Ариадна Эфрон - История жизни, история души. Том 3

• Название: История жизни, история души. Том 3
• Автор: Ариадна Эфрон
• Издательство: Возвращение
• Жанр: Филология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7157-0168-8

Трехтомник наиболее полно представляет эпистолярное и литературное наследие Ариадны Сергеевны Эфрон: письма, воспоминания, прозу, устные рассказы, стихотворения и стихотворные переводы. Издание иллюстрировано фотографиями и авторскими работами.

---

А стрел Раскаянья, пронзивших сердце, яд?

Иль для тебя всё это - мнимость?

О ведьма юная, тебе знаком ли ад?

Непоправимое проклятыми клыками Грызёт непрочный ствол души,

И как над зданием термит, оно над нами, Таясь, работает в тиши -Непоправимое - проклятыми клыками!

В простом театре я, случалось, наблюдал, Как, по веленью нежной феи,

Тьму адскую восход волшебный побеждал,

В раскатах меди пламенея.

В простом театре я, случалось, наблюдал,

Как злого Сатану крылатое Созданье,

Ликуя, повергало в прах...

Но в твой театр, душа, не вхоже ликованье,

И ты напрасно ждёшь впотьмах,

Что сцену осветит крылатое Созданье!

МОЕЙ МАДОННЕ Ex vote* в испанском стиле

Хочу я для тебя, Владычицы, Мадонны,

На дне своей тоски воздвигнуть потаённый Алтарь; от глаз вдали, с собой наедине,

* По обету (лат.). Так называют приношения во исполнение обета в католических храмах.

Я Нишу прорублю в сердечной глубине.

Там Статуей ты мне ликующей предстанешь В лазурном, золотом, вернейшем из пристанищ. Металла Слов и Строф чеканщик и кузнец,

На голову твою я возложу Венец,

Созвездиями Рифм разубранный на диво.

Но к смертным Божествам душа моя ревнива,

И на красу твою наброшу я Покров Из Подозрений злых и из тревожных Снов, Тяжёлый, жёсткий Плащ, Упреками подбитый, Узором Слёз моих, не Жемчугом расшитый.

Пусть льнущая моя, взволнованная Страсть,

Дабы тебя обнять, дабы к тебе припасть,

Все Долы и Холмы по своему капризу Обвить собой одной — тебе послужит Ризой.

Наряду Башмачки должны прийтись под стать:

Из Преклоненья их берусь тебе стачать.

След ножки пресвятой, небесной, без изъяна,

Да сохранит сие подобие Сафьяна!

Создать из Серебра мои персты должны Подножие тебе — Серп молодой Луны,

Но под стопы твои, Пречистая, по праву Не Месяц должен лечь, а скользкий Змий, Лукавый, Что душу мне язвит. Топчи и попирай Чудовище греха, закрывшего нам Рай,

Шипящего и злом пресыщенного Гада...

Все помыслы свои твоим представлю взглядам:

Пред белым алтарём расположу их в ряд —

Пусть тысячью Свечей перед тобой горят,

И тысячью Очей... К тебе, Вершине снежной,

Да воспарит мой Дух, грозовый и мятежный;

В кадильнице его преображусь я сам В бесценную Смолу, в Бензой и Фимиам.

Тут, сходству твоему с Марией в довершенье, Жестокость и Любовь мешая с упоеньем Раскаянья (ведь стыд к лицу и палачу!),

Все смертных семь Грехов возьму и наточу,

И эти семь ножей, с усердьем иноверца,

С проворством дикаря в твоё всажу я Сердце —

В трепещущий комок, тайник твоей любви, —

Чтоб плачем изошёл и утонул в крови.

Читаю я в глазах, прозрачных, как хрусталь:

«Скажи мне, странный друг, чем я тебя пленила?» — Бесхитростность зверька — последнее, что мило,

Когда на страсть и ум нам тратить сердце жаль.

Будь нежной и молчи; проклятую скрижаль Зловещих тайн моих душа похоронила,

Чтоб ты не знала их, чтоб всё спокойно было,

Как песня рук твоих, покоящих печаль.

Пусть Эрос, мрачный бог, и роковая сила Убийственных безумств грозят из-за угла -Попробуем любить, не потревожив зла...

Спи, Маргарита, спи, уж осень наступила.

Спи, маргаритки цвет, прохладна и бела...

Ты, так же как и я, — осеннее светило.

МУЗЫКА

Я в музыку порой иду, как в океан,

Пленительный, опасный -Чтоб устремить ладью сквозь морок и туман К звезде своей неясной.

И парус и меня толкает ветер в грудь...

Я в темноте ненастной Через горбы валов прокладываю путь,

Влекомый силой властной.

Я чувствую себя ристалищем страстей Громады корабельной,

Смешением стихий, просторов и снастей,

Могучей колыбельной...

Но никнут паруса, и в зеркале воды —

Ты, лик моей беды.

Ты — бочка Данаид, о Ненависть! Всечасно Ожесточённая, отчаянная Месть,

Не покладая рук, ушаты влаги красной Льёт в пустоту твою, и некогда присесть.

