Василий Ефремов - Эскадрильи летят за горизонт

• Название: Эскадрильи летят за горизонт
• Автор: Василий Ефремов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

 Автор — известный летчик-бомбардировщик — более трех лет воевал в 33-м (впоследствии 10-й гвардейский Киевский Краснознаменный, ордена Суворова II степени) авиационном бомбардировочном полку в качестве командира звена, а затем эскадрильи. За успешное выполнение заданий командования был дважды удостоен высокого звания Героя Советского Союза. В воспоминаниях обрисованы многие боевые товарищи автора, хорошо показаны процесс совершенствования их летного мастерства, самоотверженность в боях и верность в дружбе

---

— Что случилось, товарищ летчик? — раздался вдруг густой бас. У самолета стоял широкоплечий, высокий человек в покрытом копотью фартуке и с любопытством разглядывал машину.

— Нужно бы сделать такой хомутик, — показал я ему пластинку.

Минут через двадцать я закрепил шланг и пожал мозолистую руку кузнеца. А к вечеру, как и было условлено, привез костюмы для летчиков. Это оказалось очень кстати: командир полка сообщил, что завтра я должен явиться к командующему воздушной армией...

В штаб армии мы с Петром Трифоновым и штурманом Усачевым отправились на грузовой машине.

В строевом отделе я доложил о прибытии и вышел прогуляться. Здесь обратил внимание на двух военных, оживленно разговаривавших у широкого окна. Один из них, майор, явно был работником штаба, так как держался спокойно и говорил уверенно. Чувствовалось, он дома. Другой — капитан в форме летчика, курчавый блондин — говорил громко, резко жестикулировал, часто раскатисто смеялся. Этого человека я где-то уже встречал.

...Перед мысленным взором проплыл уютный, окруженный лесом военный городок. Выходной. Тихий солнечный день. Пожилые летчики и штурманы, кто в военной форме, кто в гражданском костюме, направляются с женами в парк, на стадион, к клубу, где играет духовой оркестр. Летчики помоложе, холостяки, собираются группами, щеголяя отутюженными бриджами и гимнастерками, блестящими хромовыми сапогами, набором сверкающих колечек и фистонов на ремнях и портупеях. Они ожидают автобуса в город.

«Так и есть, это он, — подумал я, снова поглядев на разговаривавших командиров. — Это Василий Степанович Веревкин!»

Прохожу мимо. Капитан, на груди которого мягко поблескивают два ордена Красного Знамени, тоже узнает меня:

— Василий Сергеевич! Вася! [104]

Мы крепко обнялись. Не успели сказать друг другу и двух слов, как меня вызвали к командующему.

С волнением переступил порог кабинета. Передо мной стоял выше среднего роста красивый молодой генерал, Герой Советского Союза, герой гражданской войны в Испании. Внимательные серые глаза, глубокие и умные, доброжелательно и изучающе смотрели на меня.

— Товарищ генерал, капитан Ефремов по вашему приказанию прибыл!

— Вот ты, оказывается, каков, — с улыбкой произнес Хрюкин. — Ну что ж, будем знакомы... Я вызвал вас, товарищ Ефремов, чтобы выполнить приятное поручение — вручить орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза, — торжественно сказал генерал, передавая мне коробочки с наградами. — Обычно такая награда вручается в Москве, в Кремле. Но время очень напряженное, дел много, нельзя сейчас отлучаться из полка... А вторую столь же высокую награду, если конечно она будет, вам непременно вручит сам Михаил Иванович Калинин, — просто и как-то очень по-дружески сказал генерал.

Хрюкин с интересом расспрашивал о наших боевых делах, о нуждах. Присутствовавшие в его кабинете командиры и политработники тоже тепло поздравили меня. А первыми из однополчан горячо пожали мне руку мои добрые друзья и надежные воздушные бойцы Петр Трифонов и Николай Усачев.

У выхода из здания меня поджидал Василий Веревкин. Присев на скамеечке в тени деревьев, мы проговорили больше часа. Точнее, говорил главным образом он, а я старался запомнить каждое слово.

В начале войны мы стояли на аэродромах рядом, летали тоже и виделись много раз. Он уже имел 35 боевых вылетов. А машин становилось все меньше. Попыхивая папиросой, Веревкин вспоминал давний тяжелый случай. В первых числах июля он летел штурманом с командиром звена Литвиновым на станцию Красна. Сбросили бомбы, станция и эшелоны горели. И все было бы хорошо, не нарвись они под Шепетовкой на четырех фашистских истребителей. Один удалось сбить, но и СБ получил повреждение. Над самой землей Литвинову удалось выровнять машину и посадить на фюзеляж. Рядом упали обломки фашистского истребителя. А СБ горел. Литвинов выбрался из машины сам, хотя и получил ожог. Веревкина извлекли бездыханным через верхний люк кабины. Подбежавшие танкисты помогли [105] командиру звена отнести его в сторону. Убитого радиста Логинова вытащить не успели, самолет взорвался и сгорел.

Василий долго лечился в госпиталях Кременчуга, Харькова, Москвы. С огромным трудом медики все же вернули его в строй. Но связь с полком давно оборвалась. Летчик совершенно не знал, куда писать, где и кого искать...

После выздоровления был откомандирован в полк особого назначения. В сорок втором году случайно встретился с командиром эскадрильи нашего полка Лазаревым, который сообщил, что Василия наградили за тот бой орденом Красного Знамени. По моей просьбе комэск позднее написал Веревкину, что орден и удостоверение к нему находятся в штабе 8-й воздушной армии. И вот спустя столько времени орден был вручен его владельцу генералом Хрюкиным.

— Теперь собираюсь к себе домой, в часть, — закончил свой рассказ Василий Степанович Веревкин...

Все дела в штабе были завершены, а в запасе оставалось еще несколько часов. Трифонов предложил съездить на шахту, где работал до службы в армии. Я согласился.

На шахтном дворе Трифонов чувствовал себя, как дома. Со знанием дела разговаривал с рабочими, интересовался их жизнью, делами, вспоминал общих знакомых.

Шахтеры были рады фронтовику и считали его полноправным членом коллектива. Шахту уже приводили в порядок, и уголек мало-помалу пошел на-гора.

Мы пожелали шахтерам трудовых успехов, а они заверили, что шахта в скором времени заработает во всю мощь. «Поскорее кончайте с фашистами! — говорили они, прощаясь. — Это сейчас главное!»

К вечеру мы вернулись к себе домой. Товарищи горячо поздравили меня с высокой наградой Родины.

* * *

...В Москву за новыми самолетами вылетели на Ли-2 шесть экипажей и группа техников, которую возглавил заместитель инженера полка И. М. Орлов. Из «стариков» командир полка никого со мной не отпустил: наступал момент начала решительных сражений за Донбасс.

Самолеты мы приняли за два дня — новенькие «Бостоны» с моторами «Райт-Циклон», запломбированными на пятьсот часов работы. Это означало, что фирма гарантирует безотказную работу материальной части в течение указанного срока, а пломбы были поставлены для того, чтобы никто не копался в агрегатах и механизмах раньше времени.

Такая предусмотрительность нам понравилась. Но к [106] большому огорчению, мы в скором времени убедились, что в процессе эксплуатации и боевой работы моторы быстро поднашивались и техникам часто приходилось менять кольца, цилиндры и другие агрегаты.

Вооружение, переделанное на заводе нашими мастерами, очень порадовало нас. Теперь в кабине стрелка-радиста стоял мощный крупнокалиберный пулемет «Березина», бомбодержатели тоже были переделаны для 1200 килограммов бомб самого различного калибра.

— Машины приняты. Можно лететь, — доложил инженер. — Материальная часть в полном порядке, но нет горючего, и его не так просто достать здесь.

Да, достать горючее оказалось непросто, но мы ненадолго задержались в Москве.

Когда приземлились на своем аэродроме, к самолетам сбежались почти все летчики и техники: семь новеньких бомбардировщиков для полка — это не шутка. Мы тут же узнали, что начавшееся было наступление наземных войск Южного фронта приостановилось, зато действия нашей авиации приняли широкий размах.

После возвращения из Москвы мы с Кравчуком и Трифоновым сделали несколько полетов ночью, ведя разведку и бомбардируя самые различные объекты. Гитлеровцы оказывали бешеное сопротивление, но в их действиях чувствовались нервозность, неуверенность, обреченность. На всей территории Донбасса господствовала советская авиация. Повсюду на вражеских объектах военного значения рвались бомбы, полыхали пожары. Наша авиация вела широкое наступление.

* * *

Выдалась особенно темная ночь. Небо обложено тяжелыми дождевыми облаками, воздух насыщен влагой. Мы с Кравчуком и Трифоновым готовимся к вылету в район Сталино, чтобы разведать погоду и нанести удар по фашистскому аэродрому.

В большой землянке собрался весь летный состав. Ребята курят, неспешно переговариваются. Некоторые уже получили задание и только ждут наших сообщений о метеорологической обстановке. Это торопит нас.

Выходим из землянки — сыро, холодно, мрачно.

Взлетев, набираем высоту под облака. Их нижняя кромка — восемьсот метров. Пересекли линию фронта, дождь усилился, земля почти не проглядывается.

Трифонов передает на аэродром погоду. [107]

Я стараюсь вести машину как можно точнее, по приборам. В кабине тепло и уютно.

Вдруг над нами раздаются резкие хлопки, облака вокруг озаряет багровый свет. Зенитка! С небольшим отворотом выхожу из зоны огня, а там, где мы только что находились, продолжают рваться снаряды.