Элизабет Эбботт - История целибата

• Название: История целибата
• Автор: Элизабет Эбботт
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-480-00323-9

Флоренс Найтингейл не вышла замуж. Леонардо да Винчи не женился. Монахи дают обет безбрачия. Заключенные вынуждены соблюдать целибат. История повествует о многих из тех, кто давал обет целомудрия, а в современном обществе интерес к воздержанию от половой жизни возрождается. Но что заставляло – и продолжает заставлять – этих людей отказываться от сексуальных отношений, того аспекта нашего бытия, который влечет, чарует, тревожит и восхищает большинство остальных? В этой эпатажной и яркой монографии о целибате – как в исторической ретроспективе, так и в современном мире – Элизабет Эбботт убедительно опровергает широко бытующий взгляд на целибат как на распространенное преимущественно в среде духовенства явление, имеющее слабое отношение к тем, кто живет в миру. Она пишет, что целибат – это неподвластное времени и повсеместно распространенное явление, красной нитью пронизывающее историю, культуру и религию. Выбранная в силу самых разных причин по собственному желанию или по принуждению практика целибата полна впечатляющих и удивительных озарений и откровений, связанных с сексуальными желаниями и побуждениями.

Элизабет Эбботт – писательница, историк, старший научный сотрудник Тринити-колледжа, Университета Торонто, защитила докторскую диссертацию в университете МакГилл в Монреале по истории XIX века, автор несколько книг, в том числе «История куртизанок», «История целибата», «История брака» и другие. Ее книги переведены на шестнадцать языков мира.

---

Августин полагал, что сексуальность находится в самой сути человеческого существа, поясняя, что она является отголоском первородного греха человечества, совершенного Адамом и Евой в Эдемском саду, когда они ослушались Господа. Сквозь призму сексуальности он рассматривал отраженную в ней похоть как главный порок человека. Его проявлениями были ненавистная Августину эрекция и жалкие ночные семяизвержения во сне, которым подвержен каждый мужчина. В отличие от святых отцов более раннего периода, Августин не считал женщин похотливыми и полагал, что им легче соблюдать целибат.

Кроме того, десятилетия церковной службы преподали ему печальный урок: его идеал безбрачия не мог быть воплощен в жизнь. Максимум того, что можно было ожидать от замужних католичек, это соблюдения верности мужьям и воздержания от половой жизни во время Великого поста. Так получалось, что хотя естественная потребность сочетаться браком является ниспосланным Господом благом, сексуальная страсть и похоть, выражающиеся в эрекции, происходят от лукавого, и им следует противопоставлять целомудрие и непорочность.

Плоть твоя как твоя жена. …Люби ее, вини ее; пусть станет едина связь тела и души, соединится воедино супружеская гармония. …Научись в совершенстве владеть тем, что ты получил, как единым целым. Теперь сделай так, чтобы тебе этого недоставало, чтобы потом насладиться изобилием[172].

Однако христианам не следует с рвением приниматься рожать обществу детей, скорее им надо «с некоторой долей печали снисходить» до полового акта, поскольку он никогда не сможет стать таким целомудренным, бесстрастным совокуплением, которое существовало до грехопадения[173]. Как бы то ни было, людям, состоящим в браке, нужно стремиться видеть в себе скорее матерей и отцов, чем женщин и мужчин, поскольку тем самым ослабляется вожделение.

Сексуальные отношения в браке имеют моральное преимущество: в каждом из партнеров это уменьшает похоть и тем самым отбивает у них склонность к измене. В отличие от его предшественников-теологов, Августин полагал, что женская сексуальность, составляющая подлинную природу женщин, значительно ниже, чем сексуальность мужчин, поэтому представительницам слабого пола гораздо легче соблюдать целибат, но логическим следствием этого является необходимость их подчинения.

Тем не менее, несмотря на его сочувственные, трезвые взгляды на супружеские сексуальные отношения, духовная и интеллектуальная приверженность Августина целибату побуждала его соблюдать безбрачие. «Зло плотского вожделения столь велико, что лучше воздержаться от его применения, чем применять его хорошо», – писал он[174]. Вместе с тем он не считал, что борьбе с похотью помогает аскетизм, в частности голодание. На самом деле большую роль здесь играло смирение и неизменная покорность Божьей воле.

Женщины, по мнению Августина, сами даже не могли выбирать целомудрие; пока Господь их к этому не призовет, им следует исполнять свои женские обязанности. Не для них существуют радости избавления от тягот брачных уз, вынашивания и воспитания детей. Но девы по призванию могли жить в целомудренных общинах, скромно одеваться и радоваться дружбе и непорочной любви друг к другу. Главным здесь было послушание, поскольку, в отличие от других святых отцов, Августин учил, что «благо послушания воистину более велико, нежели благо воздержания»[175].

