Марк Абелес - Антропологические традиции

• Название: Антропологические традиции
• Автор: Марк Абелес
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4448-0018-8

Что такое «антропология» как исследовательская дисциплина и как специфическая сфера интеллектуальной деятельности? Парадокс ее развития таков, что нет двух стран, в которых ответ на этот вопрос прозвучал бы одинаково. И тем не менее это единая область знания с установившимися границами и сформировавшимися стилями интеллектуальной работы. В чем специфика, схожесть и несхожесть последних в разных странах? Авторитетные антропологи США, Великобритании, Германии, Франции и других стран рассуждают о научных «инкарнациях» антропологии в их обществах. Сборник адресован этнологам, антропологам, культурологам, историкам науки и всем интересующимся современным состоянием гуманитарного знания.

---

Кроме того, неприятие Хэммонд-Туком марксизма не принесло ему слишком много друзей в сообществе южноафриканской антропологии, в которой марксизм и функционализм доминировали вплоть до конца 1990-х годов[112].

Интерес Хэммонд-Тука к культуре резко контрастировал с тем, что его коллеги избегали исследований по этой теме, ставшей политически немодной в контексте идеологии «раздельного развития» апартеида. Многие из его идей противоречили общепринятым. Например, исследователь утверждал, что в южной части Африки никогда не было никаких «клановых обществ» и «линиджей», а следовательно, не было и постулировавшейся учеными «сегментированной системы линиджей». Вместо этого, по его мнению, большинство обществ были организованы как вождества с домохозяйством в качестве ядра.

В 1990-х годах Хэммонд-Тук составил обзор черных обществ Южной Африки, в котором аргументированно возражал против романтизации доколониальных обществ, в то же время демонстрируя сложность и уникальность традиционных культур (Hammond-Tooke 1993). Другие антропологи посчитали эту книгу старомодной, поскольку ее сфокусированность на культуре плохо согласовывалась с их собственным игнорированием этой темы. Он также написал чрезвычайно интересную историю антропологии в ЮАР (с ее непростыми отношениями с правительствами колоний и позднее апартеида) от ее славного начала в 1921 г. до уже не столь славного 1990 г. (Hammond-Tooke 1997). Разумеется, ему было трудно описывать собственное прошлое, в особенности тот факт, что он работал в период с 1946 по 1955 г. в Департаменте по делам туземцев (Department of Native Affairs), как он сам отмечает в книге «Несовершенные интерпретаторы» («Оглядываясь назад, это было не слишком удачное решение»).

Дэвид Хэммонд-Тук был незаурядным наблюдателем южноафриканских этнографических реалий и в этом своем качестве — влиятельной фигурой в историографии всего рассматриваемого региона. Его попытки обнаружить «глубинные структуры» мышления, управляющие поведением людей, завоевали ему широкое признание, и весьма вероятно, что результаты его работы будут использоваться еще шире, когда такие дисциплины, как антропология и история, сблизятся и станут дополнять друг друга.

Однако интересно взглянуть и на особый политический контекст, в котором существует антропология в Южной Африке. Работа Хэммонд-Тука «Несовершенные интерпретаторы» критиковалась некоторыми англоязычными антропологами страны за излишнюю вежливость по отношению к говорящим на африкаансе носителям традиции volkekunde. Вместе с тем сами антропологи, говорящие на африкаансе, полагали, что Хэммонд-Тук обошелся с ними в этой работе слишком сурово. Уже сам факт, что относительно краткий (но весьма проницательный!) обзор, предложенный в данной работе, вызвал такие диаметрально противоположные реакции, свидетельствует, что внутри дисциплины до сих пор сохраняются линии разлома.

Совсем недавно антропологи, говорящие на африкаансе и английском, сформировали единую профессиональную организацию «Anthropology Southern Africa» (учредительная конференция состоялась в апреле 2001 г. в Претории). Успех этой организации был, однако, недолгим, поскольку на последующих встречах представители бывшей volkekunde отсутствовали. Ссылаясь на трудности с финансированием, эти ученые выражали глухой протест против оказываемого на них давления, принуждающего их сменить теоретический фокус и подстроиться под традицию марксистской критики. Они чувствовали себя изолированными в рамках новой организации и сетовали на то, что их подробные этнографические работы игнорируются из-за вменяемой им негласной поддержки правительства апартеида.

