Ариадна Эфрон - История жизни, история души. Том 3

• Название: История жизни, история души. Том 3
• Автор: Ариадна Эфрон
• Издательство: Возвращение
• Жанр: Филология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7157-0168-8

Трехтомник наиболее полно представляет эпистолярное и литературное наследие Ариадны Сергеевны Эфрон: письма, воспоминания, прозу, устные рассказы, стихотворения и стихотворные переводы. Издание иллюстрировано фотографиями и авторскими работами.

---

Ходить в корсете дурно,

О муза! — но ремни Котурна Потуже затяни!

Чтоб не увязли ноги В болоте общих мест,

Дороги

Ищи крутой окрест!

Простись, художник, с лепкой: К чему творить такой Некрепкой,

Рассеянной рукой?

Хранитель форм и линий — Каррарский монолит;

Не глине

Вверяться надлежит!

Возьми у камня прочность,

У бронзы Сиракуз И точность,

И благородный вкус.

Резцом в слоях агата Тобой осуществлён,

Тогда-то

Воскреснет Аполлон!

Не надо акварели!

Оттенки, что любил Доселе, -

Крепи в огне горнил!

Лишь в пламенном крещенье Надёжность обретут Сплетенья Фантазий и причуд:

Красавицы морские, Грифоны в облаках,

Марии

С младенцем на руках...

Проходит всё; натура Любая - прах и тлен... Скульптура —

Останется взамен.

Запечатлён в металле,

Тиран или герой С медали Увидит век иной.

И боги и кумиры Сокроются во мгле;

Звук лиры -Пребудет на земле.

Творите и дерзайте,

Но замысла запал Влагайте -

В бессмертный матерьял!

RONDALLA*v

Дитя с повадками царицы,

Чей кроткий взор сулит беду, Ты можешь на меня сердиться, Ноя отсюда не уйду.

* Здесь: серенада (исп.).

V Печатается по рукописи (РГАЛИ, Ф. 1190. М. Цветаева).

Я встану под твоим балконом, Струну тревожа за струной,

Чтоб вспыхнул за стеклом оконным Ланит и лампы свет двойной.

Пусть лучше для своих прогулок И менестрель, и паладин Другой отыщет переулок:

Здесь я пою тебя один,

И здесь ушей оставит пару Любой, кто, мой презрев совет, Испробует свою гитару Иль прочирикает куплет.

Кинжал подрагивает в ножнах:

А ну, кто краске алой рад?

Она оттенков всевозможных:

Кому рубин? кому гранат?

Кто хочет запонки? кто - бусы?

Чья кровь соскучилась в груди? Гром грянул! Разбегайтесь, трусы! Кто похрабрее — выходи!

Вперёд, не знающие страха,

Всех по заслугам угощу!

В иную веру вертопраха Клинком своим перекрещу

И нос укорочу любому Из неуёмных волокит,

Стремящихся пробиться к дому,

В который мною путь закрыт.

Из рёбер их, тебе во славу,

Мост за ночь возвести бы мог,

Чтоб, прыгая через канаву,

Ты не забрызгала б чулок...

Готов с нечистым на дуэли Сразившись — голову сложить,

Чтоб простыню с твоей постели Себе на саван заслужить...

Глухая дверь! Окно слепое! Жестокая, подай мне знак!

Давно уж не пою, а вою, Окрестных всполошив собак...

Хотя бы гвоздь в заветной дверце Торчал - чтоб на него со зла Повесить пламенное сердце, Которым ты пренебрегла!

Шарль Бодлер v 1821-1867

SED NON SATIATA*

Кто изваял тебя из темноты ночной,

Какой туземный Фауст, исчадие саванны?

Ты пахнешь мускусом и табаком Гаваны,

Полуночи дитя, мой идол роковой.

Ни опиум, ни хмель соперничать с тобой Не смеют, демон мой; ты — край обетованный,

Где горестных моих желаний караваны К колодцам глаз твоих идут на водопой.

Но не прохлада в них — огонь, смола и сера.

О, полно жечь меня, жестокая Мегера!

Пойми, ведь я не Стикс, чтоб приказать: «Остынь»,

Семижды заключив тебя в свои объятья!

Не Прозерпина я, чтоб испытать проклятье, Сгорать с тобой дотла в аду твоих простынь!

* * *

В струении одежд мерцающих её,

В скольжении шагов - тугое колебанье Танцующей змеи, когда факир своё Священное над ней бормочет заклинанье.

Бесстрастию песков и бирюзы пустынь Она сродни — что им и люди и страданья?

V Впервые: Бодлер Ш. Лирика. М., 1965. * Но ненасытная (лат.).

Бесчувственней, чем зыбь, чем океанов синь,

Она плывёт из рук, холодное созданье.

Блеск редкостных камней в разрезе этих глаз...

И в странном, неживом и баснословном мире,

Где сфинкс и серафим сливаются в эфире,

Где излучают свет сталь, золото, алмаз,

Горит сквозь тьму времён ненужною звездою Бесплодной женщины величье ледяное.

