Филипп де Коммин - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Филипп де Коммин
• Издательство: Издательство НАУКА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Филипп де Коммин родился в 1447 году и происходил из фламандского рода. На службу к Карлу Смелому поступил в 1464 году. В 1467 году он был посвящён в рыцари. В этом же году он выбился в ближайшее окружение Карла Смелого и стал его доверенным советником. В 1472 году Филипп де Коммин перешёл на сторону Людовика XI. Работу над мемуарами Коммин начал в 1489 году по просьбе архиепископа Вьеннского Анджело Като. Воспоминания Коммина делятся на 2 части: первая состоит из 6 книг и охватывает правление Карла Смелого и Людовика XI, вторая состоит из 2 книг и посвящена итальянскому походу Карла VIII.

---

Он захватил также всю их артиллерию и оружие и приказал снести все городские башни и стены, после чего вернулся в свои земли, где его встретили с большим почетом и выказали полное повиновение, особенно жители Гента, которые вместе с некоторыми другими городами еще до его похода в Льежскую область начали смуту. Но в этот час его встретили как победителя, и самые знатные гентцы пешими несли перед ним свои знамена до самого Брюсселя [71].

А все началось с того, что после смерти своего отца герцог прежде всех остальных городов своих земель въехал в Гент, полагая, что там его любят больше всего и что примеру этого города последуют и другие. На следующий день после его приезда горожане, вооружившись, собрались на рынке, когда там проносили мощи святого Льеве-на. Они поднесли раку к стенам домика сборщика хлебной пошлины, установленной для уплаты городского долга, который был сделан, чтобы рассчитаться с герцогом Филиппом Бургундским по условиям мирного договора, заключенного с ним после двухлетней войны, и закричали, что святой желает пройти через дом не сворачивая, и в миг разнесли постройку.

Тогда герцог пошел на рынок и поднялся в один из домов, чтобы переговорить с ними. По пути к нему подошДи многие нотабли и предложили пойти с ним, но он велел им остаться у ратуши и ждать его. Однако простой народ заставил их пойти на рынок. Там герцог приказал поднять раку и отнести в церковь. Одни, повинуясь ему, взялись ее поднимать, но другие удержали их. Они потребовали от герцога сократить денежные поборы и обвинили в злоупотреблении властью некоторых лиц в городе. Он обещал восстановить справедливость и, поняв, что не сможет заставить их разойтись, вернулся к себе. А они оставались на рынке в течение восьми дней.

На следующий день герцогу были представлены статьи договора с требованием вернуть все, что отнял у города герцог Филипп по миру в Гавере[72], и среди прочего – разрешить всем цехам (а их было 72) иметь свои знамена согласно обычаю. Не чувствуя себя в безопасности, он вынужден был согласиться на все их требования и предоставить им привилегии, которых они добивались. И как только он, несколько помедлив, дал свое разрешение, все эти знамена, уже заранее сшитые, были выставлены на рынке, из чего видно, что они были у них еще до того, как герцог принял решение.

Так что герцог оказался прав: после въезда в Гент у него были все основания сказать, что примеру этого города последуют остальные. Ведь возмущение началось и в других местах, где убивали служащих и совершали прочие бесчинства. А вот если бы он помнил о словах своего отца, говорившего, что гентцы любят сына государя, а самого государя – никогда, то ему не пришлось бы раскаиваться. По правде говоря, после льежцев гентцы – самый неверный народ, но при всей своей нечестивости они наделены и добрым свойством: они никогда не поднимали руку на личность государя и у них добропорядочные буржуа и нотабли [73], которые совсем не разделяют безумств народа.

Герцогу пришлось смириться с их неповиновением, чтобы не воевать сразу и со своими подданными, и с льежцами [74], но он правильно рассчитал, что если его поход завершится удачно, то он заставит гентцев образумиться. Так и случилось. Ведь, как я уже сказал, они пешком несли перед ним до самого Брюсселя знамена и грамоты с привилегиями, которые они вынудили его подписать перед отъездом из Гента, и при большом стечении народа в огромном брюссельском зале, где присутствовали многие послы, они сложили перед ним эти свои знамена и грамоты, дабы он поступил с ними, как ему заблагорассудится. По его приказу герольды сорвали знамена с копий и отправили их в Булонь-сюр-Мер, что в десяти лье от Кале, поскольку там находились те знамена, которые его отец, герцог Филипп, в свое время отнял у них, после того как победил и подчинил их. А канцлер герцога взял грамоты со всеми привилегиями и разорвал одну из них, касавшуюся судопроизводства. Ведь во всех других городах Фландрии государь ежегодно назначал всех эшевенов, отчитывавшихся перед ним, а в Генте в соответствии с этой привилегией он назначал лишь четырех, которые затем подбирали еще 22 человека, как что всего у них было 26 эшевенов [75]. Ну а когда служители закона устраивают графа Фландрского, то и живут они целый год в мире и все его просьбы охотно удовлетворяются, а когда нет, то постоянно бывают неожиданности. Кроме того, гентцы уплатили 30 тысяч флоринов герцогу и 6 тысяч его приближенным, а также кое-кого изгнали из города. Все прочие привилегии были им возвращены. Другие города, ничего не предпринимавшие против герцога заключили с ним соглашения, выплатив деньги.

