Анатолий Тоболяк - Откровенные тетради

• Название: Откровенные тетради
• Автор: Анатолий Тоболяк
• Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1982

Анатолий Тоболяк родился в Новокузнецке. Школу окончил на Южном Урале. Учился в Уральском государственном университете. Работал в газетах и на радио на Крайнем Севере, в Средней Азии. В 1971 году приехал на Сахалин, где живет и сейчас.

В книгу вошли две повести, которые в разное время были опубликованы в журнале «Юность». Герои этих повестей молоды. Их отличает твердость жизненных позиций, непримиримость характеров, бескомпромиссность взглядов.

---

Я отбросила его руку.

— Не твое дело! — И поймала себя на мысли, что мы говорим так, будто сто лет знакомы.

— Кто у тебя будет — мальчишка или девчонка? — деловито спросил Андрей.

Я засмеялась.

А через секунду вдруг провалилась в темноту. Стояла, смеялась — и нет меня. Очнулась полулежа на стуле, с горьким привкусом во рту, слабостью в теле. Андрей склонился надо мной.

— Ну как?

— Что это было?.. — прошептала я.

— Элементарный обморок. Дотащить в кровать?

— Не. надо… сама. — Я встала.

— Это плохой дом, — сурово сказал Киташов. Он, кажется, был потрясен. — Два несчастных случая за пятнадцать минут. «Скорую» вызвать?

— Не надо.

— В аптеку сбегать?

— Ничего не надо.

— Мне смыться?

— Да, уходи…

— Смываюсь! Но я еще буду приходить! — пригрозил он и направился, размахивая руками, в прихожую.

Я закрыла за ним и доплелась до кровати.

Ничего себе! Уже падаю в обморок. А что дальше будет?

Тетрадь седьмая

1

Гаршина уволилась; бабка Зина разболелась; тетя Поля впала в какую-то хандру и уже дважды пересаливала суп; Михаила Борисовича с инфарктом отвезли в больницу, и прилетела Сонька; Андреи уехал в командировку, о чем сообщил мне по телефону (а кто его просил?); Вадька прислал письмо из Хатанги, куда завербовался на метеостанцию, и сто рублей; мои родители вернулись с курорта (я мельком видела их на улице)… И вдруг сразу, без предупреждений, как бывает у нас, наступила горячая и сильная весна.

Зоя Николаевна Котова заняла кабинет заведующей, выбросив все поломанные игрушки, которые хранились в ящике у Гаршиной. Она позвала меня к себе и завела такой разговор;

— Дело прошлое, Ленок. Скажи, неужто ты и сейчас считаешь, будто я была не права?

Я подумала, что все ей идет на пользу; и ссоры на работе и нелады с сыном, — так она расплылась лицом и телом, такой стала гладкой, лениво-округлой, так сыто выглядела.

Недружелюбно, но ровно я ответила; да, считаю. Котова присела рядом и обняла меня за плечи. Я отстранилась. Она засмеялась горловым незлобным смехом.

— Эх, Ленок, Ленок! Ничегошеньки ты не понимаешь в жизни! — (Все, кроме меня, понимали жизнь, разбирались в ней, как в таблице умножения!) — Неужто ты думаешь, что я такая злюка, вредина и гадина? Да ты ко мне в гости домой хоть раз зайди! Да я же душа-человек, Ленок! Я до-обрая, я хлебосольная… дурашка ты! Ну, нашла у нас с Гаршиной коса на камень. Допекла она меня, прямо невтерпеж стало. И нудила и нудила! Тут не захочешь, а сорвешься. А я вообще-то детишек люблю. Чего бы я тогда тут работала, если бы не любила? А строгость, без нее тоже нельзя. Слушай, Ленок! — Котова положила руку мне на колено. — Вот что я думаю, Ленок. Сейчас все воспитатели с образованием. Хоть училище, как я, да кончали. А ты без всего. Я могу так сделать, что тебе мою группу отдадут. Претенденты есть, но мы их обойдем. Хочешь?

— Зачем вам это?

— Ну вот, зачем! Да просто так. Дурашка ты, право слово… Да просто так! Помочь тебе хочу. Зарплата будет больше. Потом поступишь в вуз и начнешь расти. Надо же тебе думать о себе. У тебя же свой сопливчик скоро будет. — И легонько пальцами она прикоснулась к моему животу. Я встала. — Ленок, ты чего вскочила?

Я задрожала.

— Зоя Николаевна, вы что, хотите меня купить?

Она хлопнула себя ладонями по толстым ляжкам.

— Вот дуреха! Да на что ты мне нужна, чтобы я тебя еще подмазывала? Я по доброте душевной… Нет, ты подумай! Да надо будет дать тебе пинкаря, так я, когда захочу, тогда и дам. Ей же добро, а она…

— Пинкаря, говорите?

— Говорю.

— Мне?

— Ну да, тебе. Не себе же. Если понадобится. Но я-то хочу, чтобы все было тихо, мирно, ладом. Хочу я, Ленок, чтобы у нас детсад стал образцовым! А для этого и согласие нужно и дисциплина…

— Зоя Николаевна…

— Давай, давай, говори, говори! — подбодрила она меня.

— …вы мне…

— Ну, давай же, Ленок!

— …просто снитесь. Таких, как вы, не бывает. Я вас, наверно, выдумала.

