Владимир Скороденко - Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

• Название: Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи
• Автор: Владимир Скороденко
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1973

В сборник входят новеллы современных английских писателей, посвященные молодежи: подросткам, молодым людям, вступающим в жизнь, — и тем далеко не простым социальным, нравственным и психологическим проблемам, с которыми им приходится сталкиваться. Противоречие между бескорыстием, чистотой помыслов и отношений и общечеловеческими идеалами, свойственными юности, законами и моралью буржуазного общества, стремящегося «отлить» молодежь по своему образу и подобию — главная тема большинства рассказов.

---

Этим вечером полковник Орринсмит был, как никогда, невразумителен.

— Мы… ну вот мы все сегодня тут: и я, и вы, и все, и каждый тут сидящий — все мы сегодня… одним словом, каждый из нас… должны найти этого человека и доставить… прямо в тюрьму его доставить, из которой он сбежал. Его не нужно было выпускать, но выпустили. Убежал он. М-да… Теперь его нужно доставить назад; все мы… каждый ныне тут присутствующий… должен найти бежавшего и поместить его, где ему место, — за решетку. Я, конечно, знаю, что мы — каждый из нас — не в таком уж восторге от этого дела и от того, как его повернули в суде. Нам, может быть, не по душе охотиться за белым человеком… да еще, похоже, раненым, и тащить его в тюрьму, где его… гм-м… Что ж, во всяком случае, нас это вовсе не касается… ничуть, нисколько. Вспомните, что этот человек не англичанин. Он голландец или бур… что, вообще-то, одно и то же. Так вот он не англичанин и подложил свинью нам, англичанам. И губернатору подложил свинью. Вот об этом все вы и подумайте. Я хочу, чтобы каждый из вас, ныне здесь присутствующих, запомнил, что этот малый не англичанин — он голландец и подсунул губернатору свинью. Вот что нам нужно помнить, если мы в состоянии, конечно. Если мы в состоянии, и нужно всем нам, присутствующим тут, не забывать, ни мне, ни вам, ни всем и каждому, тут сидящему…

Позже адъютант взял дело в свои руки, подвел офицеров к разложенной на столе карте и определил — по крайней мере, вполне внятно — район предстоящей операции. Можно почти не сомневаться, что Холтье ранен — при побеге он столкнулся с часовым, и тот в него стрелял, — с такой же уверенностью можно утверждать, что он сейчас в Клипсваале, в долине, расположенной у южной границы протектората и населенной, если не считать туземцев, почти одними бурами. Ферма самого Холтье, верней его отца, находится почти у Стромбергов, но Холтье вряд ли прячется там. Зато следует посетить и тщательно обыскать все остальные фермы, делая это по мере возможности в присутствии полиции, которая руководит всей операцией. В обязанности адъютанта входило всего лишь распространить, объяснить, растолковать приказы начальства, но он был честолюбивый человек, мечтал о собственном батальоне, во всяком случае тактично руководил батальоном, когда полковником руководил «макаронник», и потому:

— Я думаю, нам следует реалистически оценивать ситуацию. Поселенцы этого не делают, но мы должны. Почти наверняка примерно через год эта страна получит так называемую «свободу». Тогда распоряжаться всем здесь будут чернокожие — не белые поселенцы, а чернокожие. Им и предстоит решить, войдут ли они в Содружество или сочтут за благо не входить в него. Конечно, мы всеми доступными способами попытаемся на них повлиять, но у нас наверняка выйдет осечка, если туземцы останутся недовольны исходом нынешнего дела. Я отлично понимаю, что никто из нас не обожает черных, гораздо охотнее мы помогли бы поселенцам. Но ради международного престижа Британии мы хотим, чтобы эта страна вошла в Содружество, причем вошла не как республика, подобно Индии или Гане, но под эгидой британской короны, способствуя ее блеску. И в таком случае… — сделав небольшую паузу, он обвел многозначительным взглядом слушателей, — в таком случае здесь останется британский генерал-губернатор, скорее всего из военных, и может быть, как знать, один из вас когда-нибудь займет этот пост, а при генерал-губернаторе штат сотрудников будет тоже из английских офицеров. С другой стороны, как только что сказал полковник, Холтье — голландец, бур. Хоть и британский подданный, но все-таки не англичанин. Значит, мы ловим не англичанина. Этот Холтье в точности такой же, как молодчики по ту сторону границы, которые вывели Южную Африку из Содружества и превратили ее в республику, тем самым — не забывайте — нанеся глубокое оскорбление королеве. Наша королева правила и в Южной Африке. А теперь уже не правит, и виноваты в этом такие, как Холтье. Этот полк воевал с бурами шестьдесят лет назад, и у некоторых из вас — у Баркера, к примеру, — есть даже родственники, которые здесь сражались, значит, так мы и должны смотреть на дело: мы ищем бура — одного из врагов королевы.

