Флетчер Нибел - Ночь в Кэмп Дэвиде

• Название: Ночь в Кэмп Дэвиде
• Автор: Флетчер Нибел
• Издательство: Паровая типолитография А. А. Лапудева
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2016

В третий том шеститомного собрания сочинений американского журналиста и писателя Ф. Нибела включен роман «Ночь в Кэмп Дэвиде», в котором президент США сходит с ума, чуть не вызвав ядерную войну; и о возможности применения 25-й поправки к Конституции США.

---

— Ну а как мне вести себя? До июня никому нельзя будет говорить, что вы решили рекомендовать меня?

— Ни в коем случае. Надо, чтобы этот спектакль был целиком ваш — демонстрацией вашей силы в партии!

Моей силы? Джим мысленно рассмеялся. Нечего сказать — его спектакль!

— Слушайте меня, Джим! Мне не даёт покоя новая идея. И я хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали! — Джим посмотрел на президента и увидел, что глаза Марка впились в него. Новая идея, по-видимому, сжигала Марка, лицо его пылало. — Вы не смогли бы опять приехать ко мне в Кэмп Дэвид в субботу вечером? Скажем, около девяти?

— Конечно, мистер президент, — ответил Маквейг и подумал, что он скажет Марте и Чинки, которые приезжают домой как раз в субботу.

— Значит, решено! Я скажу Лютеру Смиту, чтобы он заехал за вами домой в начале восьмого. Там, подальше от всего этого, мы всё спокойно обсудим. — И Холленбах обвёл рукой овальный кабинет, как бы указывая на тысячи досадных неприятностей, связанных с его должностью.

Президент вышел из-за стола, мягко взял сенатора за локоть, увлекая его через дверь в розовый сад.

— Я рад, что мы сможем обделать это дельце без излишних проволочек, Джим! Я немедленно позвоню Доновану и узнаю, что мы можем сделать для вас в Висконсине.

Это было как сон наяву. Маквейг шёл по лужайке, не чувствуя под собой ног. Он уже прошёл половину асфальтовой дорожки, когда вспомнил, что его так и не спросили, согласен ли он занять этот пост. Ему просто приказали занять его. При этой мысли он мгновенно ощетинился. Но тут же досада снова уступила место ликованию. Он перешёл Ист Экзекъютив-авеню и направился в сторону министерства финансов. Наступил вечер, на улицах появились оранжевые круги фонарей, кругом нетерпеливо сновали автомобили. Он подумал, не подняться ли ему по Пенсильвания-авеню к Капитолию, но потом передумал и зашёл в бар Виллард-отеля.

С первым глотком крепкого мартини он вспомнил о Рите. Именно мартини договорились они пить у неё в семь часов. Господи, но её мог же он ехать к ней теперь, когда до вице-президентства рукой подать! Риск был слишком велик. Да и Марку он не мог рассказать об этом! Хорошо бы он выглядел!

Одним глотком он осушил бокал мартини и заказал новую порцию. Так же лихорадочно он проглотил и второй бокал, и стал рыться в карманах в поисках монеты.

К тому времени, когда он добрался до телефонной будки, он уже чувствовал горячее участие к простофилям-мужчинам. Будь она проклята, вся эта женская чувствительность!

Когда Рита сияла трубку, голос у неё был подавленный.

— Это опять Джим, — сказал он, — всё тот же обманщик. Знаешь, нашу сегодняшнюю встречу всё-таки придётся отменить. Мне страшно не хочется этого делать, но произошло нечто очень важное.

— Я уже знаю. — Тон был ледяной. — Мистеру Доновану только что звонили из Белого дома.

— Я знал, что ты поймёшь, Рита. Что ж, значит, говорить нам больше не о чем.

— Вот как! Ну а я считаю, что есть!

Теперь она говорила с такой яростью, что каждое слово отдавалось у него в мозгу, как удары молота.

— Нет, ты не просто обманщик! Ты молокосос, себялюбивый выродок, у которого столько же характера, сколько у мокрой курицы! Будь я на месте твоей жены, я бы вышвырнула тебя из дому. — Её так и распирало от злости, она с трудом перевела дыхание. — Вот что я тебе скажу, любовничек! Если ты хоть раз ещё мне позвонишь — под любым предлогом, — то я вызову полицию и корреспондента Ассошиэйтед пресс одновременно!

Она швырнула трубку на рычаг. Джим глупо уставился на аппарат. Голос её продолжал звенеть в ушах, отдаваясь в скуле, как зубная боль.

Он не помнил, как нашёл такси и добрался до дома. В эту ночь он по-настоящему напился, впервые за два последних года. Последней его мыслью перед тем, как он заснул пьяным сном, была мысль о Кобо-холле и о блестящей вступительной речи, которую он произнесёт в ноябре перед избирателями, и о том, что Рита Красицкая, Марк Холленбах и шесть неизвестных гномов могут убираться ко всем чертям!

ГЛАВА 4. АСПЕН

В субботу, когда Лютер Смит подъехал в начале восьмого на лимузине и остановился на асфальтовой дорожке у крыльца его дома, Джим был уже наготове, облачённый в вельветовые брюки, фланелевую рубашку и стёганую куртку.

