Ольга Михайлова - Сладость горького миндаля

• Название: Сладость горького миндаля
• Автор: Ольга Михайлова
• Жанр: Ужасы и Мистика

В наглухо закрытом склепе Блэкмор Холла двигаются старые гробы. Что это? Мистика? Чертовщина? В этом пытается разобраться герой романа. Цикл: «Лики подлости»

---

Мисс Сьюзен заявила дяде, что ни за что не останется здесь ночевать, на что Генри Корбин ответил, что она может переселиться в любую из свободных комнат и вышел, знаком попросив Монтгомери следовать за ним. Он прошёл в бильярдную и там, отбросив на зелёное сукно винчестер, рухнул в кресло и застонал, закрыв лицо ладонями.

— Генри, — Монтгомери сел рядом, — ты можешь объяснить мне одну вещь?

Корбин отнял руки от лица, откинулся в кресле и смерил старого герцога удручённым взглядом.

— Почему у тебя в замке нет домовой церкви? Я зашёл сегодня в старое крыло — там мерзость запустения.

Корбин несколько минут тупо смотрел на милорда Фредерика, потом пожал плечами:

— Почему — нет? Она на первом этаже в этом крыле, только в прошлом году отремонтировал.

Монтгомери встал.

— Покажешь?

Корбин посмотрел на него, как на сумасшедшего, но снова пожал плечами и поднялся.

Домовая церковь, оказывается, располагалась слева от парадной лестницы, массивная дубовая дверь распахнулась, открыв глазу обитые зелёным бархатом скамьи, арочные пролёты, богатые хоругви, цветные витражи и резной, богато украшенный алтарь.

— А зачем ты перенёс её сюда?

— Челядь отказывалась ходить в то крыло из-за воя, что гудел в щелях, да и лестницы там прогнили основательно.

— Там на полу точно такие же следы, как и комнате мисс Сэмпл.

Корбин промолчал.

— Почему ты молчишь?

— А что ты, Фрэдди, хочешь услышать?

— Мне кажется, что жалобы твоих кухарок и горничных могут оказаться вовсе не истериками вздорных и экзальтированных особ, а иметь под собой некоторые и притом весьма серьёзные основания.

— О, как тут красиво, — неожиданно на пороге появилась герцогиня Хантингтон. — Сколько бархата! Немного напоминает будуар, вы не находите, милорд? Такие церкви — усыпальницы не только для мёртвых, но и для живых…

— Вы не верите в Бога, леди Хильда? — удивился Монтгомери.

— Почему же? Верю, — герцогиня была очень серьёзна. — Просто не люблю богатых убранств и богословских диспутов. Первые клонят в сон, а вторые напоминают ссору двух мужчин из-за женщины, которую ни один из них не любит. Не люблю и пошлости. Иным представляется, что на Небесах они будут уминать гусиную печёнку под звуки райских песнопений.

— А что, по-вашему, ждёт нас за гробом?

— Вот это я и хочу узнать в склепе Блэкмор Холла. — Герцогиня улыбнулась. Потом опустила глаза и пробормотала, — знаете, если бы Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.

— Возможно, вы правы, — эта мысль, как ни странно приходила в голову и Монтгомери, — и это ужасно…

— Ужасно, что мы стали менее жестокими, чем фанатичная толпа?

— Ужасно, что мы научились смеяться над святыми истинами, миледи.

Герцогиня не оспорила его слова, но, грустно улыбнувшись, кивнула им и вышла. Её улыбка была полна такого глубокого потаённого смысла и такой скорбной красоты, что у старого герцога сжалось сердце.

Но вскоре он опомнился.

— Я начинаю верить всей той чертовщине, что рассказывают твои челядинцы, Генри. Слишком много странностей вокруг, ты не находишь? Эти следы на потолке в спальне мисс Сэмпл. Такие же по всему дому…

Корбин тяжело вздохнул.

— Я не отрицаю, что странностей много, Фрэд, но мы же образованные люди и не должны уподобляться кухаркам и грумам. Я не хочу верить в бабские сказки.

— Кровавые следы на потолке — бабские сказки?

Корбин почесал тростью за ухом.

— Прости, Фрэд, я привык мыслить категориями этого мира. Признаю, что следы на потолке не укладываются в мою голову.

— Но ты хоть отдаёшь себе отчёт, чем это всё может обернуться?

Раздавшийся в коридоре гонг на обед помешал Корбину ответить. Впрочем, едва ли он собирался отвечать.

Глава 14. Беседа в Белой гостиной

Они вышли из церкви и по парадной лестнице поднялись к себе — переодеться к обеду.

В Белой гостиной, когда они пришли туда, направляясь в столовую, уже была герцогиня, успевшая облачиться в новое зелёное платье в испанском стиле с дорогими кружевами на отложном воротнике и широких манжетах, открывавших её белоснежные руки почти до локтя. Колье из изумрудов окружало лебединую шею. Герцогиня беседовала с уже проснувшимися Перси Грэхемом и Арчибальдом Хилтоном, была оживлена и беззаботна, меж тем как мисс Монмаут сидела у края стола, бледная и насупленная. Сэр Джеймс Гелприн вернулся к своей обычной невозмутимости, он сидел у камина и смотрел в пламя.

