Виктор Петелин - Алексей Толстой

• Название: Алексей Толстой
• Автор: Виктор Петелин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Книга посвящена жизни и деятельности классика советской литературы Алексея Толстого Автор, основываясь на воспоминаниях современников, на новых архивных документах, показывает жизнь писателя, историю создания его романов, таких, как «Петр Первый» «Хождение по мукам» рассказывает о его встречах с замечательными людьми своего времени Горьким Есениным, Станиславским.

---

Частенько в эти дни, накануне отъезда в Уральск, Толстой вспоминал свою милую душеньку Тусю. Очень бы хотелось ему вдвоем с ней поехать в Козы, где справляли они больше десяти лет назад свадьбу, провести там день и вечером на линейке вернуться. Ну ничего, придется это сделать в будущем году. Представил себе, какими метисами вернутся они сюда, на север, и почувствовал приступ раздражения: ведь Марьянка и Фефка (пасынок. — В. П.) непременно будут воображать после юга: надо показать свой загар, а не понимают, дурачки, что первые дни по приезде необходимо страшно беречься, организм ослабевает на юге, отвыкает от самозащиты и как губка впитывает простуду, Брюсов поплатился за это жизнью, и большинство болеют по приезде на север. Заранее пошлет этим форсунам свое отцовское проклятье, если они вздумают тут без него ходить без пальто. Как они переносят там жару? Судя по газетам, у них тропики… Зато в Детском благодать, то тепло, то дождички, чудно, что-то среднее между весной и осенью, хорошая серенькая погодка, жаль только, уж третий день он не играет в теннис. А если бы и солнечная стояла погода, вряд ли пошел бы играть, настолько обленился, ничего не хочется делать, очередные страницы «Петра» сдал и ничего не делал эти дни, впал в такую лень, что целую неделю не мог сходить по делу к Разумнику. Взялся было за пьесу, но тут же отложил, она показалась невозможной для переделки.

Среди однообразных и скучных дней выдавались и такие, которые надолго оставались в памяти и служили Толстому пищей для размышлений. Как-то утром он был очень удивлен словами Мити о том, что для сына почему-то 28-й год тянулся очень медленно, а 29-й пролетел как 8 минут. Почему ему так показалось? Может, из-за Тая? Уж очень хорошо сыну с этой собакой. Ведь Тай с утра до вечера только и думает, как бы стащить с Митьки сандалии и носки. Время от времени Толстой с улыбкой наблюдал, как две бешеные тени проносятся мимо его кабинета из кухни в Митину комнату: это Митя и уцепившийся за его носок Тай. Все к этому привыкли, но за завтраком иной раз возникали разговоры, напоминавшие старые анекдоты про испорченный телефон:

— Тая нужно водить гулять, — сказал однажды Толстой.

— Конечно, — согласилась Юля, давняя домоправительница Толстых, — но для этого нужно купить ремешок.

— Какой мешок? — послышалось тете Маше. — Да, для собаки нужен именно мешок.

И она из самолюбия стала настаивать, что для собаки мешок необходим, и тут же сочинила, как у нее была собака, которую она носила гулять в мешке за спиной.

Слушая весь этот вздор, Толстой с огорчением думал, как тяжело старикам.

«Когда я буду стариком, буду только молчать, улыбаться и курить трубку… Хорошо, что с обеими бабушками помалкиваю, не задерживаюсь в столовой, а то совсем жалко их станет. Одна бродит, глядит на часы, стала меньше охать, не перед кем, дочь-то уехала. И все-таки тетя Маша молодец, взяла старую рукопись и на другой стороне что-то строчит в Фефкиной комнате, часов до двенадцати стучит и гремит на машинке, кажется, будто ездит там на тарантасе».

Так понемножку, без особых происшествий, текло его «бобыльское, сиротское житье», как сообщал он в Крым. «Митя очень мил, не шалит, гуляет, возится в саду», «с Митей мы очень дружим, он необыкновенно организованный мальчик, несмотря на мелкие шалости, полон благоразумия».

14 августа по случаю отъезда Толстого у Грековых собрались на прощальный пирог. Пришли Шишковы, Медведевы. Было, как обычно, весело и непринужденно. А на следующий день Толстой уехал в Москву, откуда вся компания охотников и рыбаков отправилась в Уральск.

28 августа он сообщал из поселка Коловертного: «…Мы плывем 8 сутки и вчера вечером остановились в первый раз в поселке, отсюда едем на 2 дня в степь на дудаков и гусей. Каждый день отплываем часов в 10–11, плывем мимо пустынных песчаных берегов, на Урале ни души, несколько раз встретили лодку бакенщика, видели пароход. Урал пустынен, как тысячи лет назад. Стреляем, гребем. К 4 выбираем стан, высаживаемся на песке, разбиваем палатку, кто идет охотиться, кто ловит рыбу, кто занимается стряпней. Обгорели, устали, но настроение прекрасное. Один из экспедиции (нас 9 чел. на 2 лодках) сжегся так сильно, что вот уже неделю болен.