Вся минувшая неделя пронеслась как на скачках. Во вторник председатель демократической партии объявил в Эплтоне, что он открывает кампанию в пользу сенатора Джемса Маквейга, который выставит свою кандидатуру на первичных выборах в Висконсине в апреле. На следующий день оказалось, что два бизнесмена из Милуоки создали комитет по агитации среди членов демократической партии в пользу сенатора Маквейга — кандидата на пост вице-президента. Всю субботу Джим проторчал у телефона, отбиваясь от корреспондентов и уверяя их, что он вовсе и не думает выставлять свою кандидатуру.

— Я, конечно, польщён дружеским жестом комитета в Висконсине, но я заверяю вас, что эта кампания нисколько мною не поощряется, да и не может поощряться. Рекомендовать демократической партии кандидата на этот пост может только президент Холленбах.

Марта и Чинки, прибывшие из Десмона в субботу утром, сначала запротестовали, узнав о его вечерней поездке в Кэмп Дэвид, но когда Джим рассказал Марте о решении президента Холленбаха, жена поцеловала его, немного всплакнула, выстирала и выутюжила его фланелевую рубаху и старые брюки, сокрушаясь между делом, что это совсем неподобающая одежда для свидания с президентом. И Марта и Чинки были очень возбуждены — шквал телефонных звонков взбудоражил весь дом.

По дороге в Катоктинские горы Джим сидел вместе со Смитом на переднем сиденье и оживлённо болтал. Он что-то шутливо заметил о привычке Холленбаха сидеть в темноте в своём горном убежище, и Смит ответил, что охране это даже нравится. Несмотря на все предосторожности и соблюдение безопасности, какой-нибудь псих с винтовкой в руках всегда мог взобраться на дальний склон горы. При зажжённом свете силуэт президента в рамке большого окна оказался бы превосходной мишенью. Нет, уж если президенту обязательно надо иметь какую-нибудь причуду, то эта как нельзя лучше устраивает агентов охраны. Услышав таким образом подтверждение рассказа Риты о частых бдениях президента при погашенном свете, Маквейг невольно подумал, не был ли источником её сведений сидящий с ним рядом красивый смуглолицый агент с ослепительной улыбкой.

На этот раз никто не вышел его встретить, и Маквейгу пришлось самому постучать в дверь. Приглушённый голос попросил его войти. В комнате опять было темно, и вошедший со света сенатор с трудом разглядел в темноте фигуру президента. Холленбах стоял спиною к Маквейгу в дальнем углу комнаты и смотрел в окно. Снег в долине теперь растаял, остались лишь неровные глыбы поблизости от коттеджа да кое-где вдоль шоссе, под соснами. Высоко над слоем облаков плыл месяц, и тени на вершине горы были очерчены резко, как на гравюре. На яркой горке пылающих углей в камине дымилось большое полено. В комнате пахло горящим орешником.

Холленбах отвернулся от окна и подошёл к Маквейгу. Удлинённое лицо его было злым, никакого приветствия на этот раз не последовало. На Холленбахе были брюки цвета хаки и чёрный свитер с высоким воротом, отчего вид у президента был такой, будто он сошёл с фотографии футбольной команды какого-нибудь колледжа. Холленбах порылся в кармане брюк и протянул сенатору измятую газетную вырезку.

— Скажите, что за человек Крейг Спенс? — Голос президента звучал резко.

Маквейг попытался рассмотреть газетную вырезку, но никак не мог разобрать мелкого шрифта в полумраке комнаты.

— Стоило мне сказать на пресс-конференции, что в настоящее время мною рассматриваются семь кандидатур в вице-президенты, как этот Спенс возымел наглость сравнить ситуацию с «Белоснежкой и семью гномами»! Ради дешёвого красного словца он позволяет себе насмехаться над президентом Соединённых Штатов и его правительством! Он, кажется, ваш приятель?

— Совершенно верно, мистер президент. — Маквейг хмыкнул. Поведение президента его изумляло. — Но ведь название-то весьма удачно характеризует создавшееся положение. Согласитесь, что это так, сэр.

— Так вы, значит, тоже считаете, что это смешно? — гневно уставился на него президент.

— Как вам сказать… вообще-то, конечно, это остроумно. — Маквейг неловко замолчал. Если Холленбах сейчас валял дурака, то лучшего актёра не найти в целом мире.

— Ну а я тут ничего смешного не вижу! — Голос президента скрежетал. — Я считаю, что это пошлая, недостойная острота, рассчитанная на то, чтобы унизить президента! Белоснежка! Он пытался принизить президента, низвести его до своего собственного уровня, изобразить его таким же ловкачом, как он сам!

Маквейг был так ошарашен, что не находил слов. Ему почудилось, что от президента так и пышет яростью, но в темноте ярость эта казалась нереальной, как река без источника. Наступило тягостное молчание. Президент тяжело опустился на диван и кивком головы показал Маквейгу на место рядом с собой. Когда он заговорил, голос его стал ещё более резок: