Юрий Оклянский - Оставшиеся в тени

• Название: Оставшиеся в тени
• Автор: Юрий Оклянский
• Издательство: Известия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Книга Юрия Оклянского «Оставшиеся в тени» впервые объединяет под одной обложкой две биографические повести, получившие широкое признание читателей. Главных героинь «Шумного захолустья» и «Повести о маленьком солдате» роднят незаурядность натур и тот вклад, который они внесли в историю литературы и события эпохи. Частичная доработка произведений, осуществленная автором в настоящем издании, отобразила документальные материалы последних лет.

---

Как видно из письма, в конце января 1894 года идея покупки газеты «на паях» обсуждалась самарской интеллигенцией в разных домах — у Крыловых, у Ашешова, у Тейтелей. Причем главными инициаторами создания газетного товарищества были Ашешов и Тейтели. О направлении издания «в интеллигентных руках» можно судить уже по составу предполагавшихся пайщиков и участников. Лица эти в большинстве хорошо известны.

Николай Петрович Ашешов, журналист и литературный критик либерально-народнического толка, за год до того был выслан из Москвы за «государственное преступление» и находился теперь под особым надзором полиции (ГАКО, ф. 465, д. 736, л. 914). Именно Ашешов зимой 1895 года по рекомендации В. Г. Короленко пригласил в «Самарскую газету» из Нижнего Новгорода молодого Горького.

Энергичная и волевая Екатерина Владимировна Тейтель еще в молодости участвовала в революционном народническом движении. Все пребывание в Самаре, свыше двадцати лет, как повествуют жандармские донесения, за ней велась беспрестанная слежка (ГАКО, ф. 465, д. 410).

Среди других предполагавшихся участников названы присяжный поверенный А. Н. Хардин и близкий Хардину мировой судья А. И. Самойлов, «человек передовых взглядов»: у него служил секретарем однолеток Владимира Ильича и его соратник по самарскому кружку революционной марксистской молодежи А. П. Скляренко (См.: «Молодые годы В. И. Ленина», с. 433). Мы не знаем всех лиц, с которыми почти целый месяц велись переговоры. Но, судя по тому, кого пригласил Н. П. Ашешов, став редактором «Самарской газеты», когда ее вскоре приобрел купец Костерин, можно догадываться, кто был в их числе.

В преобразованную к лету 1894 года редакцию сразу же вошли: писатель Евг. Чириков; недавний участник федосеевского марксистского кружка в Казани М. Г. Григорьев; П. П. Маслов, в то время по делу того же федосеевского кружка отсидевший уже около трех лет в тюрьмах, и другие. Таким образом, задуманное газетное товарищество должно было объединить политически самые разнородные элементы — от крайне правых завсегдатаев тейтелевского «клуба», вроде врача П. П. Крылова, позже депутата Государственной думы, кадета, и радикально-демократических элементов до некоторых марксистов. Причем основными «акционерами» и, значит, фактическими хозяевами редакции должны были стать представители либеральной части «клуба».

В этих условиях не приходится преувеличивать меру оппозиционности будущего издания. Подлинный демократизм, настоящая политическая глубина и непримиримость были в революционных марксистских и рабочих кружках, разраставшихся после деятельности в Самаре В. И. Ленина, а не в либерально-демократической интеллигентской группе, которая пыталась основать свою газету с участием «всех направлений».

Надобно представить себе, однако, уровень тогдашней провинциальной печати, чтобы оценить даже и такую попытку. Помимо казенных губернских «ведомостей», так называемая областная пресса состояла почти без изъятий из одноликих бульварных листков, направление которых определялось капризом полуграмотных издателей, потчевавших обывателей религиозно-монархическим чтивом вперемешку с побасенками о «говорящих собаках», «двойных самоубийствах», «столетних роженицах» и т. п. Дремучее убожество всех этих провинциальных близнецов — листков «объявлений, биржевых и других справок» — мешало идейно-политическому пробуждению бескрайней российской периферии. Горячим борцом за передовую областную прессу в Поволжье был прежде всего В. Г. Короленко, к тому времени уже около десяти лет живший в Нижнем Новгороде. «Нам нужна, нам настоятельно необходима областная печать», — подчеркивал Короленко (Цит. по кн.: «Нижегородский сборник памяти Вл. Гал. Короленко». Издание Нижегородского губсоюза, 1923, с. 124).

Откликаясь в сентябре 1894 года на предложение Ашешова сотрудничать в «Самарской газете», В. Г. Короленко писал: «Пока журналист и писатель не могут выступать в провинции иначе, как из-за чужой спины… Но то, что Вы мне сообщаете, дает по крайней мере возможные шансы для заключений, и можно, по-видимому, надеяться, что в лице «Самарской газеты» мы получим, наконец, действительный орган Поволжья» (Избранные письма. T. III. М., 1936, с. 83). В дальнейшем В. Г. Короленко внимательно следил за «Самарской газетой», вел переписку с ее редакторами и сотрудниками, в том числе с молодым А. М. Горьким. В 1895–1896 годах и сам Короленко поместил несколько заметок и очерков в «Самарской газете».

