Ричард Овери - Сталин и Гитлер

• Название: Сталин и Гитлер
• Автор: Ричард Овери
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-082961-3

Адольф Гитлер и Иосиф Сталин. Два правителя-диктатора, стоявших у власти двух столь разных государств. Ими восхищались и их ненавидели, каждого по-своему. Эпоха правления каждого из них – как бы ее ни оценивали – сыграла определяющую роль в дальнейшем развитии Германии и СССР.

Что это были за личности?

Какими были методы их правления?

В чем мораль диктатуры как таковой и к чему она ведет?

На эти и другие наболевшие вопросы отвечает известный британский историк, автор крупных работ по истории Второй мировой войны Ричард Овери.

При сравнение и сопоставление двух режимов Овери рассматривает степень и характер народной поддержки, очаги противостояния и сопротивления, путь к власти каждого из диктаторов и процесс формирования культа личности и т. д.

---

В целом культ Гитлера не был столь беспощадным и безыскусным, каким оказался культ Сталина в Советском Союзе. Сразу после того, как был дан официальный старт культу Сталина в СССР, страна испытала приступ экстравагантного, ничем не сдерживаемого, хотя далеко не всегда спонтанного, низкопоклонства. В 1920-х годах в советской литературе все еще можно было найти критические заметки о Сталине, однако с начала 1930-х годов все литературные жанры были приспособлены к культу личности. Лишь некоторые оставались более чем ироничными…..В опубликованном в 1936 году ненецком рассказе «Сталин и Правда» повествуется о том, как царь отправляет юного Сталина в ссылку в тундру из-за того, что тот дружит с «Правдой». Находясь в ледяной ссылке, Сталин ведет себя как истинный герой, он руководит борьбой простого народа за счастливое будущее, в котором не будет царя88. В другом романе, опубликованном в том же году, «На востоке», речь идет о более зрелом вожде, поскольку героиня повествования слышит «голос нашей родины, простой, ясный, бесконечно правдивый, безгранично добрый, неспешный, по-отечески заботливый голос Сталина»89. По крайней мере отчасти эти славословия имели свои корни в традициях азиатских сообществ, где безудержная лесть правителям имела подчеркнуто символическое значение. Одним из самых первых авторов бесстыдно льстивых поэтических творений, воспевавших культ, был таджикский поэт А.А. Лахути: «Мудрый хозяин, марксистский садовник, твое мастерство пестует вино коммунизма…»90. Но даже у лести есть свои границы. В августе 1936 года, на пике первой волны развития культа, появилась редакционная статья в «Известиях», в которой скромно признавалось, что, когда дело касается Сталина, «писатели уже не знают, с кем и с чем сравнивать вас, у наших поэтов уже нет достойных языковых перлов, чтобы достойно описать вас»91.

Местные чиновники соревновались друг с другом в присвоении деревням, городам, театрам и колхозам имени Сталина. К 1940 году на карте СССР помимо Сталинграда появились Сталинск, Сталиногорск, Сталинабад, Сталинский, Сталиноград, Сталиниси и Сталинаул. В 1937 году были получены письма с предложениями переименовать Москву в Сталинский или Сталинодар [дар Сталина]. Еще один энтузиаст выступил с предложением изменить календарь таким образом, чтобы летоисчисление начиналось со дня рождения Сталина, а не Христа. Сталин счел, что это уже слишком, и оба предложения были отклонены92. Перед самым началом войны пропаганда культа заметно ослабела. В анонимном письме от сочувствующего коммуниста, адресованном в июле 1938 года Андрею Жданову, руководившему советским искусством, выражалось недовольство тем, что «везде и повсюду Сталин, Сталин и Сталин… В конце концов это священное и любимое имя – Сталин – может так забить головы людям, что… это приведет к обратному результату»93. Ослабление культа между тем носило временный характер. Когда накануне войны на заседании Центрального комитета было упомянуто имя Сталина, по воспоминаниям очевидца, все присутствующие зааплодировали. Война, а затем Победа привели к новой волне безудержного идолопоклонства. В период между 1945-м и 1953-м годами культ Сталина превратился в своеобразный институт, и уже никто не смел оспаривать образ Сталина как отца своего народа, архитектора Победы, даже тогда, когда продюсеры фильма «Падение Берлина» показали Сталина, в одиночестве планирующим победу над Гитлером, водя рукой по карте в своем кабинете. В зените сталинского культа, очевидно, было не так уж и сложно поверить в то, что Сталин предвоенных мифов превратился в реального послевоенного героического государственного деятеля.

