Фритьоф Нансен - Через Сибирь

• Название: Через Сибирь
• Автор: Фритьоф Нансен
• Издательство: Игра слов
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9918-0067-9

В 1913 году Фритьоф Нансен побывал в Сибири.

Результатом путешествия в Россию, по которой он промчался через всю Сибирь до Дальнего Востока и вернулся оттуда в Петербург, стала книга «Через Сибирь».

Книга представляет интерес как для ученых, так и для любителей авантюрного чтения, поскольку Нансен описывает и красоты северной природы, и смешные случаи из жизни путешественников, и даже спасение им организатора проекта из лап белого медведя.

А еще вы узнаете о левом и правом берегах Енисея, о том, чем русский тарантас лучше норвежского экипажа, о жизни коренного населения Сибири и футбольной красноярской команде…

---

Но вот на борт вернулась команда, мы подняли якорь и около половины шестого вечера отправились дальше. Шли мы долго, благо ярко светила луна, а погода была хорошей. Только в десять, преодолев порядочное расстояние, мы встали на якорь.

Была тихая прекрасная ночь. Кругом была безграничная синь и блестящая гладь воды, в которой, как в зеркале, отражались прибрежные берёзы. На восток от нас на крутом обрыве чёрной стеной стоял лес. Он был как мираж в призрачном лунном свете. Удивительная тишина царила в лесу, где бледные лучи луны с трудом пробивались сквозь листву, а деревья отбрасывали тень на землю. Странно, что эти дремучие необозримые леса с их реками и проживающими тут туземцами никогда не пленяли детской фантазии, как девственные леса Америки с их краснокожими обитателями. Названия рек: Енисей, Лена, Ангара, Тунгуска, Байкал — и племён: остяки, тунгусы, якуты — никогда не пробуждали мальчишескую фантазию, как Гудзон, Делавэр, Великие озёра, по берегам которых издревле селились могикане, делавары, индейцы сиу. Быть может, потому, что у Сибири нет своего Купера? Ведь жизнь здесь не менее удивительна и сказочна, чем в Америке.

Но как исчезли с берегов Делавэра и Гудзона первозданные леса с обитавшими в них краснокожими индейцами, а на их месте появились возделанные поля, лишённые красоты, и прозаические фермы, так и здесь со временем исчезнут сибирские леса с их коренными народами. Лет через сто, если не через пятьдесят, и лесов самих не будет, как не будет шалашей охотников. Всё вокруг превратится в обработанную долину, такую же скучную, как Северонемецкая равнина, но зато способную прокормить миллионы. Месяц будет всё так же сиять над медленно несущим свои воды Енисеем, но не будет уж величественной тишины. Даже и сейчас в неё врываются посторонние звуки. Где-то далеко на востоке роют шахты, чтобы добыть всесильный металл, который несёт людям добро и зло и который сделал многих счастливыми, а ещё большее количество людей обездолил.

Четверг, 18 сентября.

Мы понемногу продвигались всё дальше и дальше на юг, в земледельческие районы Сибири, но мне кажется, что и северные районы тоже отлично приспособлены если не для выращивания зерновых, то уж точно для скотоводства. Почвы тут чернозёмные, и, если вырубить лес и распахать землю, получится отличное поле. Кроме зерновых и травяных культур тут прекрасно растут корнеплоды. Как и в наших горных долинах, надо лишь расчистить делянку, но именно в этом, насколько я понимаю, и состоит трудность. Лес здесь цены не имеет никакой или стоит так мало, что вырубать его на брёвна невыгодно. По состоянию дел на настоящий момент лес — главный враг крестьянина. Его надо победить и отобрать у него землю, чтобы было место для посевов. И для того, чтобы вырубить участок, выкорчевать пни, а потом удалить все корни, надо затратить столько сил, что вряд ли эта сумасшедшая работа принесёт выгоду тому, кто за неё возьмется, хотя это, несомненно, будет очень прибыльно для потомков. Особенно тяжела эта работа при здешнем суровом климате, потому что у сеятелей нет даже надежды собрать хороший урожай при первом посеве.

Лес принадлежит государству и без особых затруднений отдаётся на вырубку и распашку желающим. Но не приходится ждать, что на север устремятся полчища переселенцев, которые легко могут перебраться в плодородные южные земли на юге. В тех степях стоит при мягком климате лишь пройтись плугом — и отличный урожай осенью гарантирован. Но придёт черёд осваивать и эти северные земли, причём, по моему мнению, здесь особенно хорошие перспективы для развития молочного дела и скотоводства. Великая страна — и возможности её развития безграничны!

Погода вдруг в одно мгновение стала совершенно осенней, на место летнего тепла пришли холодные дожди и пронизывающие ветры. С высоких берёз разом облетела жёлтая листва, и они простирали к свинцовому небу голые ветви. А ведь ещё только середина сентября. Осень наступает тут на месяц раньше, чем в Норвегии, а ведь мы находимся на широте Осло — на 60° северной широты.

Мы встали на ночь у Ярцева, откуда нам прямо на борт привезли отменной брусники и ягод черёмухи, которые здесь в Сибири едят повсеместно. Здесь вообще много ягод, в том числе морошки (говорят, её очень много, но мы её не видели), малины, черники и земляники. Говорят также, что дикая смородина — и красная, и чёрная — растёт даже севернее Курейки, но лично я её не видел.