Люди, близкие к В. Г. Короленко и постоянно связанные с ним, были среди завсегдатаев тейтелевского «клуба» и зимой 1894 года. Знал ли писатель о газетном предприятии, захватившем тогда «интеллигентную» Самару? Сведений об этом нет. Зато хорошо известен другой факт: попытка самого В. Г. Короленко несколькими месяцами позже, летом 1894 года, приобрести «на паях» «Нижегородский листок», с тем чтобы превратить его в «большой и независимый орган». Во всяком случае оба события очень близки по своему характеру.

Страсти в Самаре между тем не утихали. В февральской переписке Александры Леонтьевны с А. А. Бостромом вопрос о переходе «Самарской газеты» «в интеллигентные руки» возникает снова и снова. Александра Леонтьевна то загорается надеждой, то сообщает, что дело двигается с переменным успехом и, по-видимому, расстроится. Наконец в письме от 19 февраля читаем: «Е. В. Тейтель написала мне письмо, в котором извещала, что дело с газетой налаживается, и просила меня приехать, я, конечно, поехала… Но пока шло письмо, дело с газетой, кажется, расклеилось, интеллигенция отступается, и она поступает в руки пайщиков, но купцов, а в такой компании мне, конечно, делать нечего…» (ИМЛИ, инв. № 6311/25). Пятью днями позже «клуб» Тейтеля предпринял, очевидно, последнюю попытку, подробности которой нам неизвестны. «В «Самарской газете», — сообщает Александра Леонтьевна 24 февраля, — дело о переходе ее снова принимает другой оборот… Пока ничего еще нет верного». Но участь газеты была уже решена.

Насколько близко к сердцу принимали в семье А. Толстого все перипетии с газетным «товариществом», показывает и письмецо самого Алеши. «Милый папа, очень жаль, что дело с газетой расстроилось», — писал на полном серьезе одиннадцатилетний мальчик отчиму, повторяя не раз, вероятно, слышанные разговоры в доме Я. Л. Тейтеля, где он жил в те дни.

Что же помешало «клубу» Тейтеля осуществить одну из самых, казалось бы, заманчивых идей? Отнюдь не финансовые затруднения. Несколько десятков участников «товарищества», среди которых были и люди состоятельные, собрали бы нужные для покупки «Самарской газеты» 25 тысяч рублей без особых хлопот. Причина была другая. С первых же практических шагов выявилась политическая разношерстность участников, а также либеральная вялость многих имевших капитал «пайщиков», которым было приятней помечтать о собственном печатном органе, чем держать это хлопотное и небезопасное дело у себя в руках.

Впрочем, брожение в среде буржуазно-либеральной и демократической интеллигенции вокруг покупки «Самарской газеты» не прошло бесследно. Когда ее приобрели молодой купец «с тягой к культуре»

С. И. Костерин и владелец типографии кандидат Санкт-Петербургского университета Н. А. Жданов, сами неспособные вести газету, «кружку» Тейтеля было уже кого порекомендовать им. Редактором стал Ашешов.

Дальнейшая судьба «Самарской газеты» известна.

«Бульварный листок Новикова под редакцией Ашешова становится органом либеральной буржуазии, только что начинавшей тогда организованно вступать в общественно-политическую жизнь. Но при малой дифференцированности русского общества того времени «Самарская газета», естественно, объединила все местные оппозиционные элементы, включая и радикально-революционные» (И. Груздев. Литературная бурса М. Горького. — «Новый мир», 1928, № 4, с. 147). В число видных провинциальных органов страны в особенности выдвинула «Самарскую газету» боевая и яркая публицистика А. М. Горького, который уже в годы «литературной бурсы» определялся как писатель нового революционного настроя…

Оставаясь местом дискуссий и литературных вечеров, «клуб» Тейтеля сыграл заметную роль в жизни многих его посетителей.

Именно на тейтелевских ассамблеях, как он вспоминает в очерке «О Гарине-Михайловском», А. М. Горький познакомился с Н. Гариным и выслушивал среди прочего его нелицеприятные суждения о своих выступлениях в «Самарской газете».

Как видно уже из очерков «В сутолоке провинциальной жизни» (1900), здесь возникали замыслы некоторых произведений самого Н. Г. Гарина-Михайловского. В 1904 году один из подобных случаев мелькал даже в бурной печатной полемике, связанной с «Деревенской драмой» Н. Гарина.

Пьеса была опубликована в первом номере сборников товарищества «Знание», начавших выходить в 1903 году под редакцией А. М. Горького. Справедливости ради надо сказать, что «Деревенская драма» не лучшее из произведений Н. Гарина. Она сценически слаба, мелодраматична. Но в ней есть живые фигуры, достоверные конфликты, разящие монологи. По жанру это — «картинки быта», и вместе с тем это художественно-публицистическая пьеса, в которой заостренно поставлена одна из больных социальных проблем — бесправие крестьянства в условиях «общины».