Израиль Быховский - Рассказы о русских кораблестроителях

• Название: Рассказы о русских кораблестроителях
• Автор: Израиль Быховский
• Издательство: Судостроение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Книга содержит рассказы-очерки о жизни, деятельности и творческом наследии талантливых русских кораблестроителей прошлых столетий и изобретателей-конструкторов первых отечественных подводных лодок. В первой части книги автор рассказывает о потомственных создателях парусных и паровых судов — О.П., И.П. и И.А. Амосовых, Г.А. и М.М. Окуневых, А.А. и А.А. Поповых. Во второй части повествуется об изобретателях опытных подводных кораблей прошлого — Е.П.Никонове, С.А.Ромодановском, К.Г.Чарновском, К.А.Шильдере и О.С.Костовиче. Все очерки и рассказы, созданные на документальном материале, рассчитаны на широкий круг читателей, интересующихся историей отечественного кораблестроения.  

---

Следует учесть, что все упомянутые идеи содержались лишь в первоначальном проекте подводного судна Ромо- 153

дановского, впоследствии ставшего основой для нового проекта, созданного совместно с Тереховым и Колын-ским. Новый проект они сообща пытались осуществить в течение почти целого года. Несомненно, что за это время у Ромодановского и его компаньонов родились новые творческие решения. К сожалению, до сих пор не удалось разыскать никаких сведений об этом втором проекте. Вероятно, их вообще не удастся обнаружить и в дальнейшем, поскольку Академия наук не интересовалась ими.

Вместе с тем, на основании даже тех немногих новых идей, выявленных из отрывочных сведений немногочисленных, публикуемых впервые в настоящем очерке документов, можно утверждать, что Семен Андреевич Ромодановский — достойный продолжатель творчества «зачинателя подводного оружия» — Ефима Прокофьевича Никонова.

УЗНИК-ИЗОБРЕТАТЕЛЬ

ЧАРНОВСКИЙ

Имя Казимира Г авриловича Чарновского долгие годы оставалось неизвестным для всех историков отечественного кораблестроения. Труды этого человека в области подводного плавания и его проекты подводных судов различных типов более столетия безвестно пролежали в пыльных делах секретных архивных фондов. Лишь сравнительно недавно советским исследователям удалось обнаружить их и установить, что Чар-новский в те годы высказал много оригинальных идей, нашедших свое воплощение в современном подводном плавании {327]. Царское правительство предавало забвению не только имена, но и творчество своих узников — борцов за свободу, видя в них угрозу самодержавному режиму. Достаточно напомнить о трагической судьбе талантливого изобретателя-революционера Николая Кибальчича, выдвинувшего перед казнью идею создания реактивного двигателя, которая также была предана забвению царскими сатрапами.

Трагичной была и судьба Казимира Чарновского, о жизни и творчестве которого многое рассказали пожелтевшие от времени документы, разысканные в различных архивах нашей страны [328, 331—334].

В 1791 году в семье помещика Гавриила Станиславовича Чарновского, проживавшего в своей усадьбе в деревне Корытница Игуменского уезда Минской губернии, родился сын Казимир. Старшему сыну — Станиславу тогда 154 исполнилось семь лет.

Чарновские — выходцы из польского чиновного люда владели в Минской губернии более чем трехстами десятинами земли. Им принадлежало шесть или семь деревень в Игуменском и Чаусском уездах и почти четыреста крепостных «душ» [333].

Гавриил Станиславович — человек передовых взглядов, образованный, был прежде всего страстным польским патриотом, мечтавшим о расцвете Речи Посполитой. Он нередко посещал Вильно и Варшаву, ездил вместе со своей семьей за границу. В 1817 году ему присвоили дворянское достоинство (326], что еще более укрепило тайные связи Чарновского с бунтарской частью шляхетского подполья, стремившегося порвать узы, связывавшие Королевство Польское с русским самодержавием.

В семье Чарновских обращали большое внимание на образование детей, стремясь при этом воспитать их патриотами. Оба сына — Станислав и Казимир прекрасно владели польским и французским языками, хорошо знали современную литературу, увлекались творчеством Адама Мицкевича и Пушкина, разбирались в вопросах философии. Станислав впоследствии окончил медицинский факультет Виленского университета, где затем долгие годы являлся профессором медицины и философии [331].

