Василий Ефремов - Эскадрильи летят за горизонт

• Название: Эскадрильи летят за горизонт
• Автор: Василий Ефремов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

 Автор — известный летчик-бомбардировщик — более трех лет воевал в 33-м (впоследствии 10-й гвардейский Киевский Краснознаменный, ордена Суворова II степени) авиационном бомбардировочном полку в качестве командира звена, а затем эскадрильи. За успешное выполнение заданий командования был дважды удостоен высокого звания Героя Советского Союза. В воспоминаниях обрисованы многие боевые товарищи автора, хорошо показаны процесс совершенствования их летного мастерства, самоотверженность в боях и верность в дружбе

---

Подбежали красноармейцы. Узнав, что пострадавший — штурман моего экипажа, бережно перенесли его на свою подводу.

— Ох и тяжелый ты, старший лейтенант! — смеялись бойцы, укладывая Николаева на сено.

— Какое там тяжелый, — отмахнулся штурман. — Это, ребята, вы отощали...

В середине ночи я вызвался сменить передового дозорного. Обогнав пеших, вскоре поравнялся с двумя конниками. Один из них уступил свою лошадь, а сам остался у дороги, поджидая обоз.

Под утро мы с напарником заметили далеко впереди светящуюся багровую точку. А вскоре оба убедились, что в лесу у дороги горит костер. Оставив товарища продолжать наблюдение, я побежал к основной группе.

В нескольких словах объяснил лейтенанту обстановку. Посоветовавшись между собой и с Николаевым, мы решили выслать разведку, чтобы затем атаковать, если это окажутся фашисты. На месте оставили раненых и человек пять охраны. Остальные двинулись вперед, маскируясь в лесу.

Увидев зарево костра, лейтенант остановил людей и подозвал двух бойцов, которых, очевидно, хорошо знал. Выслушав командира, они бесшумно растворились в темноте ночи. А через несколько минут один из разведчиков внезапно вынырнул из кустов и доложил:

— Товарищ командир, фрицы! Совсем недалеко, метрах в двухстах... На поляне у опушки стоит танк. Костер угасает, видно, спят. Их не больше десяти. Невдалеке — три мотоцикла с колясками и пулеметами.

— Ну, командир, действуй, — шепнул я.

— Не беспокойся, — ответил лейтенант. — Мы расколошматим их в два счета, если, конечно, к ним не подойдет подкрепление. А ты иди к повозкам. Услышишь выстрелы, гони галопом вперед по дороге. [24]

Пока лейтенант шепотом объяснял задачу бойцам, я напряженно вслушивался в тишину, но не мог уловить ни треска сучьев, ни малейшего звука. Тишина стояла такая, будто на много километров вокруг не было ни единой живой души. Постояв немного, я направился к повозкам. Потом вернулся на прежнее место и, томясь ожиданием, ругал себя за то, что не пошел вместе со всеми. Наконец вдали блеснул огонь разорвавшейся гранаты. Гулкое эхо прокатилось по лесу. Вслед за ним грохнул слитный залп винтовочных выстрелов, прострочил автомат, раздалось еще несколько выстрелов, и все смолкло.

Через несколько минут повозки на рысях промчались мимо небольшой полянки, освещенной ярким пламенем: там только что закончилась короткая, решительная схватка.

— Танки и мотоциклы удалось сжечь, — возбужденно говорил лейтенант. — У них, оказывается, не было горючего. Мы слили все, что осталось, и подожгли машины. Все десять гитлеровцев уничтожены. Кое-какие документы и пять автоматов мы прихватили с собой...

Остальную часть ночи и половину дня группа находилась в пути и наконец прибыла на станцию Ирпень. Оставив бойцов в тени кирпичного здания, мы с командиром группы и со штурманом Николаевым отправились искать коменданта.

На станции было оживленно. На путях разгружались эшелоны. К вагонам подвозили на повозках раненых. Близость фронта ощущалась во всем.

Комендант в звании майора отдавал десятки приказаний, отвечал на вопросы, бегал куда-то сам. Но все же с интересом выслушал нас.

— Так, так, — перебил он доклад лейтенанта. — Вам удалось добить тех, кто пытался вчера вечером захватить станцию. У них было три танка и несколько мотоциклов. После короткого боя мы подбили один танк и уничтожили нескольких мотоциклистов. Остальные ушли в лес, но все-таки умудрились каким-то образом вывести из строя паровоз... Немедленно грузите своих раненых вон в тот эшелон, — уже иным тоном посоветовал майор, указывая на санитарный поезд. — Немецкие автоматы и документы сдать. Группу накормить, я напишу записку. И ждать указаний. Вас и вашего штурмана, лейтенант, — комендант повернулся ко мне, — не задерживаю. Можете ехать до Киева любым поездом. Все. Желаю успехов.

Мы с Николаевым тепло распрощались с бойцами. [25]

Переночевали на Киевском вокзале, а утром, проехав немного трамваем, пошли пешком к Днепру. Николаеву о трудом давался каждый шаг. Передвигался он с помощью большой суковатой палки. Приходилось часто устраивать передышки. Остановились на мосту через Днепр, вдыхая свежий запах воды и подставляя разгоряченные лица под струи влажного ветра.

