Андрей Куза - Рыбный промысел в Древней Руси

• Название: Рыбный промысел в Древней Руси
• Автор: Андрей Куза
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4469-0644-4

Публикуемая диссертация кандидата исторических наук, защищенная Андреем Васильевичем Кузой (1939–1984) в Институте археологии АН СССР в 1970 г., является первым всеобъемлющим исследованием древнерусского рыболовства в российской историографии. Автор проанализировал все доступные источники: письменные, археологические и этнографические, выстроив на основе их сравнительного исследования картину развития рыбного промысла с Х до начала XVI в. давая целостную картину изменений орудий лова (крючки, остроги, грузила). Автор обосновывает вывод, касающийся экономики Древнерусского государства в целом: для VIII–X вв. рыбный промысел носил частный характер, с укреплением княжеской власти рыболовство начало играть серьезную роль в хозяйстве целых регионов. Рыбный промысел приобрел профессиональные черты, рыболовство стало одной из форм феодальных повинностей.

Для специалистов в области археологии, истории, этнологии.

---

Важные замечания, касающиеся истории рыболовства, можно найти в работах Н. Г. Богословского[16], Э. А. Гримма[17], Л. П. Сабанеева[18]. Конечно, этим перечнем не исчерпывается список исследований и публикаций, содержащих сведения исторического характера. Статьи интересующего нас направления часто появлялись на страницах периодической печати, особенно в «Вестнике рыбопромышленника» и в «Журнале Министерства внутренних дел». Однако не следует останавливаться на каждой из них в отдельности, поскольку их авторы никогда не ставили перед собой задачу дать целостную картину развития рыболовства в России с древнейших времен, а тем более поднять какие-нибудь узловые вопросы социально-экономического порядка. Они, как правило, ограничивались указаниями на древность тех или иных приемов и обычаев, обнаруженных ими в среде рыболовов разных местностей.

К рубежу XIX–XX вв. относятся и первые успехи в приложении данных археологии к изучению народного быта и хозяйства. В первую очередь здесь должна быть названа прекрасная работа У. Т. Сирелиуса, посвященная рыболовству у финских народов[19].

Ее ценность заключается не только в объеме исследования, охватывающего огромную территорию от Сибири до Скандинавии, но и в том, что с помощью археологических и этнографических наблюдений автор стремился проследить историю каждого орудия, каждого способа добычи рыбы в их развитии и взаимосвязи. Помимо примеров из жизни угро-финских народностей он привлекал материалы из смежных областей. Много полезных сведений можно почерпнуть из книги А. Биленштейна[20]. Но, пожалуй, наиболее полно в интересующем нас плане нашли отражение археологические источники в работе известного историка-слависта и археолога Л. Нидерле[21]. Он первый на строго научной основе попытался выяснить место и значение промыслов в хозяйственной деятельности славянских племен. Опираясь на сумму собранных им фактов, Нидерле пришел к выводу, что промыслы, включая рыболовство, были широко развиты у славян уже в I тысячелетии н. э.[22], а рыба являлась важной составной частью их пищевого рациона[23].

Подводя итог обзору русской и зарубежной дореволюционной историографии по вопросам изучения системы хозяйства Древней Руси, необходимо подчеркнуть следующие моменты. Во-первых, несмотря на определенный интерес к указанной проблеме, и история древнерусской экономики в целом, и история сельского хозяйства в отдельности оказались неразработанными. Лучшие работы в этой области лишь умножали количество фактического материала, но не раскрывали его социальную сторону. Во-вторых, внимание исследователей было приковано главным образом к земледелию, развитие которого представлялось в совершенно искаженном виде. Другие отрасли хозяйственной деятельности получили еще меньшее освещение. О рыболовстве, охоте, бортничестве судили, полагаясь на отрывочные сведения письменных памятников. Остро ощущалась потребность в расширении круга источников с одной стороны, и пересмотра с современных научных позиций всех имевшихся факторов – с другой.

Советская историография успешно справилась с поставленной задачей. Господство земледелия, причем земледеления пашенного уже в эпоху Киевского государства было подтверждено неопровержимыми доказательствами. Роль археологии в решении этого вопроса недооценить трудно. Развернувшиеся в послереволюционные годы раскопки древнерусских памятников представили в руки исследователей разнообразный массовый материал, ярко характеризующий как быт, так и трудовые процессы далекого прошлого. Одним из первых широко использовал археологические данные академик Б. Д. Греков, заслуги которого в борьбе с ошибочным представлением об отсталости сельского хозяйства в Древней Руси общеизвестны[24].