Эдвард Марвилл тихо разговаривал у окна с Чарльзом Говардом, оба обсуждали происшествие в комнате мисс Сэмпл и недоумевали. Мисс Сьюзен не пришла на обед, её горничная и экономка Корбина переносили её вещи в новое помещение, — в старую спальню покойного графа Блэкмора, ныне пустовавшую.

Леди Хильда рассказала Перси и Арчибальду о непонятном животном, вторгшемся в спальню мисс Семпл, но, так как ни джентльменов, ни герцогиню мисс Сэмпл особо не интересовала, вскоре разговор перешёл к планам мужчин на будущую ночь. Экипировка их состояла из четырёх ружей и обширного, но не оглашаемого вслух запаса бренди, а также включала две походные кровати, три ночных потайных фонаря. Хилл и Ливси тоже должны были нести службу по охране склепа, но, как и в прошлую ночь, снаружи в беседке.

Новое направление разговору дал старый герцог, заметивший на стенах Белой гостиной, где он раньше никогда долго не задерживался, старинные портреты, явно семейные. Несколько минут он внимательно вглядывался в лица, потом спросил Корбина, а нет ли здесь портрета Джошуа Корбина? Его сиятельство кивнул и указал на портрет в дорогой тяжёлой раме, висевший в стенной нише у окна.

Монтгомери подошёл поближе.

На полотне в спокойной, расслабленной позе стоял рослый красивый человек в алом мундире, похожий на Артура Веллингтона. Белый шейный платок оттенял золотые галуны мундира. Он не надел парик, и тёмные короткие волосы оттеняли благородные волевые черты, карие глаза, прямой нос и приятные губы. Монтгомери подлинно удивился: он представлял себе Джошуа Корбина совсем иначе. Воображение рисовало ему толстого человека с тяжёлыми мешками под глазами навыкате и полными распутными губами, мерещились перстни на толстых пальцах и пышный парик аллонж…

Увидев такого мужчину, Монтгомери никогда бы не подумал приписать ему мерзость инцеста.

— Странно, — растерянно обронил старый герцог. — Очень странно.

— Что именно? — удивился Корбин.

— Это подлинный портрет?

— Ну конечно, — уверенно кивнул лорд Генри. — Здесь все портреты подлинные.

Монтгомери не возразил, по-прежнему не сводя глаз с портрета Джошуа Корбина. К нему подошёл сэр Джеймс и тоже внимательно окинул взглядом картину. На его лице ничего не отразилось, только по губам промелькнула какая-то неопределённая улыбка.

Старый герцог огляделся по стенам и тут заметил в углу ещё один портрет. Он тихо поднялся и подошёл ближе. Заметив его движение, встал и Корбин. С полотна смотрела кроткая, хорошенькая, скромного вида девица с робко опущенными глазами и волшебно-нежным выражением лица. Об истинном её характере можно было заподозрить только по холодному, водянистому, застывшему взгляду, устремлённому в пустоту и как будто избегающему встречи с другим взглядом. В блестящей неподвижной поверхности этих глаз было что-то тревожное, лицемерное и чахоточное.

— А это — Вайолет Кавендиш, — не дожидаясь вопроса Монтгомери, сообщил Корбин. — портрет тоже подлинный, уверяю тебя, Фрэд.

— Тогда странно, — Монтгомери вздохнул. — Нам, видимо, никогда не дано будет познать человека.

— Познать человека? — усмехнулся Корбин, — как? По внешнему виду, словам, поступкам?

Герцогиня подошла к ним, с любопытством взглянула на портреты и начала внимательно прислушиваться к разговору.

— Не знаю, — пробормотал Монтгомери, — но я никогда бы не подумал, что они грешники.

— А, может, молва лжёт, — ядовито высказался Корбин.

— Судить надо все-таки по внешности, — заметила герцогиня, всё ещё не отрывая глаз от портрета. — Такое суждение, хоть и кажется самым поверхностным, наименее обманчиво: собственно говоря, именно этим способом умные люди, как правило, и пользуются. Разве не так?

Герцог кивнул.

— Да, словесные заявления ничего не стоят, поступки могут быть лицемерны, но над своей внешностью никто не властен. По словам знаменитого остроумца, «речь нам дана, чтобы скрывать свои мысли». Лорд Честерфилд советовал внимательно глядеть в лицо собеседника, подлинные мысли которого нам хотелось бы узнать, ибо у него больше власти над словами, нежели над выражением лица. Жизнь человека может быть ложью самому себе и другим, тогда как его портрет, написанный великим художником, наверняка запечатлеет на полотне подлинный характер и выдаст его тайны потомству.