Юрий Брезан - Крабат, или Преображение мира

• Название: Крабат, или Преображение мира
• Автор: Юрий Брезан
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

Юрий Брезан - один из наиболее известных писателей ГДР, трижды лауреат Национальной премии. Его новое произведение - итог многолетних творческих поисков - вобрало в себя богатый фольклорный и исторический материал. Роман, отмеченный антивоенной и антиимпериалистической направленностью, содержит глубокие философские раздумья писателя и является значительным событием в современной литературе ГДР.

---

Молодой щеголь побагровел до корней волос и ретировался к стойке, а компания за соседним столом раскатистым хохотом встретила непереводимый каламбур французского анекдота. Там пустили по кругу большой кувшин, и цыганка хлебнула так, что красное вино потекло в ложбинку на ее откровенно обнаженной груди.

Крабат тоже осушил свой стакан, и вино привело его в такой восторг, что он тут же заказал еще, но, прежде чем пригубить, приветственно поднял стакан в сторону Якуба Кушка, успевшего уже окончательно оттеснить пирата - по крайней мере с палубы - и взять на абордаж бриг с парусом из бумазеи. В ответ Кушк подмигнул другу - есть, мол, тут и другие корабли, которыми стоит заняться, но Крабат колебался: гейша Серебряный Серп Месяца была красивее.

Тут он заметил девушку, сидевшую на верхней ступеньке невысокой каменной лестницы, что вела в трактир. Одета она была скромно - пи лохмотьев, ни бархата - в простое короткое платьице цвета янтаря и уличные туфли на толстой подошве. Ее темные волосы были коротко подстрижены и гладко причесаны, а на лице лежала тень грусти - той непоказной, так сказать, естественной и затаенной грусти, способной в любую минуту засветиться улыбкой, улыбкой Смялы, которую Крабат не сразу узнал, когда Якуб Кушк лепил ее голову из глины. Казалось, девушка почувствовала его взгляд и медленно, словно против воли, слегка раздвинула колени.

При этом она залилась краской, а может, на нее просто упал красный отблеск светильника из разноцветного стекла, плавно вращавшегося над стойкой. Но веки ее задрожали, это уж точно. Она подняла обе руки к горлу, чтобы расстегнуть пуговицы, но пуговиц не было, и пальцы ее нервно и как бы вслепую бесцельно блуждали по мягкой ткани.

Крабат подошел к ней.

Она прошептала так тихо, что он едва расслышал: "У тебя есть деньги?"

Наверно, они ей для чего-то очень нужны, решил он и сказал: "Я подарю тебе все, что тебе нужно".

Но она отрицательно качнула головой и сказала, на этот раз четко и ясно, и голос ее звучал холодно и тускло: "Я стою тридцать серебряных монет".

Поскольку он медлил, она встала со ступеньки - и отшатнулась в ужасе, увидев, что глаза у него зрячие. У нее самой только левый глаз был стеклянный.

Крабат поцеловал ее; она не сопротивлялась, но казалась безучастной, а потом вдруг потянулась к нему и тут же оттолкнула от себя.

"Что зрячему лабиринт, то слепому дворец; я на спине, твои деньги на моем глазу", - пробормотала она. Крабат поднял ее и понес по переходу, сам не зная куда; кабачок с народной музыкой он миновал - может быть, в караван-сарай, там пустовато. Девушка ткнула ногой в стену, открылась дверца, за ней вилась вверх узкая лестница, сложенная из неровных камней. Девушка соскользнула на пол и потянула Крабата за собой вверх по лестнице, все выше и выше, и, чем выше они взбирались, тем веселее она становилась. Она сбросила платье, размахивала им над головой, как флагом, и пела: Святой Мартин свой скинул плащ и скачет на коне. Так не угодно ль скинуть все и поскакать на мне...

Лестница привела их в круглую, совершенно пустую комнату без окон. Девушка, все еще смеясь и напевая, стащила с плеч Крабата куртку и бросила ее прямо на каменный пол рядом со своим платьем. Велев ему сесть на одежду, она сама тоже уселась перед ним и сильно откинулась назад, словно собралась кататься на санках; тут уж и Крабат заметил полукруглое отверстие в стене; в него они оба теперь нырнули и по гладкому полу, словно по ледяной горке, понеслись по наклонной узкой трубе все быстрей и быстрей, пролетели на бешеной скорости несколько поворотов, одолели крутые подъемы и почти отвесные спуски; девушка обхватила руками его лодыжки, а он - ее плечи, ни на минуту не забывая о своем чудо-жезле и опасаясь потерять его на этом адском пути. С последнего крутого спуска их вынесло на длинный и плавный подъем, и дьявольский лабиринт закончился большим бассейном с теплой водой, источающей дивный аромат.

Над ними в иссиня-черной бездонной выси сияли звезды, и призрачный серп молодого месяца смутно мерцал, чуть поднявшись над далеким горизонтом; от звезд и месяца струился еле заметный свет, придававший окружающей тьме глубину и прозрачность. Иллюзия была настолько полной, что лишь спустя некоторое время глаз начинал различать затянутые черным бархатом стены.

Девушка первой вышла из воды и, внезапно утратив былое веселье, молча дожидалась Крабата у массивной деревянной двери. Ночное небо позади вмиг погасло. В комнате, которая открылась за дверью, горел камин, рядом стоял роскошно сервированный стол, а посередине - огромное квадратное ложе, застланное волчьими шкурами.

Девушка сбросила с себя те лоскутки батиста, которые на ней еще оставались, и опустилась на ложе - белая, слегка розоватая кожа на фоне темных шкур.

Он увидел, что она очень похожа на Смялу, и лег рядом. Запах, исходивший от ее кожи, так походил на запах Смялы, что он сказал: "Не хочу тебя покупать".

"Так надо. - Она заплакала. - Разве ты не видишь, что у меня один глаз зрячий?"

У нас здесь соблюдается особый и хранящийся в величайшем секрете обряд вступления в совершеннолетие. Девочки готовятся к нему семь лет, мальчики восемь. Все это время они живут в специально отведенной части города, в строгой и с каждым годом усиливающейся изоляции от жизни за стенами их школ, интернатов, площадок для игр, стадионов и парков.

Там мы учимся верить, пояснила она, не отваживаясь говорить об этом подробнее.

Воспитание завершается большим и шумным праздником - праздником сожжения детских башмаков. Ему предшествует обряд "вручения глаз" - пятнадцатилетние получают из рук бургомистра символическую пару глаз из простого стекла, одну на всех. На самом же деле после того, как служитель в зеленом облачении соберет и сложит в золотую чашу зрячие - "делающие несчастными" - глаза подростков, другой служитель, в белом, вручает им новую пару глаз по выбору и в соответствии с имущественным состоянием их родителей.

Когда подошла ее очередь сдавать глаза, рядом с ней вдруг оказался нищий и вместо нее положил в чашу свой правый глаз. Он заговорщицки улыбнулся ей и сделал знак молчать.

В первый миг она застыла от ужаса, потому что на ум ей сразу пришла детская сказка "Об искушении" и бесчисленные литературные вариации на эту тему. О литературных вариациях они писали сочинения, а саму сказку все дети заучивали наизусть.

Жил-был на свете человек, он был весел, счастлив и всем доволен. Однажды он гулял в своем саду и вдруг услышал голос, который тихо шепнул ему на ухо: "Ты счастлив, но не видишь своего счастья. Если бы ты его увидел, ты был бы в десять раз счастливее".

Этот вкрадчивый и манящий голос принадлежал женщине. Вместо того чтобы броситься прочь, человек остановился и спросил: "Как же мне увидеть свое счастье?"

"Я дам тебе свой глаз, - ответил голос. - Вот, возьми".

Человеку очень захотелось увидеть свое счастье и эту странную, таинственную женщину. Он взял глаз.

И увидел на дереве змею; змея была одноглазая.

Змея сказала своим вкрадчивым, манящим голосом: "Кто умен, тот сильнее всех. А кто сильнее всех, тот и всех счастливее".

Человек вошел в свой дом и увидел, что дом его беден и грязен. Он увидел, что жена его некрасива и неуклюжа. Она показалась ему отвратительной, и он ушел из своего нищенского дома. Он увидел замок и захотел жить в нем.

Замок был пуст, и он завладел им. Все двери сами собой распахивались перед ним, и только одна оказалась запертой. Человек попробовал открыть ее силой. Дверь поддалась, и, войдя в нее, человек оказался за пределами замка и за пределами города. Увидев это, он заплакал от горя, и слезы его стали рекой, а тело превратилось в сухой песок.

Нищий догадался, о чем она думает.

Он прошептал ей на ухо: "Бабьи сказки! Кто умен, тот и счастлив. Ибо среди слепых одноглазый - король".

Она считала себя умной, да и заманчиво было взглянуть хоть одним глазком на мир взрослых. Она кивнула в знак согласия и протянула нищему, одетому лучше всех присутствовавших, свой второй глаз из драгоценного камня.

Она оказалась не так умна или не тем умом умна.

А может, то, что она увидела, разъело ее ум, как ржавчина разъедает железо.

Старая сказка для детей была права: зрение не приносит счастья. Семь лет она училась верить, семи месяцев хватило, чтобы утратить веру во все на свете; теперь она и правду принимала за ложь, честность - за лицемерие, а справедливость - за обман.

Она покинула родителей и друзей и стала прятаться по темным углам; один раз ночевала на колокольне собора и открыла тайну Золотого Пса.

Наутро она встала посреди главной площади и во всеуслышание объявила о своем открытии. Но люди большей частью просто не обращали на нее внимания, одни смеялись, другие угрожали, самые добрые предостерегали. И никто ей не поверил. Она отступилась и пошла к людям-цветам на углу за ратушей; она попробовала жить, как они.