К концу своей долгой жизни мужчина, моливший Господа даровать ему целомудрия и умеренности, но только позже, побуждал к тому же других своих единоверцев-христиан, которые в течение нескольких десятилетий до этого, как и он, не имели возможности потворствовать своим желаниям. Может быть, именно из-за своего неуемного полового влечения Августин принижал роль женщин в качестве соблазнительниц, хотя никак не связывал это с какими-то отсрочками от тягот супружества и воспитания детей, за исключением немногих девственниц, освобожденных Господом от обычных порывов, присущих женскому полу. По крайней мере, некоторым из них позже пришлось доказывать собственное благочестие, пройдя через христианские тернии подобно отцам Церкви, которые пристально следили за тем, как женщины соблюдали половое воздержание, стремясь достичь личного освобождения в той же степени, в какой выражали подчинение воле Господа.

Необычные девственницы

Матери Церкви

[176]

Для многих женщин христианство оказалось чрезвычайно влиятельной, всепоглощающей религией, которая требовала огромной отдачи, но и очень много приносила взамен. Они отдавались вере с большим рвением и глубоким чувством, подчиняли жизнь ее принципам, уделяя особое внимание тому, что было ближе их натуре. Для некоторых путем к спасению становились крайние формы аскетизма – самобичевание и пост, доводивший до голодания. Другие видели его в добровольном, уединенном служении Господу, освобождавшему их от оков супружества, тягот домашнего хозяйства, беременности и выращивания детей.

Не было ничего удивительного в том, что отцы Церкви беспокоились о необычных девственницах. Настойчивые призывы Тертуллиана к женщинам ходить с покрытыми лицами были обращены к тем из них, кто появлялся на людях, не скрывая лиц; озабоченность Иеронима их путешествиями, совершавшимися совместно с мужчинами, объяснялась тем, что так поступали многие девственницы; а суровая критика Августином богомерзкой гордыни была направлена против целомудренных девиц, открыто похвалявшихся своей независимостью.

Рассказы о необычных девственницах поражали, ошеломляли, влияли на христианский мир, а порой оскорбляли его. Независимо от того, были они правдивыми, сильно приукрашенными или целиком выдуманными, рассказы об этих женщинах на протяжении долгих веков вдохновляли огромное число их последовательниц и почитательниц на искреннюю и беззаветную приверженность целибату и праведному образу жизни[177].

Первыми двумя женщинами, о которых пойдет речь ниже, были Константина, дочь христианского императора, и блудница Мария Египетская. История Константины на самом деле представляет собой вымысел, вдохновивший несметное число христианок. Как ни удивительно, в этой легенде образ Константины диаметрально противоположен тому, который некогда существовал во плоти и крови – поистине кровавый образ подлинной Константины. Но в памяти людской сохранились воспоминания о доброй Константине, а не о жестокой и коварной, которую знают историки. Вот что повествует о ней легенда.

Хотя отцом Константины был Константин Великий, знатность ее происхождения не защитила девочку от заражения во время эпидемии проказы. Константину, стыдившуюся и недомогавшую от жуткого недуга, отвезли в Рим – может быть, это сделала Елена, ее бабушка-христианка – к гробнице Святой Агнессы, девственницы, преданной мученической смерти в 304 г. во время террора, развязанного в правление Диоклетиана. В ходе суда над Агнессой обвинитель издевался над ее христианскими убеждениями и предупредил девушку, что перед казнью отправит ее в публичный дом, чтобы не дать умереть девственницей. Перед тем как ее должны были изнасиловать, Агнессу раздели и выставили на обозрение толпы зрителей, один из которых ослеп, пока таращил глаза на ее наготу. Пораженный правитель отменил приказ о лишении ее девственности и вместо этого приказал ее обезглавить.

Чудесным образом святая Агнесса явилась Константине и наказала ей быть твердой в вере в Иисуса Христа, Сына Божьего и Целителя. Потом у гробницы святой Агнессы Константина исцелилась. Глубоко взволнованная, она дала обет быть «твердой в вере» и принесла свою девственность в дар Христу. Кроме того, она убедила отца построить церковь в честь святой Агнессы. Тем не менее император Константин не понял в полной мере сути обета, данного его дочерью. За то, что святая Агнесса исцелила дочь, его благодарность святой должна была быть безмерной. Однако он продолжал считать Константину девушкой, вполне способной к замужеству, и ее обручение рассчитывал использовать в собственных политических целях. В условиях политической культуры Рима это считалось вполне обоснованным. Дочери из высокопоставленных семейств были важны для отцов, которые ожидали от своих любимых девочек безупречного в моральном отношении поведения и полного подчинения. Даже когда они становились замужними женщинами, им надлежало обращаться за защитой и поддержкой скорее к отцам, чем к мужьям.

Римские обычаи возобладали над христианскими, когда могущественный овдовевший генерал Галликан решил просить у Константина руки его дочери. Император счел его подходящей парой для дочери, поскольку их брак позволил бы ему заручиться поддержкой военного руководителя, который при иных обстоятельствах мог бы попытаться свергнуть его с престола. Кроме того, Галликан слыл добрым человеком, пользовавшимся в народе популярностью, и потому Константин решил согласиться на его обручение с Константиной.