Пятница, 19 сентября.

Мы торопимся всё больше и больше. Сегодня снялись с якоря в полпятого утра. Если мы хотим оказаться в Енисейске до воскресенья, то времени терять нельзя.

Начиная с 60° северной широты к югу по восточному берегу идёт лесистый кряж, а вот западный берег стал совсем низким и состоит из рыхлых пород. На этом низком берегу и расположены деревни.

Примечательно, что на этом отрезке реки вновь так заметна разница между левым и правым берегами Енисея. Я уже писал, что дело тут во вращении Земли, но кроме того, тут свою роль играет и геологическое строение берегов. На правом — восточном — постепенно возникает царство гор, и высота кряжей только возрастает к востоку. Левый же, западный, берег практически плоский, низкий и песчаный. Я объясняю это тем, что река несла свои воды вправо на восток по равнине до тех пор, пока на её пути не встали горы. Тогда она сменила своё направление и потекла вдоль них. Когда же она встретила пороги, то была вынуждена пробивать себе путь сквозь камни. Тут она свернула направо, но сначала разлилась на большой площади, обогнув множество островков.

Южнее Сергеева уровень местности снова понижается, равнина становится совсем плоской, как и вниз по течению, далеко на севере, и по обеим сторонам реки нет никаких кряжей.

Мы наконец плывём среди земледельческих районов, простирающихся далеко на юг, до самой Монголии. Здесь есть своя система общежития всем «миром» — то есть небольшими общинами в деревнях, при этом члены «мира» (коммуны) владеют сообща землёй. Поля, которые возделывают жители таких коммун, распределяются между ними в определённой последовательности с большими или меньшими интервалами времени, что не может не служить источником споров и ссор. Я считаю, что такая система лишь мешает развитию земледелия. Не вызывает сомнения, что, если человек является собственником земли и знает, что она всегда будет его, потом перейдёт по наследству его детям, он с большим рвением станет возделывать свой участок, чем в случае, когда земля принадлежит общине, которая и выделяет своим членам небольшие наделы или несколько небольших наделов лишь на несколько лет — или даже на более длительный срок.

При наличии такой системы не приходится удивляться, что само развитие земледелия в Сибири замерло практически на нулевой отметке. Приведу в пример хотя бы те кучи навоза, которые крестьянин просто выбрасывает, абсолютно не понимая его ценности как удобрения, за пределы деревни и которые образуют настоящие крепостные валы вокруг поселений. Эти валы ограждают сибирского крестьянина от проникновения новых идей и иной культуры, которые могут быть «занесены» пароходами, снующими вверх и вниз по реке.

Но у того, что крестьяне не используют навоз в качестве удобрения, есть и свои разумные объяснения. Здесь так много места и так мало жителей, что недостатка в свободной земле не может и ощущаться. Кроме того, крестьяне могут использовать старые участки, которые достаточно долго простояли под паром и уже не требуют внесения удобрений. Крестьяне распахивают луговины, сеют зерно и получают отличные урожаи первые несколько лет. Когда же земля родить перестаёт, то её оставляют — и расчищают новый участок. Это довольно варварский метод возделывания земли, но её так много, что никто об этом и не думает. Тем более что сибирякам так хозяйничать удобнее и дешевле.

Примечательно, что в справочнике, изданном государством для переселенцев в Сибирь, говорится, что помимо семян зерновых и огородных культур, которые можно получить на складе земледельческих орудий, устроенных в разных местах Сибири специально для приезжающих туда, есть ещё и семена кормовых трав. Особенно подчёркивается, что посев трав во всех районах, а особенно в степях, просто необходим — именно ею можно унавоживать землю, в то время как навоз в безлесных местностях используется в качестве топлива. Вот и приходится в степях поневоле применять правильный севооборот, чередуя хлеба травами, чтобы не истощать почву. Но о том, как следует вести хозяйство в других районах Сибири, ничего не говорится!

Как я уже говорил, сараев для сена в Сибири не строят, но что ещё хуже — не строят и хлева для коров. Ночуют животные в огороженном загоне на дворе. Над загоном часто делают крышу для защиты от дождя. Стойл внутри нет. Стенок у загона тоже часто практически нет, однако на зиму просветы между планками ограды забивают досками, чтобы туда не попадали снег и дождь. В результате температура внутри загона практически та же, что и во дворе. Если вспомнить, что зимой температура опускается до −40–50°, то коров становится жалко — они явно заслужили иного отношения к себе. Подумать только, сколько лишнего корма приходится съедать коровам, чтобы найти силы пережить холод! И конечно, много молока от них не получишь! Я поинтересовался, как именно хозяевам удаётся распределять сено между коровами, если стойл в загоне нет. Ну, тут и беспокоиться нечего, отвечали мне. Они просто бросают внутрь охапку, а каждая животина жуёт себе сколько хочет. В среднем на лошадь полагается около полпуда сена в день летом и больше пуда зимой. На корову приходится столько же — во всяком случае, никак не меньше.