Она опять сильно хлопнула себя ладонями.

— Да как же не бывает! — Встала. — Вот же я, Ленок.

И правда, вот же она — улыбающаяся, полнокровная.

— Уходить, как Гаршина, я не хочу. Но и выгнать себя я не позволю, Зоя Николаевна!

— Ах, ах! Страсти-то какие! Ты мне войну, что ли, объявляешь?

— Как хотите думайте. — Я открыла дверь.

— Тогда вот что, Ленуся, — остановила она меня. — Баба Зина на тебя жалуется. Говорит, что небрежничаешь, на работу опаздывать стала. Ты это намотай на ус, радость моя!

Я молча на нее посмотрела и вышла.

Бабку Зину я нашла в столовой. Она сидела на детском стульчике и держала на коленях миску с манной кашей.

— Баба Зина, вы жаловались на меня Котовой, что я плохо работаю?

Она вдруг оглохла.

— А? Чего говоришь?

— Я говорю, вы жаловались на меня новой заведующей, что я плохо работаю?

Бабка Зина выронила ложку в миску.

— Осподи! Да ни в жизнь! Что ты, милая?

Нет, я правда ничего не понимаю в этой странной, многоликой жизни! Сначала я поверила Котовой, теперь поверила бабке Зине…

Воспитательница Мальцева попросила меня в этот день уложить детей после обеда, чтобы самой сбегать на укол в поликлинику. Я согласилась и вошла в спальню, где все ходило ходуном. Бывает так: нападет на них какая-то дикая неугомонность. Дети как дети, и вдруг становятся дьяволятами. Что-то срывается в них, словно струны с колков, — и нет никакого удержу. Наверно, это их сердца бунтуют против правил и распорядка. Да как согласованно!

Сначала я старалась перекричать немыслимый гам. Потом отчаялась, уселась на стульчик около окна. Мимо меня проносились подушки. Я подперла подбородок рукой и заунывно затянула:

— Трень-брень, трень-брень,
золотые гусельки…
Трень-брень, трень-брень,
золотые гусельки…

Плевать им было на дурацкие золотые гусельки! Эх, гитару бы мне! В школе я хорошо играла на гитаре. Я бы мигом привела их в чувство. Грянула бы Высоцкого его голосом!

Но вот какую-то разгоряченную голову зацепило мое занудное пение, другую, третью… Очухались, таращат глаза: что это, мол, с нами было? И вообще, где мы находимся? А это кто такая сидит и гнусавит?

Я воспользовалась моментом да как взвизгну:

— Брысь в кровати!

Так они и посыпались кто куда.

— Теперь тихо, — сказала я. — Пять минут рассказываю сказку, потом спите…

Вошла Котова в чистом белом халате. Очень вежливо спросила:

— Елена Ивановна, вы почему здесь?

Я ответила, что усыпляю ребят по просьбе Мальцевой.

— Очень хорошо! А кто вам сказал, что их нужно приучать перед сном к россказням? Ступайте к бабе Зине, она опять жалуется, что вы отлыниваете от грязной работы. Я посмотрю сама.

— Ладно, ребята, расскажу в другой раз.

— У-у-у! — разочарованно простонала спальня.

Но кто-кто, а Зоя Николаевна умеет усмирять такие протесты. «На правый бок! Мигом! Руку под щеку!»— Дальше я не слышала.

Бабка Зина была там же, пила чай с булочками. Я подступила к ней, раздувая ноздри.

— Баба Зина, вы сейчас говорили Зое Николаевне, что я отлыниваю от работы?

— Я, милая? Осподи! Да за что ты на меня взъелась? Да разве я тебе враг? Сижу, чай пью, словечка не промолвила…

Я стукнула себя кулаком по голове. Всевышний! Вразуми меня! Ничего, ничего не понимаю в жизни!

Дома я нашла в почтовом ящике извещение на посылку. От кого и откуда — непонятно, но я сразу подумала о Вадиме. Кто же еще, как не он? С ума сошел братик. Только недавно ведь прислал деньги.

На почте мне выдали небольшой полотняный сверток. Обратный адрес: какой-то незнакомый мне город Сопки. Отправитель — какой-то Псевдонимов А. В.

Я стояла и пялила глаза на корявую надпись. Наконец осенило, и тут же меня охватило негодование. Да как он посмел! Неужели я дала ему повод так обращаться со мной?

Я не хотела вскрывать посылку — вернется и заберет ее! — но любопытство пересилило. Дома я ножницами разрезала ниточный шов (сам зашивал?). Сначала прочитала записку.

«Елена Прекрасная!!! Город Сопки — очень хороший город. Есть хочу смертельно. Командировочные успешно просадил. Обследую мощнейшую ротационку. Нашел по дороге метеорит — привезу. Вопросы под рубрикой «А знаете ли вы?» Знаете ли вы, что я очень хочу вас видеть? Знаете ли вы, что я готов истечь кровью в вашем доме?

Не падай в обмороки. Скоро буду. Жди. Псевдонимов».

Я улыбнулась. Подумала: нахал первостатейный! Потом подумала: очень искренний нахал. Опять улыбнулась. Развернула полиэтиленовый пакет. С ума сойти! Там была целая пачка пеленок, подгузников и распашонок. Вот попробуй верни ему! В магазин он их не сдаст, на себя не наденет…