DE PROFUNDIS CLAMAVI*

К тебе, к тебе одной взываю я из бездны,

В которую душа низринута моя...

Вокруг меня - тоски свинцовые края, Безжизненна земля и небеса беззвездны.

Шесть месяцев в году здесь стынет солнца свет,

А шесть - кромешный мрак и ночи окаянство... Как нож, обнажены полярные пространства:

Хотя бы тень куста! Хотя бы волчий след!

Нет ничего страшней жестокости светила,

Что излучает лёд. А эта ночь - могила,

Где Хаос погребён! Забыться бы теперь

Тупым, тяжёлым сном — как спит в берлоге зверь... Забыться и забыть и сбросить это бремя,

Покуда свой клубок разматывает время...

ПОСМЕРТНЫЕ УГРЫЗЕНИЯ

Когда затихнешь ты в безмолвии суровом, Под чёрным мрамором, угрюмый ангел мой, И яма тёмная, и тесный склеп сырой Окажутся твоим поместьем и альковом,

И куртизанки грудь под каменным покровом От вздохов и страстей найдёт себе покой,

И уж не повлекут гадательной тропой Тебя твои стопы вслед вожделеньям новым,

* Из глубины взываю (лат.).

Поверенный моей негаснущей мечты,

Могила — ей одной дано понять поэта! — Шепнёт тебе в ночи: «Что выгадала ты,

Несовершенная, и чем теперь согрета, Презрев всё то, о чём тоскуют и в раю?»

И сожаленье - червь — вопьётся в плоть твою.

ЖИВЫЕ ФАКЕЛЫ

Два брата неземных, два чудотворных глаза, Всегда передо мной. Искусный серафим Их сплавил из огня, магнита и алмаза,

Чтоб, видя свет во тьме, я следовал за ним.

Два факела живых! Из их повиновенья,

Раб этих нежных слуг, теперь не выйдешь ты... Минуя западни и камни преткновенья,

Они тебя ведут дорогой Красоты.

Их свет неугасим, хотя едва мерцают,

Как в солнечных лучах лампады в алтаре,

Но те вещают скорбь, а эти прославляют

Не Смерть во тьме ночной - Рожденье на заре! Так пусть же никогда не гаснет ваша сила, Восход моей души зажегшие светила!

ФЛАКОН

Есть запахи, чья власть над нами бесконечна:

В любое вещество въедаются навечно.

Бывает, что, ларец диковинный открыв (Заржавленный замок упорен и визглив),

Иль где-нибудь в углу, средь рухляди чердачной В слежавшейся пыли находим мы невзрачный Флакон из-под духов; он тускл, и пуст, и сух,

Но память в нём жива, жив отлетевший дух.

Минувшие мечты, восторги и обиды,

Увядших мотыльков слепые хризалиды,

Из затхлой темноты, как бы набравшись сил, Выпрастывают вдруг великолепье крыл.

В лазурном, золотом, багряном одеянье,

Нам голову кружа, парит Воспоминанье...

И вот уже душа, захваченная в плен,

Над бездной склонена и не встаёт с колен.

Возникнув из пелён, как Лазарь благовонный, Там оживает тень любви похоронённой, Прелестный призрак, прах, струящий аромат,

Из ямы, в коей всё - гниенье и распад.

Когда же и меня забвение людское Засунет в старый шкаф небрежною рукою, Останусь я тогда, надтреснут, запылён, Несчастный, никому не надобный флакон,

Гробницею твоей, чумное, злое зелье,

Яд, созданный в раю, души моей веселье, Сжигающий нутро расплавленный свинец,

О, сердца моего начало и конец!

НЕПОПРАВИМОЕ

Возможно ль задушить, возможно ль побороть Назойливое Угрызенье,

Сосущее, как червь — бесчувственную плоть,

Как тля — цветущее растенье?

Бессмертного врага возможно ль побороть?

В напитке из какой бутыли, бочки, склянки, Утопим мы — не знаю я! -Его прожорливую алчность куртизанки И трудолюбье муравья?

В напитке из какой бутыли? - бочки? — склянки?

Я ведьму юную на выручку зову:

Скажи мне, как избыть такое?

Мой воспалённый ум — что раненый во рву,

Под грудой трупов, после боя.

Я ведьму юную на выручку зову.

Над ним уж воронье кружит - он умирает!

Уж волки рыскают окрест...

Он должен знать, что зверь его не растерзает,

Что будет холм и будет крест.

Смотри, уж вороньё кружит - он умирает!

Как небо озарить, не знающее дня?

Как разодрать завесу ночи,

Тягучей, как смола, кромешной, без огня Светил, глядящих людям в очи?

Как небо озарить, не знающее дня?

Надежда, кто задул тебя в окне Харчевни?

Как до пристанища дойти Без света вдалеке и без лампады древней, Луны, ведущей нас в пути?

Сам Дьявол погасил фонарь в окне Харчевни!

О ведьма юная, тебе знаком ли ад?

Возмездия неотвратимость?

А стрел Раскаянья, пронзивших сердце, яд?