Хоть мёртвых воскрешай и снова сок ужасный Выдавливай из них — всё не покроешь дна! Хоть тысячи веков старайся — труд напрасный: У этой бездны бездн дно вышиб — Сатана!

Ты, Ненависть, живёшь по пьяному закону: Сколь в глотку ни вливай, а жажды не унять... Как в сказке, где герой стоглавому дракону

Все головы срубил, глядишь — растут опять!

Но свалится под стол и захрапит пьянчуга,

Тебе же не уснуть, тебе не спиться с круга.

НАВАЖДЕНИЕ

Как ваша высь и глубь соборов кафедральных — Дремучие леса! — мне душу леденит!

В органных рёвах крон — все жалобы опальных И проклятых сердец, все стоны панихид...

Как ненавистен мне твой вечный бег смятенный, Могучий Океан! Так дух мятётся мой...

А в хохоте твоём — смех утысячеренный Униженных и злых, подхваченный тобой.

Как я любил бы ночь, когда бы не сусальный Блеск надоевших звёзд! Мила мне темнота, Однако и её читаю я с листа...

И пустота и мрак — бумаги рисовальной Незримые листы, и на любом - портрет:

С него глядят глаза, которых больше нет.

Поль Верлен v 1844-1896

NEVERMORE*

Зачем, зачем ты льнёшь ко мне, воспоминанье? Дрозда косой полёт в осеннем увяданье, Однообразный свет, бессильное сиянье Над жёлтою листвой - и ветра бормотанье...

Мы шли, она и я, - и ни души вокруг, -В мечты погружены; она спросила вдруг:

«Какой из дней твоих был самым лучшим, друг?»

О, голоса её небесный, кроткий звук,

Живого серебра звук сладостный и зыбкий...

Я, затаив слова, ответил ей улыбкой И губы приложил к её руке тогда...

Как первые цветы всегда благоуханны!

И первое в устах родившееся «да»,

И самые уста — как были вы желанны!

ЖЕНЩИНЕ

За кроткий дар мечты, за милость утешенья, Которые таит взгляд ваших глаз больших,

Из недр отчаяний жестоких этот стих —

Вам, чья душа чиста и вся — благоволенье.

Моя, увы, в тисках дурного наважденья, Истерзанная тварь в когтях страстей слепых... Безумье, ревность, гнев - кто перечислит их, Волков, мою судьбу грызущих в исступленье?

О, как страдаю я! Каким огнём палим!

Что мука первого изгнанника из рая,

Что первый стон его в сравнении с моим?

А ваши горести подобны, дорогая,

Проворным ласточкам — в прозрачных, как стекло, Сентябрьских небесах - когда ещё тепло.

9 Верлен П. Лирика. М., 1969.

* Никогда (англ.).

Луна проливала свет жестяной, Белила углы,

Над готикой крыш, над их крутизной, Дымы завивались, черней смолы.

Был пуст небосклон, и ветер стонал, Как некий фагот,

Вторя ему, свой тянул мадригал Иззябший и робкий бродяга-кот.

Я шёл, как во сне, в тебя погружён, Эллада теней...

Мне Фидий сопутствовал и Платон Под взглядами газовых фонарей.

СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ ПРОГУЛКА

Струил закат последний свой багрянец, Ещё белел кувшинок грустных глянец, Качавшихся меж лезвий тростника,

Под колыбельный лепет ветерка...

Я шёл, печаль свою сопровождая;

Над озером, средь ив плакучих тая, Вставал туман, как призрак самого Отчаянья, и жалобой его Казались диких уток пересвисты,

Друг друга звавших над травой росистой... Так между ив я шёл, свою печаль Сопровождая; сумрака вуаль Последний затуманила багрянец Заката и укрыла бледный глянец Кувшинок, в обрамленье тростника Качавшихся под лепет ветерка.

КЛАССИЧЕСКАЯ ВАЛЬПУРГИЕВА НОЧЬ

Второго Фауста шабаш; не тот, где бодро Резвятся ведьмы; нет! ритмический; такой Ритмический! Вообразите сад Ленотра: Прелестный, чинный и смешной.

Всё здесь гармония, расчёт и чувство меры: Окружности полян и череды аллей;

Фонтаны; там и сям — простёртые Венеры;

Вот — Антиной, а вот — Нерей.

Каштанов купола; искусственные дюны И горки; томных роз пленительный гарем Под стражей стриженых кустов; добавьте лунный Неверный свет над этим всем.

Чу! полночь пробило, и отголосок дальний, Печально, медленно и нежно подхватив Бой башенный, преобразил его в печальный И нежный, медленный мотив

Рогов охотничьих, в тангейзеровом роде.

Порыв смятенных чувств, смятенных душ испуг Слились в пьянящем, гармоническом разброде Протяжных голосов, и вдруг

Возник, протяжному призыву повинуясь,

Сонм призрачных фигур, в трепещущей игре Теней и месяца колеблясь и волнуясь...

Ватто, приснившийся Доре!

Что за отчаянье колеблет и сплетает

Туманные тела? Что за тоска ведёт

Вкруг статуй, вдоль аллей, как вдоль минувших маят,