Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том первый

• Название: Сочинения в двух томах. Том первый
• Автор: Ганс Эверс
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01201-7, 5-300-01200-9

Ганс Гейни Эверс (1871-1943) — немецкий писатель, драматург, сатирик. Его произведениям, которые еще в начале XX века причислялись к выдающимся достижениям художественной литературы, присущи гротеск, таинственность и фантастика.

В первый том вошли: сборник новелл «Ужасы» (1907) и роман «Альрауне» (1911). Странное смешение сверхчувственной мистики и яркого реализма отражено в этом глубоком и увлекательном произведении Эверса.

---

Она приподняла кружево с рукава принцессы и поцеловала ей руку высоко и чересчур долгим поцелуем.

— Не привести ли тебе Розалинду? — шепнула она и прочла ответ в ее глазах.

Розалинда как раз проносилась мимо с кавалером — ни минуты не давали ей покоя в тот вечер. Шевалье де Мопен отнял ее у кавалера и подвел к столу принцессы. «Дайте выпить, — воскликнула она, — мой возлюбленный умирает от жажды». Она взяла бокал, который подала принцесса, и поднесла к красным губам Вольфа Гонтрама. Потом обратилась к принцу; «Не хочешь ли протанцевать со мною, неистовый рейнский маркграф? 0й рассмеялся и показал на свои огромные сапоги с исполинскими шпорами: «Могу я, по-твоему, в них танцевать?»

— Попробуй, — настаивала она и потянула его за собою, — как-нибудь выйдет. Только не наступай мне на ноги и не раздави меня, суровый маркграф.

Принц задумчиво посмотрел на нежное создание, утопавшее в кружевах. «Ну, хорошо, пойдем танцевать, маленький паж», — сказал принц.

Альрауне послала принцессе воздушный поцелуй и понеслась по зале с грузным принцем. Толпа расступалась перед ними. Он подымал ее, вертел в воздухе, она громко кричала — как вдруг он запутался в своих шпорах: бац, оба лежали на полу. Она тотчас же поднялась и протянула ему руку.

«Вставай же, суровый маркграф, — крикнула она, — я, право, не в силах тебя поднять». Он хотел сам приподняться, но только ступил на правую ногу, вскрикнул от боли. Он оперся на левую руку и опять попробовал встать. Но не смог: сильная боль в ноге мешала ему.

Он сидел так, большой и сильный, посреди залы и не мог подняться. К нему подбежали и попробовали снять огромный сапог, покрывавший всю ногу. Однако нога сразу распухла; пришлось разрезать кожу острым ножом. Профессор доктор Гельбан, специалист-ортопед, исследовал его и нашел перелом кости. «На сегодня достаточно», — проворчал принц.

Альрауне стояла в толпе, теснившейся вокруг принца, — рядом стоял красный палач. Ей вспомнилась песенка, которую пели по ночам студенты на улицах.

— Скажи-то, — спросила она, — как эта песенка о камне и трех ребрах?

Длинный тевтонец, бывший уже немного навеселе, ответил, словно автомат, в который кинули монету. Он замахнулся своим топором и прогремел:

На камень он упал
И три ребра сломал -
Килэ, килэ, килэ,
Килэ, килэ, ки!

На землю повалился,
Ногою поплатился,
Килэ, килэ, килэ,
Килэ, килэ, ки!

— Замолчи, — крикнул ему товарищ. — Ты совсем взбесился? Он замолчал. Но добродушный принц рассмеялся. «Спасибо за подходящую серенаду. Но три ребра ты бы мог мне оставить, с меня вполне достаточно и ноги».

Его посадили в кресло и перенесли прямо в сани. Вместе с ним уехала и принцесса, она осталась очень недовольна происшедшим.

* * *

Альрауне принялась искать Вольфа Гонтрама и нашла его за опустевшим столом принцессы.

— Что она делала? — спросила Альрауне быстро. — Что говорила?

— Не знаю, — ответил Вельфхен.

Альрауне схватила веер и сильно ударила его по руке. «Ты знаешь, — не отставала она. — Ты должен знать и должен рассказать мне».

Он покачал головой: «Право, не знаю. Она угостила меня вином, погладила по волосам Кажется, она пожала мне руку. Но точно не помню, — не помню и о чем она говорила. Я не -

сколько раз отвечал ей «да», но совсем не слушал. Я думал совсем о другом».

— Ты страшно глуп, Вельфхен, — сказала с упреком Альрауне. — Опять ты мечтал. О чем же ты, собственно, думал?

— О тебе, — ответил он.

Она топнула ногой.

— Обо мне! Всегда обо мне! Почему ты всегда думаешь только обо мне?

Его большие глубокие глаза умоляюще обратились к ней.

«Я же не виноват», — прошептал он.

Заиграла музыка и нарушила тишину, воцарившуюся после отъезда их высочеств. Мягко и обаятельно зазвучала мелодия «Южные розы». Альрауне взяла его руку и увлекла за собой: «Пойдем, Вельфхен, пойдем танцевать».

Они закружились одни в большом зале. Седовласый историк искусств увидел их, влез на стул и закричал:

— Тишина! Экстренный вальс для шевалье де Мопена и его Розалинды.