Странно стелить постель на песке, ложиться под звездами среди пустыни. Чувство тоски, величия звездного неба. Спишь каменным сном. Часов в 5–6 идешь купаться. Я очень доволен, несмотря на усталость, испытываешь трудные и редкие для нас, городских, ощущения. Числа 10–12 думаю сесть на пароход и возвращаться. Живем мы дружно и весело. Сегодня спали в избе и пили чай на дворе, сидя на стульях, и это кажется комфортом. Целую тебя, любовь моя вечная. Поцелуй детей…»

Вернувшись из поездки в Детское, Толстой, как и предполагал, взялся за работу над двумя пьесами — «Махатма» и «Так будет». Хоть одну из них, надеялся он, ему удастся продать в какой-нибудь театр, чтобы обеспечить дальнейшую работу над «Петром» и не отвлекаться, не заботиться о добывании денег. А в этом году много их понадобится Толстому, так как наконец он решился арендовать в Детском дом, надо его ремонтировать, а там налог опять тысяч в восемь. И только, пожалуй, с конца ноября он вплотную засядет снова за «Петра». Пора заканчивать первую книгу. Остались не менее сложные главы: Азов, поездка за границу, казнь стрельцов. Придется работать над концом книги уже в марте, раньше не получится, не успеть. А печатать пусть начинают с февральского номера, листов восемь вполне можно растянуть на три номера, вплоть до апрельского, а после апреля снова попросит Полонского сделать перерыв еще на два месяца, и тогда он успеет сдать ему материал для второй книги «Петра». Скажет: опять подвел со сроками, но что же делать. В начале лета он действительно предполагал, что сможет обойтись без этого перерыва, но так утомился, что не смог работать над пьесой и пришлось ее отложить на осень. Ведь к 1 января у него будет готово страниц сорок, да послано уже двадцать четыре, вот как раз для февральской книжки журнала уже есть, а впереди еще три месяца — успеет. Честное слово, роман стоит того, чтобы потеснились в журнале.

Толстой с большим напряжением преодолевал трудности, которые чуть ли не ежедневно возникали перед ним как автором исторического повествования о Петре Великом. Однако в каждом месяце «Новый мир» давал роман небольшими порциями.

12 мая 1930 года Толстой поставил последнюю точку в первой книге романа. Пора бы вернуться к современности.

СНОВА В БЕРЛИНЕ

Как же быстро мелькают дни! В суете, хлопотах, творческом напряжении… Ведь только, кажется, вчера Алексей Толстой, сдав в «Новый мир» очередную часть нового романа «Черное золото» и получив тысячу рублей от Петра Петровича Крюкова за будущее участие в подготовке ряда сборников «Истории гражданской войны», предпринятой по инициативе Горького, отправился на Селигер, где и провел в деревне Неприи две незабываемые недели: купался, ловил рыбу, охотился, надеясь надолго запастись зарядом бодрости. Но стоило вернуться в Детское, как снова бесконечные собрания, совещания, выступления в прениях. Снова тревожные раздумья над тем, что продолжать в этом, 1932 году: вторую часть «Петра» или «19-й год»?

Вот уже больше года этот трудный вопрос не дает ему покоя. Вернувшись из поездки по югу в августе 1930 года, Алексей Николаевич уже, казалось, окончательно решился на продолжение романа «Хождение по мукам». Не было человека, не было организации, собрания, библиотеки, где ему не задавали бы вопроса о «19-м годе». Интерес к этому будущему роману превзошел все его ожидания, и он почувствовал, что если теперь же не выполнит этого буквально социального заказа современности, то совершит непоправимое упущение.

Сколь наивно было полагать тогда, что трудности ему удастся обойти, стоит только вместо всей картины взять фрагменты, как он это пытался делать в «18-м годе». Предполагал дать Париж, тыл Добрармии, Махно, Григорьева, Одессу, фрагменты Сибири, Волгу, Царицын, Кавказ в период с ноября 18-го по декабрь 19-го. «Петр» может годик подождать, от этого работа над ним только выиграет: перерыв даст много свежих красок для романа. И уже настолько твердо он решил начинать с «19-м годом», что договорился с Полонским прислать ему для январской книжки начало романа 8—10 декабря и в дальнейшем для каждого очередного номера присылать к 5-му числу текущего месяца. А потом как-то незаметно все планы работы разрушились: не удалось вовремя закончить пьесу для 2-го МХАТа, затянулся ремонт дома, а поэтому жена поминутно отрывала его из-за разных пустяков; писалось с огромным трудом, ничего не успевал сделать, и как-то само собой решилось, что лучше всего сейчас начать работу над романом о русской эмиграции, подвести некоторые итоги раздумьям о печальной участи многих людей, затянутых в белогвардейские сети. И это не будет так далеко уводить его от трилогии, напротив, может оказаться промежуточным звеном, необходимым в его эпическом повествовании о современности.