадали под магическое действие полотна впоследствии. Но постепенно их становилось так много, что вместе с капризными барышнями они образовывали своего рода клуб по интересам, бессознательный союз поклоняющихся ведьме. Под воздействием портрета сильный пол делался агрессивнее, переставал контролировать эмоции, ударялся в пьянство и разврат. С одним из таких служителей нового культа рано или поздно происходила вот какая история. Кто-то из молодых незнакомцев, неизбежно волей рока попадающих в дом, неизменно под чарами картины или сам по себе влюблялся в служительницу луны. Роман длился бурно и страстно, а накануне свадьбы родители девушки с ужасом замечали, что их дочь пропала, и вместо неё с неизвестным венчается дама с портрета. Несчастным молодым людям пребывать околдованными доводилось недолго. Скоро их убивали, позавидовав красоте супруги, либо завистливые товарищи мужа, либо служительницы луны, коих обошёл благой долей жребий. К счастью, однажды картину уничтожили родители одной жертвы трагических событий. Здесь, правда, стоит заметить, что суть многих апокрифов данной легенды как раз сводится к тому, что жрицы луны успели перекопировать портрет, сделав сотни копий. После гибели оригинала копии получили равную силу. И до сих пор тень иностранки путешествует по свету, вклиниваясь в атмосферу мобильных телефонов, телевидения и интернета. Только, если это так, весь мир давно должен был погрязнуть в разврате, насилии и убийствах. Впрочем, нонконформистскому сознанию придётся по душе такая интерпретация упадка нравов вокруг нас.

Вернувшись из главной комнаты магазина, основательно поспорив, Слава и часовщик снова приближались к лестничной клетке, причём ощущалась шутливая медленность их движений, будто люди подкрадывались.

— А я вижу, ты, Паш, совсем не скучаешь без меня. Мы с Алексеем Максимовичем уже решились подслушивать, о чём вы тут болтаете, жаль, пропустив начало, ничего не поняли. Но, хоть и не хочется никого отвлекать, моё дело тут абсолютно закончено, не считаешь ли необходимым откланяться? Этот негодяй не хочет покупать мои партии подержанных часов.

Наскоро прощаясь с хозяевами лавки, я успел спросить:

— Вы не знаете Анну? Она уехала из города, но раньше жила на третьем этаже в соседнем подъезде.

Часовщик с женой переглянулись, и сожалением и тревогой повеяло от выражений на лицах. Цепь ассоциаций протянулась мгновенно: взгляд Дениса вчера неподалёку — сон и зима, этот чёртов снег — то, как в детстве был написан рассказ о самоубийце. Неужели тогда ещё не случилось Нового года? Когда же пришёл январь? Уже ужас подступил к сердцу, но причина их смущения прояснилась.

— Извините, Павел, я так и не представилась. Людмила Звенина, а это мой муж, Алексей Звенин… Насчёт Анны, ничем, к несчастью, не помогу, но, может быть, не на третьем этаже? Это вас легенда, видно, сбила. Третий этаж занят, и квартир нет ни здесь, ни там, одни офисы и полудомашние конторы, вроде нашей.

— Что ж, пора прощаться, моё имя, вы…. Ну да. Кстати, действие городских легенд, по-вашему, происходит чаще в какое время года?

По недоумению и морщинам около глаз стало ясно, что ответ не принесёт ни облегчения, ни страха.

— Хм… никогда не думала об этом. Летом, наверное, оно безликое. Не знаю.

После неловкой паузы, все резко отмерли и засобирались.

— До свиданья, и если потребуются часы или часы занятий со школьниками — обязательно заходите! — вежливо произнёс муж женщины с изящными руками. Теперь на его глазах сияли аккуратные очки.

— Конечно, зайдёт он! Если я не приведу, заблудится и опять запрётся чёрт знает куда, а мне сюда что-то не охота возвращаться, — Слава грубо поплёлся к выходу.

Спустившись на второй этаж, он обратился в пространство:

— Звуки… кто-то плачет или стонет. Дьявольщина.

— Это детский смех, — весело поправил его друг аспирант.

Подняв головы, мы смотрели наверх, откуда доносилась молчащая, но не немая тишина. Уже подходя к двери на улицу, можно было услышать топот маленьких ног.

8

Потом настали чёрные времена.

— Так он действительно видел привидение?

— Да нет же, просто похоже получается, у духов не бывает мобильников, — звучал голос Славы.

— Вот именно, что получается, будто с нечистой силой столкнулся и замалчивает. А у современной нежити и технические предметы имеются!

— Он с девушкой познакомился, дурень, а не с демоном. Пару часов назад никак угомониться не мог, тащился и товарища пёр на усталую голову в какую-то цветочную лавку здесь неподалёку. Да ещё «Оранжереей» её звал! Улица у нас большая, конечно, но магазина ни разу подобного не видел. Хорошо, там ему всё не так показалось и продавщица не в его вкусе, не то что жена часовщика.

— А от чего вообще твой друг госпитализировался-то недавно?

До того, как мне пришлось слышать подобные идиотские вопросы и комментарии в свой адрес, сопровождаемые вялой защитой моего товарища, мы с ним осматривали неприметное каменное здание рядом с небольшой стройкой. Квартал вблизи моего приюта на эту ночь сплошь состоял из разношёрстных кубов и трапеций, нехотя замаскированных под жилые дома и промышленные учреждения. Район улицы Лесной будто обмелел, и с него стекли краски подлинного бытия. Чувствовалось влияние массы новых и оттого уродливых, архитектурных выродков.