Роальд Потапов - Неведомый Памир

• Название: Неведомый Памир
• Автор: Роальд Потапов
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1970

Книга зоолога-орнитолога об экспедициях на Памир. Содержит описания редких птиц и животных, многие из которых находятся на грани вымирания. Интересна глава о поисках снежного человека. Рассчитана на широкий круг читателей.

---

Предстоял долгий путь, и встать пришлось затемно. Несмотря на предрассветный час, мои сборы привлекли любопытных, возможно впервые видевших лодку на Аличуре. Надуть ее, уложить груз и тронуться в путь было делом недолгим. И вот лодку уже крутит быстрое течение.

Стояла середина июля, разгар летнего паводка, но, несмотря на это, воды в реке было маловато. Все камни на многочисленных порогах и перекатах торчали из-под воды. Сначала они меня очень беспокоили — как-никак лодка все-таки резиновая. Утонуть здесь, правда, было трудно, но если окажется в воде багаж… На порогах я изо всех сил греб против течения, и лодку проносило по камням медленно и мягко. На мое счастье, острых камней не было совсем — все крупные валуны были хорошо отполированы древними ледниками и насыщенной песком водой.

Я плыл медленно, часто останавливаясь, чтобы осмотреть местность. В одном месте река подмывала невысокую, но длинную, метров в сто пятьдесят, скальную стенку. Множество городских ласточек вилось в воздухе, и это заставило меня задержаться на целый час в поисках гнезд. Это были в полном смысле слова первые ласточки! Выше, в холодной, открытой всем ветрам Аличурской долине, их нет и в помине. Чувствовалось, что я постепенно спускаюсь вниз.

К вечеру на одном из крупных поворотов лодка неожиданно наскочила на целый выводок крохалей. Эти красивые птицы, так же как и огари, гнездятся в нишах отвесных скал. Вылупившись, маленькие крохалята — пушистые комочки на сильных лапках — отважно выпрыгивают на зов матери из гнездовых ниш, парашютируют вниз с головокружительной высоты и потом быстро ковыляют за матерью к ближайшей речке или озеру. Там они и растут, плавая тесной стайкой вслед за крохалихой, обучаясь ловле рыбы — их основной пищи. Где нет рыбы — нет и крохаля. Птица эта из породы утиных, но в отличив от всех уток клюв у нее длинный и узкий, усеянный по бокам роговыми зубчиками, помогающими удерживать скользкую рыбу. Зубчики эти нередко приводят в смущение незнакомых с птицами людей. В одну из первых встреч Леонид рассказывал мне о какой-то зубастой птице, убитой им однажды. «Ей-богу, археоптерикс! — шутливо убеждал он меня. — Я всем так и объяснял! Ведь все же знают, что зубов у птиц не бывает!»

Выводок, на который я наскочил, состоял из шести пуховых птенцов, вряд ли старше недели. Их сопровождали оба родителя. Мое появление привело все семейство в панику. Родители сразу же взлетели, а предоставленные самим себе, птенцы бросились в разные стороны. Трое пустились вверх по течению мимо лодки, вслед за взлетевшими родителями, а другая троица быстро поплыла вниз, то и дело ныряя. Догнать их мне не удалось.

Зато различные мелкие птички ничуть меня не боялись. Лодка продвигалась бесшумно, я сидел тихо и почти не греб, предоставив всю работу быстрому течению. На берегах, покрытых зелеными лугами, кипела жизнь. Больше всего было желтых трясогузок, главным образом самцов: самки сидели на гнездах. Самцы этого вида очень красивы — ярко-желтые, с бархатисто-черными крыльями и спиной. Здесь же суетились стайки маленьких горных коноплянок, расхаживали в траве блестяще-черные клушицы, гнусаво кричали красноносые кулики-травники. В воздухе становилось все больше ласточек.

Стало смеркаться. Лодка достигла места, где река упиралась в скалистый склон горы и резко заворачивала вправо. Не зная, сколько мне еще осталось плыть и какие будут впереди места, я решил заночевать здесь. Уголок казался уютным и удобным для ночлега. Скалистый склон, в который упиралась река, врезался глубоко в долину и прекрасно предохранял от пронзительного западного ветра, все время свирепствующего на Аличуре. Как и многие памирские долины, вытянутые с запада на восток, долина Аличура являет собою гигантскую аэродинамическую трубу. Сильный ветер дует здесь все светлое время суток, успокаиваясь только к полуночи, но временами не утихает несколько суток подряд.

Горихвостка-чернушка у гнезда

Под скалой было тихо и тепло. Быстро темнело. Все птицы куда-то скрылись, только рядом на скале беспокойно цикал самец горихвостки-чернушки. Очевидно, рядом было гнездо. Я вытащил лодку на берег, расстелил в ней спальный мешок и стал готовить ужин (он же и обед). За весь день я не встретил ни одного человека, нигде не видел ни дымка. Непрерывные повороты и петляния реки совершенно меня запутали, я не знал, сколько проплыл и сколько мне еще осталось. Это выяснилось только утром, когда, обогнув склон, я оказался у устья Бахмальджилги, крупного притока Аличура.