Несколько сотен глаз устремились на прелестную пару. Альрауне заметила это, и каждое ее движение было рассчитано на то, чтобы ею восхищались. Но Вольф Гонтрам не замечал ни — чего, он чувствовал только, что он в ее объятиях, что его уносит какими-то мягкими звуками. Его густые черные брови сдвинулись и оттеняли задумчивые глаза.

Шевалье де Мопен кружил его в вальсе — уверенно, твердо, точно паж, привыкший с колыбели к гладкому блестящему паркету. Слегка склонив голову, Альрауне держала левою рукою пальцы Розалинды и в то же время опиралась на золотую рукоятку сабли. Напудренные локоны прыгали, точно серебряные змейки, — улыбка раздвигала губы и обнажала ряд жемчужных зубов.

Розалинда послушно следовала ее движениям. Золотисто-красный шлейф скользил по полу: словно нежный цветок, поднималась стройная фигура.

Голова откинулась назад, тяжело спадали с огромной шляпы белые страусовые перья. Далекая от всего, отрезанная от мира, кружилась она среди гирлянд роз, вдоль залы — еще и гости столпились вокруг, встали на стулья, на столы. Смотрели, еле переводя дыхание.

«Поздравляю, ваше превосходительство», — прошептала княгиня Волконская. Тайный советник ответил: «Благодарю, ваше сиятельство. Видите — наши старания не совсем были тщетны». Они закончили, и шевалье повел свою даму по зале. Розалинда широко открыла глаза и бросала молчаливые, изумленные взгляды на толпу.

«Шекспир пришел бы в восторг, если бы увидел такую Розалинду», — заметил профессор литературы. Но за соседним столом маленький Манассе пристал к советнику юстиции Гонтраму: «Посмотрите, коллега, да посмотрите же, как похож сейчас мальчик на вашу покойную супругу. Боже, как похож!»

Но старый советник юстиции продолжал спокойно сидеть и варить пунш. — «Я плохо помню ее лицо», — заметил он равнодушно. Он помнил хорошо, но зачем высказывать свои чувства перед чужими.

Они опять начали танцевать. Быстрее и быстрее поднимались и опускались белые плечи Розалинды. Все ярче и ярче загорались ее щеки, а личико шевалье де Мопена нежно улыбалось под слоем пудры.

Графиня Ольга вынула красную гвоздику из волос и кинула в танцующих. Шевалье де Мопен поймал на лету, приложил к губам и поклонился. Все бросились к цветам, стали вынимать их из ваз, из причесок, отстегивать от платьев. Под цветочным дождем кружились теперь они, оба уносимые сладкими звуками «Южных роз».

Оркестр был неутомим. Музыканты, устав от бесконечной игры каждую ночь, казалось, проснулись, смотрели через перила балкона и не сводили глаз с прелестной пары. Быстрее и быстрее отбивала такт палочка дирижера, и неутомимо, в глубоком молчании скользила прелестная пара по розовому морю красок и звуков: Розалинда и шевалье де Мопен.

Но вот дирижер прервал вдруг, все кончилось. Полковник Двадцать восьмого полка фон Платен закричал: «Ура! Да здравствует фрейлен тен-Бринкен! Да здравствует Розалинда!» Зазвенели бокалы, раздались громкие аплодисменты, их чуть не задавили.

Два корпоранта из «Ренании» притащили огромную корзину роз, купленную где-то наспех, два офицера заказали шампанское. Альрауне только пригубила, но Вольф Гонтрам, разгоряченный, измученный жаждой, осушил целый бокал, потом еще и еще. Альрауне увлекла его за собой, прокладывая путь через толпу.

Посреди залы сидел красный палач. Он склонил шею и протянул ей обеими руками топор. «У меня нет цветов, — закричал он, — я сам красная роза, отруби же мне голову!..»

Альрауне равнодушно прошла мимо и повела свою даму дальше, мимо столов, по направлению к зимнему саду. Она оглянулась: здесь было тоже полно — все аплодировали им и кричали. Наконец за тяжелой портьерой она заметила маленькую дверь, которая вела на балкон.

— Ах, как хорошо, — воскликнула она. — Пойдем, Вельфхен.

Она отдернула портьеру, повернула ключ и нажала ручку двери. Но пять грубых пальцев легли на ее пальчики. «Куда вы идете?» — закричал грубый голос. Она обернулась. Это был адвокат Манассе в длинном черном домино. «Что вам надо на улице?» — повторил он.

Она отдернула руку. «Какое вам дело? — сказала она. — Мы хотим немного подышать воздухом».

Он кивнул головой. «Так я и знал. Именно поэтому я и побежал за вами. Но вы не сделаете этого, не сделаете!»

Альрауне тен-Бринкен выпрямилась и упрямо посмотрела на него: «Почему я этого не сделаю? Быть может, вы собираетесь мне запретить?»

Он невольно вздохнул под ее взглядом. Но все-таки не отступил: «Да, я вас не пущу, я, именно я. Разве вы не понимаете, что это безумие? Вы оба разгорячены, вы оба мокрые -