Тим вздохнул и переложил винтовку Маконахи на другое плечо. Уж во всяком случае здесь, в Клипсваале, на границе Южно-Африканской Республики, которая еще так недавно была Южно-Африканским Союзом, ему не нужны были проповеди адъютанта для того, чтобы оживить атмосферу прошлого. Дед Тима, жизнерадостный старикан, умерший всего три года назад, был единственным ярким впечатлением его унылого детства; он рассказывал внуку десятки историй о бурской войне, рассказывал так увлекательно, что прошлое казалось настоящим… как бурно все это опять нахлынуло. Канун войны, сурово прогремевший голос Пауля Кригера: «Вы протестуете, не так ли, мистер Малькольм? Что толку протестовать? У вас нет ружей, у нас они есть». Пит Жубер ведет сводные отряды в Наталь; комендант Снэйман в Мэйфинге угрожает прервать негласное воскресное перемирие, если англичане по-прежнему будут играть по воскресеньям в крикет. Внезапный, оглушительный залп револьверных выстрелов: засада в Магерсфонтейне. Та давняя война — обозные телеги, всадники, меткие стрелки в широкополых шляпах — прокатилась когда-то по этим полям, по той самой дороге, по которой он сейчас шагает.

Он услышал рядом голос Ролта:

— Ну, вот мы и пришли. Что говорили полицейские об этой ферме?

От неожиданности Тим моргнул и вздрогнул. Бородатые призраки голландских бюргеров, похожие на оловянных солдатиков, фигурки одетых в хаки англичан времен бурской войны растворились в сверкающем воздухе, и Тим увидел обсаженную высокими джакарандами аллею, которая вела к приземистой белой ферме.

— Что говорили? То же, что всегда. Перевернуть здесь все вверх дном и ничего не попортить. Жать на них на всю железку и не тронуть пальцем никого. — С неожиданной вспышкой гнева, из-за которой на этот раз вздрогнул сержант, он сказал: — Пусть бы лучше Холтье убежал, если Тарбэджа за это выгонят со службы. — Но тут же взял себя в руки. — Ладно… Окружайте ферму: Гаррел — налево, Филлитсон — направо, а сами пойдете со мной.

Кроваво-красные и рыжевато-оранжевые канны, яркие барбитонские маргаритки пламенели огнем на фоне низких сводчатых стен веранды, затененной ветвями гуайавы и гранадиллы; на ферме Редлингхойса «Моолфонтейн» точно так же, как во владениях Люйта и Ван Доорна, где они побывали перед этим, все дышало изобилием и в то же время было в образцовом порядке. Клипсваальские фермеры были самыми богатыми в протекторате и обосновались здесь раньше всех остальных.

Чернокожий слуга почтительно приветствовал Тима и Ролта: «Dag, mij baasies[7]», но продержал их на веранде чуть ли не десять минут. Когда из полутемной прохлады дома неторопливо появился наконец Редлингхойс, Тим изумился. И Люйт, и Ван Доорн, оба были дюжие, белесые, загорелые, в грубой фермерской одежде, которую носят все клипсваальские землевладельцы, как бы богаты они ни были. Редлингхойс же был высокий и тонкий, с черными, как у индуса, волосами, оживленным, умным лицом и изящными руками человека, скорей привыкшего перелистывать книжные страницы, чем натягивать вожжи. Он носил дорогой летний костюм, под которым виднелась шелковая рубашка абрикосового цвета, и курил, сигару. Тим подумал, что он скорее напоминает владельца сахарной плантации где-нибудь на Карибах, чем бура фермера. Не произнося ни слова, он стоял, слегка приподняв брови в знак учтиво насмешливого вопроса и с серьезной, но явно издевательской миной оглядывал посетителей с головы до ног.

— Мистер Редлингхойс? Боюсь, нам придется обыскать вашу ферму. Мы ищем беглого преступника, который, может быть, где-то здесь спрятался.

Тим запинался, стараясь поскорей проговорить вызубренный текст — по указанию полиции нужно было делать вид, будто никто и не думает подозревать Редлингхойса в укрывательстве — и все время чувствуя на себе иронический взгляд владельца фермы, еще больше маялся, сознавая, каким чучелом он кажется в своем измазанном мундире, потный, с грязным лицом и руками рядом с этим спокойным, элегантным человеком, много старше, богаче и самоувереннее его. Наконец он договорил, вытащил из кармана измятый ордер и протянул Редлингхойсу:

— Вот…

— Да, да, я знаю. — Мистер Редлингхойс говорил по-английски четко и бегло и в отличие от своих соседей лишь с еле уловимым южноафриканским акцентом. — Подписано, я полагаю, Тарбэджем?

— Да, сэр.

Тим дернулся и покраснел. Совсем не так он должен обращаться к бурскому фермеру, но Редлингхойс держался с ним как старший чином офицер, и Тим невольно ответил ему как начальству.

— Ну-с, так вы, наверное, хотите начать обыск? Вы, я думаю, уже побывали у мистера Люйта и мистера Ван Доорна?

— Да. Мы только что с фермы мистера Люйта.