Арнольд Гессен - Жизнь поэта

• Название: Жизнь поэта
• Автор: Арнольд Гессен
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

В последний вечер восемнадцатого столетия, 31 декабря 1800 года, у Пушкиных собрались гости. Стол был парадно накрыт. Ждали наступления Нового года, нового, девятнадцатого столетия. Читались стихи, хозяйка дома, Надежда Осиповна, «прекрасная креолка», внучка арапа Петра Великого, вполголоса подпевая, исполняла на клавесине романсы. Ровно в полночь раздался звон часов. Первый удар, за ним второй, третий... последний - двенадцатый... Гости подняли бокалы, поздравили друг друга: - С Новым годом! С новым столетием! Звон бокалов и громкие голоса гостей разбудили спавшего в соседней комнате маленького сына Пушкиных, Александра. Ему было всего полтора года. Как гласит легенда, он соскочил с кроватки, тихонько приоткрыл дверь в комнату, где собрались гости, и в одной рубашонке, ослепленный множеством свечей, остановился у порога. Испуганная, за ребенком бросилась няня, крепостная Пушкиных Ульяна Яковлева. Но мать, Надежда Осиповна, остановила ее. Тронутая неожиданным появлением сына на пороге нового века, она взяла его на руки, высоко подняла над головой и сказала, восторженно обращаясь к гостям: - Вот кто переступил порог нового столетия!.. Вот кто в нем будет жить!.. Это были вещие слова, пророчество матери своему ребенку. Пушкин перешагнул уже через два столетия. Он перешагнет и через тысячелетия...

---

Воскресла греков древних слава;

С престола пал другой Бурбон;

Отбунтовала вновь Варшава.

Шести лицейских товарищей уже не было.

Шесть мест упраздненных стоят,

Шести друзей не узрим боле, -

  замечал Пушкин и всем погибшим отдал дань памяти: «там на ратном поле» нашел смерть полковник С. С. Есаков, «в земле чужой» нашли покой умершие за границей от чахотки Н. А. Корсаков и П. Ф. Саврасов, от «недуга» скончались Н. Г. Ржевский и К. К. Костенский, от «печали» преждевременно «во мрак земли» сошел А. А. Дельвиг.

Поэта охватили мрачные предчувствия:

И мнится, очередь за мной,

Зовет меня мой Дельвиг милый,

Товарищ юности живой,

Товарищ юности унылой,

Товарищ песен молодых,

Пиров и чистых помышлений,

Туда, в толпу теней родных

Навек от нас утекший гений.

Как бы преодолевая невеселые раздумья, Пушкин заканчивает послание бодрым призывом:

Тесней, о милые друзья,

Тесней наш верный круг составим,

Почившим песнь окончил я,

Живых надеждою поздравим,

Надеждой некогда опять

В пиру лицейском очутиться,

Всех остальных еще обнять

И новых жертв уж не страшиться.

На лицейской встрече 1831 года друзья не досчитались еще троих друзей, находившихся на каторге, декабристов И. И. Пущина, В. К. Кюхельбекера и В. Д. Вольховского.

Сами они не имели права тогда писать, это делали за них жены декабристов. Из письма директора Лицея Е. А. Энгельгардта Пущин узнал, как мало товарищей соединил этот лицейский праздник около старого директора, и просил жену декабриста А. В. Розен передать от его имени дружеский поклон всем верным Союзу дружбы и попенять охладевшим...

* * *

Заботы о судьбе семьи особенно омрачали в те дни Пушкина. Наталья Николаевна ожидала первого ребенка. «Долги, постоянная нужда в деньгах, вечные домашние волнения, - писал Н. М. Смирнов, муж А. О. Россет, - были главною причиною раздражительности и частой, неожиданной смены его настроений.

Придя к нам однажды, - продолжает Смирнов, - Пушкин ходил печально по комнате, надув губы и опустив руки в карманы широких панталон, уныло повторял: «грустно! тоска!» Временами улыбался шуткам и остротам, громко хохотал, но вслед за этим снова становился грустен и протяжно напевал: «грустно, тоска!»

Как-то вечером, осенью, Пушкин был с женою у Смирновых. Прислушиваясь к завыванию ветра, он сказал, вздохнув: «Как хорошо бы теперь быть в Михайловском!..» Смирнов предложил ему поехать вместе в деревню.

Наталья Николаевна, услышав их разговор, воскликнула: «Восхитительное местопребывание! Слушать завывание ветра, бой часов и вытье волков! Ты с ума сошел!» И залилась слезами...

Совсем недавно, в декабре 1970 года, в архиве Гончаровых найдено было доселе неизвестное большое письмо Пушкина, адресованное брату жены Пушкина Д. Н. Гончарову.

Эта редчайшая находка - письмо, написанное рукою поэта в 1832-1833 годах в связи с рождением первой дочери, Марии, свидетельствует о том, как материально стеснен был Пушкин.

«...Я Вас попрошу одолжить мне на шесть месяцев 6000 рублей, в которых я очень нуждаюсь и которые не знаю где взять...

Семья моя увеличивается, мои занятия заставляют меня жить в Петербурге, расходы идут своим чередом, и так как я не считал возможным сократить их в первый год своей женитьбы, долги так же увеличились...»