Полнейший иррационализм обоих культов 1930-х годов поднимает вопрос о вере. Даже для тех, кто воспринимал культ руководителя как акт веры, чрезмерный энтузиазм верующих и необыкновенные качества, приписывавшиеся обоим диктаторам, казались очевидной метафорой. Есть веские основания полагать, что оба тирана могли бы удержать свою власть даже при условии меньшего идолопоклонства перед их личностями. Тогда в чем причина того, что и оба актера, и зрители потворствовали развитию этих граничивших с абсурдом форм политического театра? Каким целям служил культ личности?

* * *

В поисках ответов на эти вопросы в большинстве случаев отталкиваются от личностей самих диктаторов. Мотивы их действий не всегда очевидны. Попытки Сталина ограничить культ своей личности мало кем воспринимаются всерьез, поскольку существуют многочисленные примеры того, как он напрямую вмешивался в дела, связанные с укреплением его культа. Гитлер рассматривал свой культ как форму власти, полностью соответствующую идее того, что новое «государство лидера» должно строиться на принципах личности. Культ личности в Германии понимался как закономерное следствие идеи лидерства (Führung) и следования за лидером; абсолютная власть вышестоящих и полное подчинение со стороны нижестоящих94. В свете сказанного именно Сталин был полной аномалией.

Существует соблазн объяснить культ Сталина слабостью его личности. Сталина характеризовали по-разному – как страдающего от чувства незащищенности, крайне честолюбивого и тщеславного. В этом плане культ личности представляется скорее феноменом психологического свойства, а не следствием политической системы. Для поднятия своего низкого самоуважения и удовлетворения тщеславия ему были необходимы неприкрытые, грубые формы восхваления. Возможно, в такой характеристике есть своя логика, однако ее трудно обосновать. Сталин, как и Гитлер, вышел из среды малообещающей, чтобы стать во главе одного из самых больших государств Европы, и эта история успеха, возможно, должна была постоянно блуждать в сознании деспота. Вместе с тем исторических свидетельств тому, что культ личности Сталина был отражением психологической ущербности тирана, не так много. Внешние признаки того, что Сталин противился культу, связаны с политическим расчетом преимуществ, которые давало такое поведение. Следовательно, более убедительное объяснение установлению культа можно найти в устройстве политической системы в 1930-х годах и во всевозрастающей в рамках этой системы роли отдельной личности.

И вновь мы находим здесь много общего между Гитлером и Сталиным. Обстоятельства и факторы, определившие установление единоличной власти, так же как и сущностное содержание диктатур, в двух системах были различны – Гитлер выступал спасителем германской нации, а Сталин – хранителем революционного наследия Ленина, но в обоих случаях цель культа была в одном: укрепить и гарантировать доминирующее политическое положение двух деспотов. Способы достижения целей были во многом сходными: ритуальное преклонение, непрерывное нахождение на виду или постоянное «присутствие», сочинение героических мифов, подавление критики, тщательно выверенное сочетание неразрывности связи и сохранения дистанции между идолами и их поклонниками. Культы тщательно конструировались и были продуктом творчества политических мастеров, воспользовавшихся лелеемой долгое время жаждой сильной власти (вспомним еще раз Карла Юнга: «Наша эпоха жаждет спасительной личности, способной освободиться из тисков коллектива»95), чтобы легитимизировать это стремление.

Помимо подтверждения права на единоличную власть, мобилизация культа приносила и другие дивиденды. Как Сталин, так и Гитлер были полностью освобождены от любых моральных ограничений. Идея, сводившая суть политики лишь к задаче исполнения воли вождя, привела к возникновению особой моральной среды. Правота обоих диктаторов была изначально задана мифами о непогрешимости и всеведении, порожденными культом личностей. Ремарка – «это приказ фюрера» исключала любые дискуссии в Третьем рейхе (однако она не обязательно подавляла мнение). Хотя Сталин формально продолжал работать через посредство Центрального комитета партии и Совета народных комиссаров, ни одно важное решение не принималось без его личного согласия. Мысль о моральной непогрешимости распространялась и на явно аморальные действия. Так, вмешавшись в производство фильма Сергея Эйзенштейна о царе Иване IV (Грозном), Сталин потребовал от режиссера, чтобы тот «показал, что в то время это было необходимо быть жестоким»96. В «Краткой биографии» Сталина «безжалостная суровость» и «чрезвычайная твердость» по отношению к тем, кто подрывал моральное и политическое единство партии, ставились ему в особую заслугу97. Готфрид Федер, подготовивший проект программы национал-социалистической партии, описывал природу личности фюрера следующими словами: «…внутренние побуждения; моральная чистота; страстная воля… Диктатор должен быть совершенно свободным от излишних ограничений и сомнений… На пути к цели он не должен останавливаться даже перед кровопролитием и войной»98. Культ личности непомерно расширял границы личной власти, оправдывая действия тиранов даже тогда, когда они имели явно порочный и репрессивный характер.