Казимир Чарновский увлекался чтением и сутками пропадал в обширной отцовской библиотеке. Особенный интерес проявлял он к техническим дисциплинам. Казимир неплохо рисовал, быстро освоил черчение, увлекался архитектурой, интересовался всевозможными техническими новинками. >

Связь родителей с польскими патриотами оказала влияние на формирование мировоззрения младшего сына. Казимир Чарновский в 1821 году примкнул к тайной шляхетской организации «Национальное патриотическое общество», организованное и возглавляемое Валерианом Лукасиньским. Этот видный польский националист считал, что успешная борьба с русским царизмом за восстановление независимости Польши возможна лищь при тесном взаимодействии польских и русских революционных сил. Лукасиньский установил связи с многими русскими революционерами и, в частности, с Пестелем, руководившим Южным обществом декабристов. После ареста Ду-касиньского Казимир Чарновский мечтал продолжить его деятельность, однако, по его мнению, необходимо было начинать не с окраин Российской империи, а с центра — с ее столицы.

Во время одной из поездок в Варшаву молодой человек познакомился с дочерью крупного местного торговца — Эмилией, которую отец с радостью выдал заму)к за дворянина, сына помещика. Вскоре молодые уехали в усадьбу Чарновских, где у них родился сын Ян.

Жизнь в захолустной белорусской деревенской усадьбе вряд ли прельщала молодую горожанку. Видно, она скучала по отцовскому дому в Варшаве и не разделяла устремлений своего мужа, мечтавшего только об общественно-патриотической деятельности или увлекавшегося изобретательством. Возможно, это и послужило причиной фактического разрыва Казимира Чарновского с женой, которая, забрав сына, уехала к своим родителям в Бар-шаву, чтобы больше никогда не возвращаться к мужу.

Вскоре после отъезда жены скончался отец Чарновского. Все его имущество поделили между собой сыновья. Казимиру Чарновскому досталась усадьба и деревня Ко-рытница в Игуменском уезде и еще две другие деревни — Поташино и Панега в соседнем Чаусском уезде. Никакие семейные связи больше не удерживали молодого помещика в родных местах, а посвятить всю свою жизнь сельскому хозяйству он никогда не собирался. Долго не раздумывая, Казимир Чарновский продал все доставшееся ему от отца имущество. На вырученные деньги он решил отправиться в Петербург и организовать там революционную работу среди польских патриотов. По прибытии в российскую столицу Чарновский установил связи с проживавшими там членами «Национального патриотического общества» и вскоре стал одним из наиболее активных руководителей этой тайной организации.

Пока не удалось установить, насколько тесными были связи лично Казимира Чарновского с декабристами. Однако существует ряд свидетельств, позволяющих утверждать, что симпатии Чарновского были на стороне восставших. После разгрома декабристов Чарновский занимался распространением прокламаций продекабристского толка и продолжал принимать активное участие в деятельности «Национального патриотического товарищества», вовлекая в него новых членов.

Между тем, жандармам Николая I потребовалось совсем немного времени, чтобы после подавления восстания декабристов раскрыть ряд сочувстовавших им тайных организаций. Б числе их оказалось и «Национальное патриотическое товарищество», среди членов которого начались аресты. Избежав участи многих, Казимир Чарновский временно прекратил свою деятельность и принял меры к конспирации.

Именно в этот период вынужденного бездействия Казимир Чарновский решил продолжить свое образование и в 34-летнем возрасте становится студентом-волонтером первого курса медицинского отделения Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии. Непонятно, что заставило Чарновского взяться за изучение медицины — вся его последующая деятельность не дает ответа на этот 156 вопрос. Вероятнее всего, он воспользовался советами

старшего брата-медика, решив в выборе профессии, следовать по его стопам {334].

Несмотря на строгую конспирацию, в число членов «Национального патриотического товарищества» проник провокатор — студент Медико-хирургической академии Илличевский, которого привлек в тайное общество Чар-новский. Илличевский написал донос в Министерство внутренних дел (в ведении которого тогда находилась Медико-хирургическая академия) о связях Чарновского с разогнанным тайным обществом. Президент академии Шлегель получил указание установить негласный надзор за своим студентом, кроме того, строгий надзор вело за Чарновским жандармское управление.

В одном из донесений тайных агентов шефу жандармов Бенкендорфу о Чарновском говорилось, что он «.. .имел с некоторыми молодыми людьми преступные связи, клонившиеся к политическому злоумышлению... в кои он старался завлекать своих товарищей...». Этот донос был проверен и сообщенное в нем подтвердилось: жандармы установили факт «злостных намерений» со стороны Чарновского.

В апреле 1829 года на холостяцкую квартиру на набережной Мойки, где проживал тогда Казимир Чарнов-ский — студент четвертого курса, наглянули жандармы во главе с полковником Мухановым, ведавшим особо важными делами о государственных преступлениях. После тщательного обыска Чарновского арестовали и в черной жандармской карете доставили в III отделение «собственной Его Величества» канцелярии, а оттуда — на допрос к самому генерал-адъютанту Бенкендорфу.