Арнольд Гессен - Жизнь поэта

• Название: Жизнь поэта
• Автор: Арнольд Гессен
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

В последний вечер восемнадцатого столетия, 31 декабря 1800 года, у Пушкиных собрались гости. Стол был парадно накрыт. Ждали наступления Нового года, нового, девятнадцатого столетия. Читались стихи, хозяйка дома, Надежда Осиповна, «прекрасная креолка», внучка арапа Петра Великого, вполголоса подпевая, исполняла на клавесине романсы. Ровно в полночь раздался звон часов. Первый удар, за ним второй, третий... последний - двенадцатый... Гости подняли бокалы, поздравили друг друга: - С Новым годом! С новым столетием! Звон бокалов и громкие голоса гостей разбудили спавшего в соседней комнате маленького сына Пушкиных, Александра. Ему было всего полтора года. Как гласит легенда, он соскочил с кроватки, тихонько приоткрыл дверь в комнату, где собрались гости, и в одной рубашонке, ослепленный множеством свечей, остановился у порога. Испуганная, за ребенком бросилась няня, крепостная Пушкиных Ульяна Яковлева. Но мать, Надежда Осиповна, остановила ее. Тронутая неожиданным появлением сына на пороге нового века, она взяла его на руки, высоко подняла над головой и сказала, восторженно обращаясь к гостям: - Вот кто переступил порог нового столетия!.. Вот кто в нем будет жить!.. Это были вещие слова, пророчество матери своему ребенку. Пушкин перешагнул уже через два столетия. Он перешагнет и через тысячелетия...

---

Но поздно русских разгадал...

Пушкин воздает, однако, должное почившему императору, предостерегает от укоров его «развенчанной тени» и благодарит:

Хвала!.. Он русскому народу

Высокий жребий указал

И миру вечную свободу

Из мрака ссылки завещал.

Цензура разрешила стихотворение «Наполеон» к печати, но изъяла из него стихи, связанные с французской революцией:

Когда надеждой озаренный

От рабства пробудился мир,

И галл десницей разъяренной

Низвергнул ветхий свой кумир;

Когда на площади мятежной

Во прахе царский труп лежал,

И день великий, неизбежный -

Свободы яркий день вставал...

Не пропущены были и стихи о том, что свергнутый Наполеон «в волненье бурь народных... человечество презрел»...

Яркое и смелое стихотворение «Наполеон» привлекло к себе внимание широких кругов общества. Белинский писал: «Эти стихи и особенно этот взгляд на Наполеона, как освежительная гроза, раздались в 1821 году над полем русской литературы, заросшим сорными травами общих мест, и многие поэты, престарелые и возмужалые, прислушивались к нему с удивлением, подняв встревоженные головы вверх, словно гуси на гром...»

* * *

Мысли о мире, естественно, волновали в ту эпоху человеческие умы. Вышедшая замуж за генерала М. Ф. Орлова Екатерина Раевская писала в ноябре 1821 года брату Александру, что Пушкин часто приходит к ним, «рассуждает или болтает очень приятно», в частности о вечном мире, и читал им свою оду на Наполеона.

В доме Орловых обычно собирались члены Южного тайного общества и горячо обсуждали политические, литературные и философские темы дня. Когда не было гостей, Пушкин шумно спорил о всевозможных предметах с Орловым. «Его теперешний конек - вечный мир аббата Сен-Пъера, - писала жена Орлова брату. - Он убежден, что правительства, совершенствуясь, постепенно водворят вечный и всеобщий мир и что тогда не будет проливаться... крови...»

Среди набросков, записей, конспектов, планов действительно сохранилась запись рукой Пушкина, на французском языке, - «О вечном мире»: «Не может быть, чтобы людям со временем не стала ясна смешная жестокость войны, так же, как им стало ясно рабство, королевская власть и т. п.».

И дальше: «Так как конституции, которые являются крупным шагом вперед человеческой мысли, шагом, который не будет единственным, - необходимо стремиться к сокращению численности войск, ибо принцип вооруженной силы прямо противоположен всякой конституционной идее, то возможно, что менее чем через 100 лет не будет уже постоянной армии».

С тех пор как Пушкин высказал эти свои мысли, прошло уже не сто лет, а полтора столетия...

* * *

Прошел почти год ссылки, а конца ей не было видно. «Не скоро увижу я вас, - пишет Пушкин 24 марта 1821 года Гнедичу, - здешние обстоятельства пахнут долгой, долгою разлукой! молю Феба и казанскую богоматерь, чтоб возвратился я к вам с молодостью, воспоминаньями и еще новой поэмой...»

7 мая Пушкин просит А. Тургенева, не может ли он его «вытребовать на несколько дней (однако ж не более)» из ссылки: «Мочи нет, почтенный Александр Иванович, как мне хочется недели две побывать в этом пакостном Петербурге...» И обещает привезти за то «сочинение во вкусе Апокалипсиса» - «Г авриилиаду».

Поэма эта была написана Пушкиным в апреле 1821 года. Он направил ее Вяземскому с оговоркой: «Посылаю тебе поэму в мистическом роде - я стал придворным».