Ночь прошла спокойно. Солнце заглянуло под скалу рано, меня разбудил тот же самый горихвост, азартно распевавший над самой лодкой. Через полчаса я уже был у устья Бахмальджилги. Она вливалась в Аличур целой сетью рукавов и проток, весело журчавших по белому галечнику. Всюду по берегам росли кусты ивняка. Подобная растительность для Памира — редкость, и я поспешил высадиться на берег.

На Бахмальджилгу ушло чуть ли не полдня. Прекрасные густые заросли ивы тянулись по обоим берегам километра на полтора. Местами они достигали двух с половиной метров высоты — лес да и только!

Насколько я знаю, долина Бахмальджилги — единственная на Памире, где заросли ивы достигают такого развития. Высота этой части долины значительна — 3850 метров над уровнем моря, но сама долина очень теплая, так как хорошо укрыта от холодных западных ветров, обращена к югу и получает достаточно солнца. Влага, в виде грунтовых вод, тоже имеется в изобилии. При выходе в долину Аличура ивы становится все меньше, и вскоре она совсем исчезает под ударами холодного ветра. Наверное, здесь имеет значение еще и то обстоятельство, что лежащую под ветром долину Бахмальджилги зимой сильно заваливает снегом, тогда как из долины Аличура весь снег выдувается ветром. Известно, что снежный покров в суровые зимы предохраняет растения от вымерзания.

Так или иначе, но ниже по Аличуру ивы нет и в помине, и, таким образом, Бахмальджилга — своеобразный древесный оазис среди высокогорной памирской пустыни. Естественно, я надеялся найти здесь древесно-кустарниковых птиц, но, увы! Только ярко-карминные самцы чечевиц то и дело распевали в густых кустарниках свой извечный вопрос: «Чевичу видел?» Но даже эта находка была очень интересна: обыкновенная чечевица, вероятно, единственная древесно-кустарниковая птица, гнездящаяся на Памире.

Вскоре после Бахмальджилги почувствовалась близость устья. Долина реки снова резко расширилась, течение стало тише, а меандры извилистее. Трава на лугах была заметно выше, они расцветились яркими желтыми и розовыми пятнами цветов. На одной из лужаек у самого берега паслись два скакуна красивой гнедой масти. Несомненно, они видели лодку впервые, и мой зеленый «Хобо» (так названа лодка) привел их в ужас. Они начали метаться, вставать на дыбы и, вырвав в конце концов колья, к которым были привязаны, кинулись куда-то наутек, волоча за собой волосяные веревки. Еще через некоторое время лодка проплыла мимо двух крохотных киргизских ребятишек, видимо брата и сестры, мирно ловивших рыбу на берегу. Лодка их не испугала, но удивила предельно. Проводив ее широко открытыми глазами, они принялись оживленно обсуждать событие, а потом, закинув удочки, со всех ног помчались в сторону юрт, дымивших под склоном террасы, поделиться с взрослыми новостью.

Наконец, впереди забелели палатки — я приближался к лагерю Леонида.

Лагерь стоял у берега на живописной зеленой лужайке. В палатках я не обнаружил ни души. Вокруг лагеря были аккуратно разложены для просушки туго набитые гербарные сетки. В самой обширной и самой драной палатке, служившей, видимо, кухней и кают-компанией, я нашел чай, хлеб, консервы и остатки какого-то подозрительного варева, прикипевшего к днищу солидного котла. Поискал глазами примус — но, увы! Год или два назад Леонид окончательно распрощался с примусами и терескеновыми кострами, перейдя исключительно-на паяльные лампы. С воем выбрасывая столб синеватого пламени, они в самый короткий срок нагревали до кипения котел или кастрюлю любых размеров. Да и бензин в наших странствиях доставать было куда легче, чем керосин.

Сейчас паяльные лампы зловеще, поблескивали тут же в углу. Однако поскольку я еще не овладел этими адскими агрегатами, то благоразумно решил дожидаться возвращения хозяев. Яшилькуль по праву слывет одним из живописнейших памирских озер. Мягкие очертания гор вокруг, зеленовато-голубой цвет воды — все это создает впечатление какого-то уюта и тепла. Среди космической дикости памирских гор такие уголки встречаются нечасто. Здесь, несомненно, чувствуется дыхание соседнего Бадахшана. В озеро вливается река Аличур; вытекая из озера, она получает название Гунт. Это типично памирская особенность. Река Оксу, прежде чем добраться до Пянджа, трижды меняет название: верховье реки до впадения Акбайтала называется Оксу; дальше река течет под названием Мургаб; профильтровав свою воду через Усойский завал и слившись немного далее с Кударой, она мчится дальше в узком ущелье, вплоть до впадения в Пяндж именуясь Бартангом.