Из этого ясно видно, какие блага извлекаются из победы и какой урон влечет за собой поражение. А потому нужно остерегаться сражений и не полагаться на их превратности, если только этого можно избежать. Но если обстоятельства принуждают, то прежде, чем принимать бой, следует взвесить все страхи и сомнения, ибо люди, действующие под влиянием страха, более предусмотрительны и чаще выигрывают, чем те, кто одержим гордыней. Правда, когда господь прикладывает руку, то все это ничего не значит.

Льежцы в течение пяти лет были отлучены от церкви из-за разгоров со своим епископом,[76] к которому не питали никакого почтения, но тем не менее продолжали безрассудно творить зло, так что даже непонятно было, что, кроме чрезмерного богатства и великой гордыни, ими движет. По-моему, очень мудро говорил король Людовик: когда шествует гордыня, следом за ней идут бесчестье и убыток. Сам же он этим пороком запятнан не был.

После подчинения Льежа герцог въехал в Гент, где ему устроили пышную встречу. Въехал от туда при оружии. Жители вышли ему навстречу за пределы города, дабы он по своей воле мог одних изгнать, а другим дозволить вернуться. К нему туда прибыли послы короля, а в ответ он отправил своих. Кажется, к нему приезжали и из Бретани, куда он также направил послов.

Так прошла зима. Король всячески старался добиться от герцога согласия на свободу действий против Бретани и делал выгодные предложения. Но соглашение не состоялось, и король, помня еще и о том, как он поступил с его союзниками-льежцами, был недоволен, герцогом.

Глава V

В конце концов король не вытерпел и, как только наступило лето, ввел войска в Бретань и захватил два небольших замка – Шантоссе и Ансени. Эта новость сразу же дошла до герцога Бургундского, которого герцоги Нормандский и Бретонский стали настоятельно просить о помощи. Он немедленно собрал армию и написал королю, умоляя его, чтобы он соблаговолил отказаться от своей затеи, поскольку на обоих этих герцогов распространялся мирный договор и они были союзниками Бургундии. Не получив удовлетворительного ответа, герцог с большим числом людей подошел к Перонну и разбил там лагерь. Король в это время находился в Компьене, а его армия продолжала оставаться в Бретани.

Через три или четыре дня к герцогу явился в качестве королевского посла кардинал Балю[77]. Он начал вести переговоры и убеждать герцога, что бретонцы смогут прекрасно договориться с королем и без него. Говорил он так потому, что король всегда старался расколоть их. Кардиналу был оказан почетный и радушный прием, но он очень торопился и пробыл у герцога недолго. Обратно он возвращался, получив заверения в том, что герцог собрал армию вовсе не для того, чтобы обременять заботами короля и воевать с ним, его единственная цель – помочь своим союзникам. В общем с обеих сторон звучали лишь почтительные речи.

Сразу же после отъезда кардинала к герцогу прибыл герольд по имени Бретань [78] и привез письмо от герцогов Нормандского и Бретонского, сообщавших, что они заключили мир с королем и отреклись от всех своих прежних соглашений, в том числе и от союза с Бургундией, и что по условиям мира герцог Нормандский получил 60 тысяч ренты и отказался от Нормандии, которая ему раньше была выделена в качестве удела (монсеньор Карл Французский [79] был этим не очень доволен, но ему пришлось смириться).

Новость потрясла герцога Бургундского, ибо он собрал армию только для того, чтобы оказать поддержку упомянутым герцогам. Герольд оказался в опасном положении, так как возникло подозрение, что письмо подделано королем, через чьи владения он проехал. Однако те же самые известия дошли до герцога и иными путями.

Король считал, что достиг своей цели и без труда сможет склонить герцога к тому, чтобы и он отрекся от союза с вышеназванными герцогами. Они стали тайно обмениваться посланиями, и в конце концов король выплатил герцогу 120 тысяч золотых экю, причем половину наличными, чтобы возместить ему расходы по сбору армии, и сделал он это еще до того, как армия была распущена.

Герцог направил к королю ближайшего к себе человека – камердинера Жана Бошизена. Король проникся большим доверием к герцогу и пожелал лично встретиться с ним, надеясь полностью склонить его на свою сторону после того, как от него отступились союзники и ему была выплачена крупная сумма денег. Он передал об этом герцогу через упомянутого Бошизена, с которым вновь послал к нему кардинала Балю и губернатора Руссильона мессира Танги дю Шастеля, велев им также сообщить герцогу, что он чрезвычайно заинтересован в этой встрече. Они застали герцога в Перонне, но тот не выразил особого желания встретиться, потому что опасался восстания льежцев, к которому их подталкивали два королевских посланца, отправленных еще до того, как было заключено перемирие с герцогами и их союзниками. (Но льежцы тогда ответили этим посланцам, что вряд ли осмелятся выступать после прошлогоднего поражения и разрушения их стен, а если они еще узнают о заключении мирного договора, то у них и вовсе пропадет всякое желание, даже если бы оно и было.) Однако в конце концов было решено принять короля в Перонне, раз уж он так хотел. Герцог собственноручно написал ему письмо и заверил в полной безопасности, после чего послы уехали обратно к королю, находившемуся в Нуайоне. Герцог же, намереваясь навести порядок в Льеже, предложил епископу Льежскому, с которым вели борьбу горожане, покинуть город; вместе с ним уехали сеньор де Эмберкур, герцогский наместник в области, и некоторые другие.