Письмо свое Пушкин закончил горестными строками:

«Я не богат, а теперешние обстоятельства мои не позволяют мне заниматься литературным трудом, который давал мне средства к жизни. Если я умру, жена моя окажется на улице, а дети в нищете. Все это печально и приводит меня в уныние...»

* * *

П. В. Нащокин. С портрета работы неизвестного художника.

3 ноября 1831 года Пушкин выехал в Москву для архивных изысканий по «Истории Петра» и устройства своих денежных дел. В этом ему обычно помогал большой друг его последних лет, Павел Воинович Нащокин, у которого он и останавливался в Гагаринском переулке, 4, ныне улице Рылеева.

Человек независимый, с тонким художественным вкусом, не чуждый и литературных интересов, Нащокин был близок Пушкину как человек «ума необыкновенного и доброты несказанной».

Современники говорили о нем, что он «не потерялся ни разу душою, не изменил ни разу ее благородным движениям, умел приобресть невольное уважение достойных и умных людей и, с тем вместе, самую искреннюю дружбу Пушкина, питавшего ее к нему, преимущественно перед другими, до конца своей жизни».

Нащокин был товарищем брата Пушкина, Льва Сергеевича, по университетскому Благородному пансиону. Друзьями Нащокина были: М. И. Глинка, В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, Е. А. Баратынский, Н. М Языков, Н. В. Гоголь, П. Я. Чаадаев, знаменитый актер М. С. Щепкин.

Нащокин нравился Пушкину широкой натурой, даже своими странностями. Жизнь его «состояла из переходов от разливанного моря (с постройкой кукольного домика в несколько тысяч рублей) к полной скудности, доходившей до того, что приходилось топить печи мебелью красного дерева». Он нравился и Гоголю, который, работая над «Мертвыми душами», придал черты характера Нащокина одному из своих героев, Хлобуеву.

Большой прожектер, Нащокин, будучи при деньгах, как-то задумал и осуществил оригинальную затею: построил в миниатюре дом и комнаты, в которых жил он сам и Пушкин, наезжая в Москву из Петербурга.

Эта удивительная миниатюра - копия комнат нащокинской квартиры - сохранилась до наших дней. Она находится во Всесоюзном музее А. С. Пушкина в бывшем Царском Селе, носящем сегодня имя поэта.

Посетители музея всегда с большим интересом рассматривают эту миниатюру и мысленно переносятся в обстановку комнат, где жил у Нащокина в 1831-1832 годы Пушкин.

Сохранился до наших дней и самый дом. На нем сегодня мемориальная доска с надписью: «В этом доме в 1831-1832 гг. останавливался у П. В. Нащокина А. С. Пушкин».

* * *

Нащокинский домик, кабинет. С литографии.

Нащокинский домик, спальня и уголок гостиной. С литографии.

В Москве Пушкин пробыл недолго. Познакомился с необходимыми ему архивными материалами по истории Петра, побывал у московских друзей. «Видел я Вяземских, Мещерских, Дмитриева, Тургенева, Чаадаева, Горчакова, Дениса Давыдова, - писал он жене уже на третий день после приезда. - Все тебе кланяются; очень расспрашивают о тебе, о твоих успехах; я поясняю сплетниц, а сплетен много... Тоска без тебя; к тому же с тех пор, как я тебя оставил, мне все что-то страшно за тебя... побереги себя...»

Через два дня новое письмо жене: «Не люблю я твоей Москвы. У тебя, т. е. в вашем Никитском доме, я еще не был. Не хочу, чтоб холопья ваши знали о моем приезде; да не хочу от них узнать и о приезде Натальи Ивановны, иначе должен буду к ней явиться и иметь с нею необходимую сцену; она все жалуется по Москве на мое корыстолюбие; да полно, я слушаться ее не намерен...»

Работать в Москве не удавалось. В доме Нащокина, где на этот раз остановился Пушкин, царила безалаберщина, от которой голова шла кругом. Нащокин очень любил Пушкина, для него он был «удивительный Александр Сергеевич, мой славный Пушкин, утешитель мой, радость моя». Уезжая в Английский клуб, Нащокин обычно укутывал и укладывал своего друга спать.

Но ни сердечный прием, ни доброта друга не могли более удерживать Пушкина, он устал и, покинув 13 декабря 1831 года Москву, возвратился в Петербург.

* * *

Н. М. Языков. С литографии К. Эргота.

В Петербурге Пушкин впервые зажил собственным домом, однако душевного покоя не обрел.

Бездушная, холодная, ненавидевшая Пушкина светская и придворная «чернь» начала завлекать Наталью Николаевну в свой круг, осложняя и без того тягостную жизнь поэта.

Графиня Нессельроде, жена министра иностранных дел, однажды без ведома Пушкина взяла Наталью Николаевну с собою на небольшой придворный вечер в Аничковом дворце. Императрица тепло встретила её.

Пушкин же был взбешен, когда узнал это, и резко выразил графине свое возмущение. Нессельроде сделалась после этого злейшим врагом Пушкина...

19 февраля 1832 года Пушкин присутствовал на новоселье у издателя и книгопродавца А. Ф. Смирдина, который перевел свой книжный магазин и библиотеку при нем в дом лютеранской церкви святого Петра на Невском, против Казанского собора.