Питер Абрахамс - Горняк. Венок Майклу Удомо

• Название: Горняк. Венок Майклу Удомо
• Автор: Питер Абрахамс
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00383-2

В книгу включены ранние романы известного африканского писателя Питера Абрахамса, повествующие о социальных и политических проблемах ЮАР и других стран континента.

---

Удомо покачал головой и рассмеялся. Он стал осматривать развалины.

— Просто не верится. Сколько же их тут могло поместиться?

— Кто знает, — ответила Лоис, — скорее всего, они скрывались в горах отрядами, человек по двадцать.

— С лошадьми?

— Да.

— Черт! Тут же повернуться негде! Подумать только, ведь и лошади проделывали этот путь!

— Не забудь, что они были завоевателями, — повторил Мэби.

— Надо было и нам загнать своих завоевателей в горы, — сказал Удомо.

— И вот все, что осталось от них, — задумчиво проговорил Мэби. — Развалины на вершине горы. Завоеватели пришли и ушли. И это все.

— Не совсем все, — возразила Лоис. — Память о них сохранилась в смуглой коже и в характере горцев. Да и в музыке тоже.

— Это правда, — медленно сказал Мэби, — но никаких вещественных следов их победы, кроме этих вот выбеленных солнцем развалин, не сохранилось.

— И все же когда-то они победили, — сказал Удомо.

— А что толку от такой победы? — возразила Лоис.

— Она доказывает, что эти люди жили и что они обладали мужеством, — сказал Удомо. — Доказывает, что они были настоящими мужчинами и действовали, как подобает мужчинам.

Мэби посмотрел на Удомо и подумал: здесь он такой же, как все, здесь не чувствуется его внутренней силы. Мэби принялся набивать трубку. Лоис вынимала из рюкзака еду, фрукты и термосы. Никто из них, казалось, не замечал палящего солнца.

— А вот это, — задумчиво сказал Мэби, — результат их действий. Вот эти побелевшие камни. И, может, среди них лежат превратившиеся в белую пыль и гальку человеческие кости и кости животных. Помните, Лоис?

И спят в песках по наши времена
Влюбленные, поэты, короли,
И знают, что пустыни белизна
Не их удел, но участь всей земли;
Что опустеют тучные поля,
Что обретут влюбленные покой
И станет наша бренная земля
Навеки отпылавшею звездой[12].

— Вот все, что осталось от былого могущества. Какой же смысл всего этого?

— Смысл тот, что мы живем, Пол, — сказала Лоис, — и участвуем в хороводе жизни.

— Как дети?

— Да, милый. Как дети. Бессмертия нет. Мы живем только раз. Вот почему — мне незачем скрывать это от вас, Пол, — вот почему я решила не отказываться от счастья с Майклом в настоящем. Я хотела бы, чтобы он навсегда остался здесь со мной. Я знаю, мы могли бы быть счастливы, могли бы иметь детей и прожить долгую и счастливую жизнь. По-моему, это и есть настоящая жизнь. В ней я вижу больше правды, больше смысла, чем в вашей мечте об освобождении. Если бы я хоть на секунду поверила, что осуществление вашей мечты может что-то изменить в мире, я никогда не посмела бы сказать ему это. Но я знаю…

Удомо подошел к ней, сел рядом и обнял.

— Это не мечта, — сказал он. — И даже если это мечта, для меня она реальнее того, что ты называешь настоящей жизнью… Я никогда не читал стихов, как ты или Мэби, но я верю, что они прекрасны. Для меня же прекрасна мечта об освобождении моего народа. Прекрасна свобода. Я знаю, вы думаете, что меня ничто не интересует, кроме политики. Но это не политика. Это мой народ, Лоис. И для меня это поэзия.

Лоис высвободилась из его объятий и подошла к парапету.

— А я думаю, что каждый из вас по-своему прав, — сказал Мэби.

Лоис перегнулась через парапет. Далеко внизу расстилалась зеленая земля. Там, где кончалась земля, начиналось море, казавшееся отсюда черным.

«Я совсем потеряла гордость, — думала она, — даже странно».

Мэби перевел взгляд с Лоис на Удомо. «Я ошибся, — подумал он. — Он и здесь кажется больше всех, увереннее всех».

Лоис повернулась и подошла к ним.

— Хорошо, Майкл. Сейчас ты принадлежишь мне. Это наше счастье — счастье сегодняшнего дня. Мое и твое. А когда придет время тебе уходить, я не стану тебя удерживать.

Она села рядом с ним. Он взял ее руку в свою.

— Важно то, что у человека в сердце, — сказал Удомо. — Наступит день, и ты приедешь к нам, ко мне. Если я уйду, это вовсе не будет означать, что я ушел навсегда. Ты приедешь ко мне. Мы же договорились.

— Но вас может постичь неудача, Майкл. Тебя могут убить.

— Неудачи не будет, — сказал Удомо.

— Да, — подтвердил Мэби. — На этот раз неудачи быть не должно.