В ней Пушкин разоблачил евангельскую притчу о благовещении - о возвещении Марии устами архангела Гавриила, что, по воле божьей, она должна зачать и родить от духа святого Иисуса Христа.

Вместе с тем это была острая политическая сатира, направленная против Александра I и его придворного мистического окружения. В письме к А. Тургеневу Пушкин, между прочим, назвал Иисуса Христа «умеренным демократом».

Как родилась эта поэма?

В предпасхальные дни Инзов предложил Пушкину говеть вместе с ним, причащаться в кишиневской церкви Благовещения и вручил ему для чтения святое Евангелие.

В страстную пятницу Инзова навестил ректор семинарии архимандрит Ириней Нестерович и, видимо, по его просьбе зашел к Пушкину. Он застал поэта как раз за чтением Евангелия.

- Чем это вы занимаетесь? - спросил архимандрит.

- Да вот читаю историю одной особы... - услышал Ириней ответ Пушкина.

- Как вы смеете это говорить? Вы безбожник. Я на вас сейчас бумагу подам! - пригрозил архимандрит и гневно удалился.

«Бумагу» он почему-то не подал, хотя был пастырь строптивый, яростный и неуемный. Адъютанту Александра I он как-то сказал:

- Ты адъютант царя земли, а я адъютант царя небесного.

И любил повторять:

- Я - власть, я - наместник Христа, другой власти нет!

Пришлось идти в церковь. Пушкин попросил слугу:

Дай, Никита, мне одеться:

В митрополии звонят.

Он направился в церковь Благовещения и во время богослужения, как и в киевском Софийском соборе, с интересом рассматривал среди церковных фресок иллюстрацию к прочитанной перед приходом Иринея евангельской притче: архангел Гавриил слетел в белоснежных одеждах к коленопреклоненной Марии и сообщил ей божью волю.

Пока Инзов молился, в голове Пушкина рождался план будущей поэмы: «Святой дух, призвав Гавриила, описывает ему свою любовь и производит в сводники. Гавриил влюблен. Сатана и Мария».

6 апреля 1821 года Пушкин набросал этот план, а 12 апреля нарисовал на листе бумаги изображение этой сцены в фресках кишиневской церкви. К плану добавил пародию на библейский рассказ о грехопадении в раю Адама и Евы.

Необычайно дерзкое содержание «Гавриилиады», резкое осмеяние основного догмата христианской церкви вынуждали Пушкина скрывать свое авторство этой поэмы. Члены тайного общества вполне оценили революционно-политическое звучание ее, а полицейские агенты сразу распознали, что автор «Гавриилиады», «одной прекрасной шалости», как назвал ее Вяземский в письме к Тургеневу, - конечно, не кто иной, как Пушкин.

* * *

Закончив эту «кощунственную» поэму - за нее Пушкину пришлось держать впоследствии строгий ответ, - он начал работать над третьей своей южной поэмой - «Братья разбойники». О ней он писал позже Вяземскому: «Истинное происшествие подало мне повод написать этот отрывок. В 1820 году, в бытность мою в Екатеринославе, два разбойника, закованные вместе, переплывали через Днепр и спаслись. Их отдых на островке, потопление одного из стражей мною не выдуманы...»

Тема поэмы - стремление людей даже путем разбоя освободиться от крайней бедности и неволи, страстная жажда свободы. До нас дошли два ее плана:

«Они плывут и поют...» - читаем мы в первом плане. В черновых набросках к плану появляется и «Молдавская песня»:

Нас было два брата - мы вместе росли

И жалкую младость в нужде провели...

Но алчная страсть овладела душой,

И вместе мы вышли на первый разбой.

Курган серебрился при ясной луне,

Купец оробелый скакал на коне,

Его мы настигли

И первою кровью умыли кинжал.

Мы... к убийству привыкли потом

И стали селенья ужасны кругом...

Читатели встретили новую поэму Пушкина одобрительно, но отрицательно восприняли ее друзья. Батюшков особенно критиковал встречавшиеся в поэме резкие простонародные выражения.

Вяземский писал, что в поэме «чего-то недостает; кажется, что недостает обычной очаровательности стихов его». И одновременно восхищался стихами, в которых умиравший брат, в бреду, молил оставшегося брата о сострадании к старикам:

Больной, зажав глаза руками,

За старца так меня молил:

«Брат! сжалься над его слезами!

Не режь его на старость лет...

Мне дряхлый крик его ужасен...

Пусти его - он не опасен;

В нем крови капли теплой нет...

Не смейся, брат, над сединами,

Не мучь его... авось мольбами

Смягчит за нас он божий гнев!..»

Пушкин не закончил поэму. И сжег ее. Уцелел лишь небольшой ее отрывок в 330 строк, с которым успели познакомиться друзья поэта. Он отправил его 13 июня 1823 года А. А. Бестужеву при письме: «Разбойников» я сжег - и поделом. Один отрывок уцелел в руках Николая Раевского; если отечественные звуки: харчевня, кнут, острог - не испугают нежных ушей читательниц «Полярной звезды», то напечатай его».