Насмотревшись на широкое приволье зеленых островов, на утопающее в дымке левобережье, двинулись дальше. Вдруг возле нас остановилась грузовая машина.

— Эй, Ефремов, Николаев! Давайте сюда! — кричали знакомые голоса.

— Ба! Да это же Корочкин со своим экипажем! — обрадованно воскликнул мой штурман.

Удобно устроились в кузове на душистом сене. Долго длились взаимные расспросы. А когда улеглось возбуждение, вызванное столь необычной встречей, принялись анализировать последние события.

— Вас атаковали те же истребители, что сожгли и наш самолет, — высказал предположение Корочкин. — Немцы следят за пролетом бомбардировщиков через линию фронта и обратно. И нападают преимущественно, когда бомбардировщики возвращаются с задания. До тех пор пока мы летаем без прикрытия истребителей, стрелкам-радистам нужно вообще запретить расходовать боеприпасы по наземным целям! — безапелляционно заявил он. — А еще — нам необходимы собранность, дисциплина, внимание экипажей на всем маршруте. Вот когда посадишь самолет, зарулишь на стоянку, ступишь на родную землю — только тогда ты уже не в бою... Послушайте, а где ваш радист? С кем вы летали?

— С нами летел Сирота, — ответил Николаев. — Мы покинули самолет над лесом, стрелок тоже приземлился благополучно, я в этом уверен. Его, видимо, подвела ориентировка...

— Ну это вы, товарищ командир, напрасно так думаете, — басом заговорил стрелок-радист из экипажа Корочкина, широкоплечий сержант Егоров. — Многие радисты ориентируются не хуже летчиков. Даже ночью по звездам.

— Особенно когда возвращаются с гулянки, — подмигнул Корочкин.

— Я не хотел вас обидеть, товарищ сержант, или в чем-либо усомниться, — улыбнулся Николаев.

После этих слов Егоров приободрился и стал внимательно [26] всматриваться в домики и сады показавшегося впереди селения.

— А ведь это наша деревня! Узнаю на расстоянии! — весело крикнул он.

— Молодец, сержант! Вот это ориентировка! — похвалил Егорова мой штурман, тоже обрадовавшийся приближавшимся хатам.

Да, мы подъезжали к своему аэродрому. А в это время стрелок-радист сержант Сирота, о котором шла речь выше, спал на опушке леса близ станции Ирпень.

...Израсходовав в бою патроны, задыхаясь от дыма, сержант успел покинуть самолет, который через несколько минут упал на кроны деревьев.

Изодранный парашют запутался стропами в ветвях. Сирота по стволу спустился на землю. И тут увидел, что кобура расстегнута, а пистолет исчез. Повернувшись спиной к солнцу, он двинулся через заросли. Пройдя сотню шагов, заметил на земле тускло поблескивавший предмет. «Неужели?!» — мелькнула радостная догадка. Бросился к предмету и увидел свой слегка припорошенный песком ТТ. Еще раз оглядевшись, сержант зашагал дальше, стараясь, чтобы солнце все время светило в спину. И это была ошибка. Он надеялся выйти на восток, к своим, а вместо этого оказался у позиций, занятых врагом.

Дождавшись ночи, стрелок-радист выбрался из укрытия и понял, что находится в расположении немецкой танковой части. Крепко зажав в руке пистолет, он хотел повернуть назад, чтобы скорее удалиться от опасного места. Но позади неожиданно раздалось: «Вер ист да?» Обернулся на голос и оказался нос к носу с фашистом. Раздумывать было некогда. Сирота изо всех сил ударил его пистолетом по голове. Немец рухнул ничком, а сержант повесил на грудь немецкий автомат, прикрепил к поясу длинный тесак в ножнах, забрал полевую сумку с документами и, уже не испытывая страха, отправился в путь.

Дорога к своим оказалась для Сироты нелегкой: все-таки подвела ориентировка. Только к концу третьего дня измученный сержант добрался до опушки леса в районе станции Ирпень. Убедившись, что вышел к своим, он бросил на землю полевую сумку, растянулся рядом и мгновенно заснул. Здесь его обнаружили проходившие мимо ополченцы и доставили в комендатуру.

Возвратившись в часть, Алексей Сирота до конца войны много раз летал и в моем экипаже, и в экипажах других летчиков. [27]

Будем летать и ночью!

Мы с Корочкиным рассказали командиру и комиссару о своих неудачах и злоключениях в последнем полете.

— По-моему, самое время переходить уже сейчас на ночную работу, — сделал вывод комиссар. — Это позволит сохранить кадры полка и машины. Кроме того, будем систематически изматывать врага. А коли потребуется, станем действовать и днем. Чего бы это ни стоило.

— Наземные войска, — начал, хмурясь, Рассказов, — днем нуждаются в авиационной поддержке гораздо больше, чем ночью. Поэтому летать днем придется обязательно, и без истребителей, и в их сопровождении... А вот какую тактику избрать во время дневных полетов, надо еще подумать. Давайте, молодежь, высказывайте свои соображения, — посмотрел комэск на Корочкина, Барышникова и на меня.