Фритьоф Нансен - Через Сибирь

• Название: Через Сибирь
• Автор: Фритьоф Нансен
• Издательство: Игра слов
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9918-0067-9

В 1913 году Фритьоф Нансен побывал в Сибири.

Результатом путешествия в Россию, по которой он промчался через всю Сибирь до Дальнего Востока и вернулся оттуда в Петербург, стала книга «Через Сибирь».

Книга представляет интерес как для ученых, так и для любителей авантюрного чтения, поскольку Нансен описывает и красоты северной природы, и смешные случаи из жизни путешественников, и даже спасение им организатора проекта из лап белого медведя.

А еще вы узнаете о левом и правом берегах Енисея, о том, чем русский тарантас лучше норвежского экипажа, о жизни коренного населения Сибири и футбольной красноярской команде…

---

Якорь с правого борта протащили на стальном тросе, пока не отдали все 25 саженей якорной цепи. Дали полный назад, а якорь стали подтягивать, но «Коррект» никак не хотел сходить с мягкой глиняной подушки. Дул свежий ост-зюйд-ост, а течением нас сносило к северу, и именно это была малоприятно, потому что можно было ждать убыли воды. Шла небольшая волна, нас качало, но корабль не двигался с места.

Около полуночи вода опустилась на фут, может, из-за юго-восточного ветра, а может, и из-за отлива.

Ночью шёл дождь, и это вселило в нас надежду, что вода прибудет, как только ветер утихнет или переменит направление. Однако течение не меняло скорости (4 мили в час) и шло к северу. Всю ночь мы просидели на мели.

Среда, 27 августа.

Ветер переменился на юго-западный, принёс с собой ливень и стал ураганной силы. Может, и вода прибудет. Мы ждём лишь прилива, чтобы сделать ещё одну попытку сойти с мели. В половине третьего дня воды было уже столько, что мы рассчитывали всё-таки на удачный исход дела. И действительно — идя полным ходом назад и подтягиваясь на якорной цепи, мы соскользнули с мели тихо и незаметно. Бросили якорь на глубине пяти саженей и отправились обедать. За столом Лорис-Меликов неожиданно вопросил: «А по какой такой причине мы стоим на месте?» Я ответствовал: «Чтобы пообедать в покое — чем не причина?» — «Да, — согласился он, — это уважительная причина, во всяком случае, это лучше, чем сидеть на мели». Капитан же посчитал наши шутки «плоскими».

После трапезы мы послали ялик с обоими штурманами промерять глубину — и они нашли фарватер довольно далеко от нас к востоку. Мы пошли на юго-восток очень осторожно, а они плыли впереди и делали замеры глубины. Вероятно, мель, на которую мы напоролись, находится севернее Носоновского острова и не нанесена на карту.

В этом месте Енисей достигает 23 миль (43 километров) ширины и оба берега его пологие, особенно западный. Поскольку течение идёт вдоль восточного берега, то западный едва виден над поверхностью воды — даже из смотровой бочки, а уж в непогоду не разглядеть и восточного. В таких условиях плыть по ничем не обозначенному узкому фарватеру представляет большую сложность.

К югу от нас в широкой части Енисея расположилось великое множеств островков, побольше и совсем крошечных, их даже трудно назвать островками — это скорее песчаные и глиняные отмели, разделённые мелководными и довольно узкими протоками. Всё это вместе взятое очень напоминает низменную дельту[46], которая простирается довольно далеко на север. Островки известны под названием Брёховских.

Нашей целью был самый северо-восточный из этой группы островов — Носоновский, который, собственно, состоит из двух частей, разделённых протокой. Там мы рассчитывали найти подходящее место для стоянки на якоре, чтобы произвести разгрузку и погрузку и чтобы там же и дождаться парохода с баржами, которые уже должны были вскоре прийти с юга, — в соответствии с нашей договорённостью они должны были прибыть ещё вчера, 26 августа.

Но на юге мы не видели что-то никакой земли, даже из смотровой бочки, ни прямо по курсу, ни к юго-западу. Надо полагать, остров этот такой низменный, что разглядеть его невозможно на таком дальнем расстоянии.

Без четверти семь я наконец с трудом рассмотрел из бочки остров по правому борту далеко на горизонте. Из лодки штурманы сообщили, что глубина падает — она колебалась между 4 (если не меньше) и 5 саженями. Мы вновь бросили якорь, а ялик отправился на запад от нас — там оказалось всего около 2 саженей. На западе же промеры с лодки тоже показали мелководье — всего 4 сажени.

К юго-западу от нас я разглядел буруны над мелью. Капитан залез в смотровую бочку и увидел ту же картину. Мы ничего не понимали. Мы вроде бы были в середине фарватера между восточным брегом и островом, но это противоречило карте. Зато было очень похоже, что мы попали в круговорот течения, но где же тогда фарватер?