Раса, идентичность и «новая Южная Африка»

1990-е годы сделали центральными такие важные области исследований, как этничность, серьезным вкладом в которые стали работы Джона Шарпа и Патрика Макаллистера. Не менее важной была и проблема «не-расизма» (Sharp 1998). Некоторые из наблюдателей очень критично относились к расовому и колониальному уклонам в южноафриканской антропологии и в особенности в трудах по всеобщей антропологии «Африки» как области. Здесь можно упомянуть работу Арчи Мафедже, который зарекомендовал себя решительным критиком как институциональной организации (или ее отсутствия) в дисциплине, так и постколониальных проблем последней. К сожалению, работа Мафедже в последние три десятилетия в большей степени отражает его личный гнев и отчаяние, нежели демонстрирует знакомство с более ранними критиками колониализма, такими, например, как Мишель Лейрис (Leins 1934; см.: Bošкоvić 2003), или понимание идей более современных критиков, например Джеймса Клиффорда (Clifford 2003).

Так, когда он утверждает, что в Южной Африке «антропология использовалась как непосредственный инструмент колониального угнетения» (Mafeje 2001: 30), он не считает возможным привести какие-либо свидетельства в поддержку этого (в противоположность политологам, критикующим наследие колониализма, таким, например, как Мамдани [Mamdani 2001]). Авторы с другими претензиями — к примеру Кокс (Cocks 2001) — тоже иллюстрируют их конкретными материалами и ссылками. Нехватка научной дисциплинированности превращает большую часть критики Мафедже либо в совершенно нерелевантную в методологическом отношении, либо в безнадежно устаревшую.

В «новой Южной Африке» критика Мафедже приобрела оттенок риторики африканских националистов, явным выразителем которой на конференции «Секс и сокрытие», проходившей в Университете Витватерсранда в 2003 г., стал Нокутула Схосана. Согласно Нокутуле, чужаки (в особенности белые исследователи) не могут достичь уровня эмпатии, необходимого для подлинного понимания культурных ценностей африканского народа. Еще в 1980-х годах Купер отметил (Kuper 1987: 2–5), что похожие аргументы выдвигаются националистическими интеллектуалами и в других странах Африки. К нашему разочарованию, это притязание на привилегированное понимание на основе этничности не получило необходимого теоретического отпора, помимо усмотрения некоторыми марксистами в этом махинаций новой черной элиты (Gibson 2004).

Разумеется, темнокожие южноафриканские антропологи вносят свой весьма важный вклад в дисциплину: недавний пример — блестящий и своевременный труд, опубликованный Рамфеле (Ramphele 2001). К сожалению, Мамфела Рамфеле покинул страну, получив работу во Всемирном банке, что подводит нас к рассмотрению проблемы выезда интеллектуалов и к более широкой теме будущего антропологии в Южной Африке.

Роль южноафриканской антропологии сегодня

Есть несколько существенных моментов, определяющих место и, следовательно, роль антропологии в современной Южной Африке. Прежде всего, как это было уже замечено в ходе длительного включенного наблюдения такими исследователями, как Хэммонд-Тук (Hammond-Tooke 1997), происходит постепенное снижение международной значимости дисциплины, сопровождающееся выездом многих южноафриканских антропологов за пределы страны (в особенности в Великобританию и США), и одновременно с этим — постепенное уменьшение числа антропологов в южноафриканских университетах.

Теоретические модели, используемые во многих отделениях (особенно неомарксистских), остаются безнадежно устаревшими, и таким отделениям сегодня не удается привлекать молодых ученых и вдохновлять их на серьезные исследования. В конечном счете все больше и больше студентов задают вопрос об уместности антропологии в Южной Африке после апартеида, а нестабильный рынок занятости выталкивает многих возможных кандидатов в более безопасные сферы занятости, например в экономику и юриспруденцию.

На институциональном уровне правительственные субсидии университетам все более зависят от того, что именуется «обучением, основанным на результате». Главный упор в этой программе делается на демонстрацию практических умений, которые могут непосредственно использоваться на рынке труда. Вследствие этого на отделения антропологии оказывается давление с тем, чтобы они включали «полезные» курсы, часто за счет устранения курсов по теории.

В то время как важность полевых исследований справедливо подчеркивалась уже с 1960-х годов и вследствие этого новаторская работа Филиппа Мейера из Университета Родса в области городской антропологии оказала существенное влияние даже на исследователей за границей, начиная с 1990-х годов и позднее ощущается систематический недостаток внимания к современным теоретическим новациям в дисциплине (Роберт Торнтон здесь представляет собой одно из крайне малочисленных исключений, однако его влияние остается весьма ограниченным). Значительное число южноафриканских антропологов продолжает проводить довольно интересные и качественные исследования местных сообществ, но в большинстве случаев в них странным образом отсутствует сравнительная перспектива, столь необходимая для самого существования антропологии.