— И ты можешь измениться, — продолжала Лоис. — А я хочу, чтобы наша любовь осталась неоскверненной, чистой, или пусть не будет никакой. Никогда еще у меня не было ничего прекраснее этой любви.

— Вот почему я побаиваюсь вас, женщин, — сказал Мэби. — Вы сами творите себе кумиров, а потом предъявляете к ним непомерные требования. Ну, а я для этого слабоват.

— Я не изменюсь, — сказал Удомо.

— Да она вовсе не о том, Майкл, — нетерпеливо перебил его Мэби.

— Ешьте поскорее и давайте собираться в обратный путь, — сказала Лоис. — А то мы не попадем домой вовремя.

— Лоис, — мягко сказал Мэби, — даже Майкл — всего лишь человек.

— Садитесь поближе и ешьте. — Лоис прислонилась к плечу Удомо.

3

Мрачным, холодным сентябрьским вечером, через неделю после их возвращения с юга, Эдибхой уехал в Панафрику. Проводить его на вокзал пришли все: Лоис, Удомо, Джо Фэрз, Лэнвуд, Мхенди, Мэби. Удомо держал пакет с сотней экземпляров последнего номера «Освободителя» — журнала, который они печатали на ротаторе. Эдибхой должен был увезти его с собой. Они толпились вокруг него — истекали последние минуты. Лицо Эдибхоя сияло, как обычно, радостной улыбкой.

— Не забывайте, вы — наш Иоанн Креститель, — говорил Лэнвуд. — Прокладывайте же нам путь.

— Берегите себя, — сказала Лоис.

— И пиши изредка, — прибавила Джо Фэрз.

— Спасибо за все, Джо, — сказал Эдибхой. — Вы обе много сделали для всех нас, а ты очень много сделала для меня. Спасибо! И вам, Лоис, спасибо. Берегите тут моего земляка.

Все были немного навеселе. Даже Лэнвуд и Удомо. Выпито было две бутылки шампанского.

— Приготовь мне там домик, — сказал Мхенди, — и пусть меня ждет в нем простая милая женщина.

— Будет сделано, друг! Будет сделано!

— Прошу пассажиров занять места, — раздался голос кондуктора.

Эдибхой повернулся к Удомо, улыбка исчезла с его лица. Глаза стали холодными и серьезными.

— Что ж, земляк, пора…

— Да, — сказал Удомо, — и помни, я жду.

Они крепко пожали друг другу руки. Удомо почувствовал, что Эдибхой кладет ему что-то в карман.

— Тебе они здесь пригодятся.

— Для меня важнее другое.

— Я знаю, земляк. И не подведу.

Кондуктор быстро шел вдоль состава, закрывая двери.

— О, Дик… — Казалось, Джо Фэрз только сейчас поняла, что он действительно уезжает. Она порывисто обняла его и отвернулась.

Эдибхой пожимал всем руки.

— Побыстрей! — крикнул кондуктор и, приложив к губам свисток, засвистел.

Эдибхой вошел в вагон. Поезд тронулся.

«Вот так и он уедет», — подумала Лоис. И тут же почувствовала на себе внимательный взгляд Мэби.

— Вот так и он уедет, — прошептала она.

— Так уедем мы все. Мы принадлежим Африке, а не Африка нам.

Эдибхой высунулся в окно вагона.

— Теперь все зависит от тебя, — крикнул Удомо. В голосе его звучало волнение.

Эдибхой молча кивнул. Его белый платок долго трепетал в окне, пока наконец не исчез из виду.

— Начало положено, — сказал Лэнвуд.

Удомо сунул руку в карман и нащупал пачку фунтовых банкнот, которые положил туда Эдибхой.

— Да, — сказал он, — начало положено. Пошли!

Когда они выходили из здания вокзала, Лоис взяла его под руку.

В тот же вечер Удомо перевез к ней свои вещи.

Месяц спустя Джо Фэрз потеряла работу.

В свое первое безработное утро она вышла в гостиную в легком халатике. Удомо сидел за письменным столом в углу возле стеклянной двери — он превратил этот уголок в свой кабинет — и читал первое письмо от Эдибхоя.

— Привет, Майк! Вы уже завтракали?

Он на миг поднял глаза:

— Давным-давно. Вместе с Лоис.

— Несколько дней я буду отсыпаться. Боже, до чего хорошо не работать. Эту неделю я, пожалуй, не буду искать новую. Хотите кофе?

— Хочу.

Она пошла варить кофе.

«Пустое письмо, — разочарованно думал Удомо. — Правда, Эдибхой недавно приехал. Глупо ожидать чего-то, кроме известия о приезде. И все же…»

Он отложил письмо и стал перепечатывать статью для следующего номера «Освободителя». Если бы только можно было печатать его в типографии! Эти проклятые восковки съедали у них с Лоис все время. Ничего, когда-нибудь у них будет и типография. Он работал, не отрываясь, пока не вошла Джо Фэрз, неся поднос с кофе и завтраком.

— Ух, какая роскошь! — воскликнула она.