В десять вечера мы пустили три сигнальных ракеты и зажгли три синих огня в смотровой бочке — это был сигнал пароходу и баржам, которые в соответствии с договорённостью как раз в это время должны были идти с юга к Носоновскому острову. На борту «Корректа», однако, говорили, что если даже они уже прибыли и стоят у острова, то вряд ли так внимательно наблюдают за окрестностями, чтобы заметить наши сигналы, а если и заметят, то велика вероятность, что они примут их за северное сияние.

Четверг, 28 августа.

В пять утра мы наконец увидели дымок парохода, а затем и мачты трёх барж, стоявших по другую сторону низменного островка прямо перед нами. А спустя некоторое время заметили, что пароход идёт к нам, вниз по реке, очень осторожно и тихим ходом, постоянно делая промеры глубины. Наконец он тоже встал на якорь — довольно далеко от нас к востоку. Спустили на воду лодку, которая стала делать замеры глубины. Наверное, там тоже было очень мелко. Но вскоре лодка направилась прямо к нам и стала у нашего борта.

На палубу «Корректа» поднялись двое мужчин в форме и один в гражданском платье. Последний был доверенным лицом Лида — Гуннаром Кристенсеном, на редкость славным молодым человеком, прожившим несколько лет в России, в частности в Красноярске, и блестяще говорившим по-русски. Они прибыли с юга с товарами, которые «Коррект» должен был забрать обратно в Норвегию. Один из господ в форме оказался капитаном парохода «Туруханск», а другой — таможенным чиновником, который в сопровождении двух солдат проделал долгий путь из Красноярска только ради того, чтобы растаможить наш груз.

Проезд таможенников оплатил Лид и его компания, туда и обратно. В прошлом году, как я уже говорил, чиновник и солдаты также проделали этот неблизкий путь, и их проезд также был оплачен Сибирским акционерным обществом, но проездили они впустую, потому что корабль так тогда и не смог пробиться через льды.

«Туруханск» и баржи прибыли сюда вчера около полудня и встали на якорь у острова к югу отсюда, а мы пришли после полудня. Замечательная точность, если принять во внимание тот факт, что они прошли 22 000 километров с юга, а мы почти 3000 километров с запада. Это было результатом хорошей работы и точных расчётов — в этом я не сомневался.

Вчера вечером они заметили наши синие огни, но действительно приняли их за отблески северного сияния, однако, когда сегодня утром собирались продолжить путь к Гольчихе с одной из барж, заметили дымок из трубы «Корректа», как только обогнули мыс. Они были вынуждены вернуться обратно к пароходу вместе с баржей и забрать Кристенсена, который оставался на «Туруханске».

Капитан парохода объяснил нам, что мы стояли в бухте на отмели, тянувшейся к западу от острова, и нам надо было просто отойти немного назад к северу, а уж потом поворачивать к востоку, где и проходит фарватер. Он отправился обратно на свой «Туруханск», который теперь шёл впереди нас, постоянно промеряя глубину, а мы в полной безопасности следовали за ним.

Тем временем нам подали завтрак, и таможенный чиновник присоединился к нам. Он выглядел очень слабым и болезненным, был тих и, как оказалось, недавно перенёс тяжёлую болезнь. Он был очень мил и приятен в общении и невероятно трогательно относился к животным. За едой он рассказывал нам о своём ручном олене и прочих домашних питомцах, которые жили у него в Иркутске. Вероятно, это было его самой большой радостью в жизни, и надо признать, это было весьма похвально.

Наконец мы обогнули мыс в южной части Носоновского острова и подошли почти вплотную к баржам, которые стояли на якоре к югу у так называемого Носоновского песка, где на берегу было несколько палаток и домов. Нас приветствовали залпами из винтовок и ружей с барж, и мы ответили им тем же и с радостью стали палить из револьверов и винтовок.

Тут была такая отмель, что нам пришлось встать на якорь в двух километрах от острова, да и то глубина была не больше 2–3 футов. В результате, когда начался отлив, «Коррект» вновь сел на мель — уже в пятый раз за всё время нашего путешествия, однако не последний, потому что на обратном пути, как я узнал позднее, он умудрился ещё два раза наскочить на мель в устье Енисея.

Все острова вокруг были с низкими берегами, лишь на востоке на другой стороне реки виднелся высокий обрыв, однако и он был совершенно плоский. Дальше тянулась бесконечная голая тундра. Остров, у южного берега которого мы бросили якорь, тоже низменный и плоский, впрочем, как и другие Брёховские острова. Во время весеннего разлива Енисей их полностью заливает, и вода не спадает иногда даже в июне.

Как только мы бросили якорь, «Туруханск» подтащил к нам две баржи, по одной к каждому борту, чтобы немедленно начать перегрузку товаров.

На борту одной из барж было два верблюда из Монголии, два медведя из сибирских лесов (третьего медведя прикончили по дороге сородичи), один волк (второй удавился, а третий сбежал по дороге на север), и ещё там был самец косули. Всех этих животных собирались продать в Европу. Кроме того, на палубе ещё обнаружилась привязанная беременная сука-пойнтер Кристенсена. Словом, на пароходе был настоящий зверинец.