Решение вопроса о земледелии как фундаменте всей экономики Древнерусского государства способствовало правильному пониманию социальных аспектов его развития. Проблемы истории народного хозяйства прочно вошли в круг интересов советской науки, в частности археологии. Среди посвященных этой теме работ первостепенное значение имеет монография Б. А. Рыбакова о ремесле в Древней Руси[25]. На огромном фактическом материале в ней дана красочная картина становления и расцвета второй важнейшей отрасли хозяйства восточных славян – ремесленного производства. Причем Б. А. Рыбаковым убедительно показано совпадение основных этапов прогрессивного развития ремесла и сельского хозяйства, что подчеркивает единую закономерность исторических процессов. Со времени выхода в свет этой книги в археологической литературе определились два направления в изучении древнерусской экономики. С одной стороны, усилилось внимание к истории земледелия и скотоводства[26]. С другой стороны, выводы Б. А. Рыбакова о русском ремесле позволили предпринять специальные изыскания по его разделам; черной металлургии, ювелирному делу, производству стекла, гончарству и т. д.[27]

Однако некоторые важные виды хозяйственной деятельности, включая промыслы, выпали из поля зрения исследователей, что, конечно, отразилось на комплексном изучении системы хозяйства Древней Руси. Правда упоминания о рыболовстве, охоте, бортничестве рассеяны по многим работам. Но все они сводятся к двум-трем фразам, констатирующим отсутствие или наличие последних. Как правило, промыслам отводится роль дополнительных или второстепенных средств пополнения пищевых запасов, а также источников пушнины и воска.

Более подробно рыболовство, охота и бортничество охарактеризованы в работах П. Н. Третьякова[28] и В. А. Мальм[29]. В первой дан общий очерк истории сельского хозяйства и промыслов сначала для времени сложения Киевского государства, затем для периода его расцвета. Касаясь рыболовства, автор перечисляет некоторые из употреблявшихся орудий лова и виды добывавшихся рыб. Он отмечает более интенсивный характер промысла в северо-западных и северо-восточных районах страны, стремление духовных и светских феодалов захватить рыбные угодья; подчеркивает влияние христианских постов в XI–XIII вв. на увеличение объема рыболовства. Изложение дает общее представление о содержании вопроса и опускает какие бы то ни было подробности, т. к. главный упор сделан на историю земледелия и скотоводства. Работа В. А. Мальм специально посвящена промыслам древнерусской деревни и сохраняет значение первой обобщающей сводки. В ней наряду с археологическими материалами использованы данные письменных источников. Раздел о рыболовстве распадается на две части. Бо́льшая по объему содержит классификацию рыболовных орудий (впрочем, не свободную от недочетов и ошибок[30]). Археологические находки иллюстрируют отдельные положения. Во второй части на основании письменных документов говорится о том, как в процессе феодализации русских земель князья, бояре и монастыри захватывали лучшие рыбные угодья; о натуральных поборах рыбой и принудительных повинностях крестьян обслуживать феодальные промыслы. Большинство примеров почерпнуто из источников XV–XVI вв., но их действие распространено и на более раннее время. Правомерность такого подхода требует дополнительных доказательств. Наконец в нескольких предложениях описаны способы переработки и сохранения рыбы. В заключении автор приходит к традиционному выводу, что «охота, рыболовство и бортничество, являясь побочными занятиями деревни, играли важную роль в экономике Руси»[31]. Несмотря на указанные недостатки, труд В. А. Мальм, как первый опыт изучения древнерусских добывающих промыслов, заслуживает положительной оценки[32].

Как уже отмечалось выше, в современной археологической литературе рыболовство упоминается вскользь в перечне занятий населения исследованных памятников. Лишь иногда этот вопрос трактуется несколько шире. Так, например, в монографии Н. Н. Воронина о древнем Гродно, при раскопках которого собрана богатая коллекция рыболовных орудий, костей и чешуи рыб, подчеркнуто, что добыча рыбы в XII–XIII вв. превратилась в специализированный промысел и занимала важное место в хозяйстве горожан[33]. К аналогичным выводам пришел и исследователь Старой Рязани А. Л. Монгайт, указавший затем и на широкое распространение рыболовства по всей Рязанской земле[34]. Более подробно, хотя и в разных работах, охарактеризован рыбный промысел древнего Новгорода[35]. Также следует упомянуть раскопки В. В. Седова в Перыне под Новгородом, обнаружившие в слоях над языческим святилищем поселение пригородных рыбаков-профессионалов[36]. Им же получены не менее интересные результаты при археологическом изучении Ярополча Залесского на Клязьме, где рыболовство было одним из важнейших занятий жителей посада и близлежащего поселения. По мнению авторов книги о Воине, и в этом древнерусском городе лов рыбы входил в число ведущих отраслей хозяйства[37].

Если перечень трудов, касающихся городского рыболовства в Древней Руси, можно и продолжить, то с сельскими поселениями дело обстоит значительно хуже. Показателен уже тот факт, что В. А. Мальм, описывая рыбную ловлю домонгольской деревни, привлекал археологические материалы прежде всего из раскопок городов. Объясняется это, конечно, меньшей изученностью сельских памятников. Письменные источники XII в. с несомненностью свидетельствуют о широком распространении рыболовства в крестьянском хозяйстве[38]. Немногочисленные археологические данные вполне им соответствуют[39].