Джон Бойд - Опылители Эдема

• Название: Опылители Эдема
• Автор: Джон Бойд
• Издательство: Северо-Запад, Снарк
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88825-003-1

Имя американского литератора Джона Бойда до настоящего времени практически не известно в России. Назвать его романы просто «научной фантастикой» было бы в высшей степени неверно. Это философские притчи, корни которых, как признается сам автор, уходят в европейскую мифологию. Представленный в данной книге романы «Опылители Эдема» — чтение не самое легкое. За чисто фантастическим антуражем писатель скрывает самые земные, самые наболевшие проблемы современного человечества. Напряженная, аллегоричная проза Джона Бойда удовлетворит самого придирчивого и искушенного читателя.

Мир, в котором происходит действие, рядом деталей напоминает о первом романе Бойда (жесткая регламентация деторождения и социального статуса, зашоренность обывателей), но сюжет совершенно иной, хотя по-прежнему связан с сексуальными проблемами землян и не землян. Планета Цветов становится не только источником опасности, таящейся в коллективном разуме, но и приносит гармонию в существование четы биологов. Главная героиня — женщина; автор наблюдает ее чувственное пробуждение, которое завершается парадоксально. Тайны Флоры будут разгаданы, и теория любви цветов чем-то напоминает о хиппи. Однако обилие биологических комментариев и античный подтекст делают наслаждение текстом невозможным. В романе все продумано до мелочей, и творчеству читателя места не остается. Хотя «эротические» эпизоды и философские выкладки напоминают романы Ф. Херберта, и уже это может заинтересовать.

---

— Много ли Флот заплатил за ваш решающий голос, Хейбёрн? — выкрикнул кто-то.

— Благодарю вас, дорогой враг, за вашу ярость, которая вдохновляет меня. Но об этом позвольте знать только мне, а докопаться до истины — дело внутренней налоговой инспекции.

Он остановился, сделал глоток из стоящего на трибуне стакана и поклонился, отдавая должное язвительным колкостям и освистыванию. Однако стоило ему поднять руку, прося тишины, как сна тотчас была ему дарована.

— Пока уважаемые ходатаи устраивали перед нами шествие своей широкоглазой инженю и эмоционального калеки — этого воющего на луну средь бела дня гончего пса, — в моем мозгу величественной волной прокатился девиз величайшего штата Канзас, «Ad Astra per Aspera» — «К звездам через тернии».

Это действительно была речь не для прессы, и местные газеты осветят ее именно как таковую, но треск стенографов поднимался и затихал, неотступно следуя за темпом произносимых Хейбёрном слов.

— Ad Astra per Aspera, — повторил он и с грустной миной на лице сделал паузу. — Этот девиз выбит на могиле мечты, в этой могиле разлагается мораль нашей республики, поверженная четырьмя всадниками цивилизации: комфортом, порядком, интеллектом и просвещением. Дорогие друзья и дражайшие враги! Нет морального эквивалента войне, нет прогресса без боли, нет цвета без контраста, нет жизнеспособности без насилия. Я против любых Таити в космосе. Я нагромождаю заторы во всех местах, где пахнет цветами. Я уже слышу грохот железного кольца мертвых планет, и я воздену руку мою для благословения, говоря: иди, встреть и превозмоги брошенный вызов. Но я буду беспрестанно возглашать «прочь» пожирателям лотоса, любителям комфорта, глазелупам бездеятельной красоты.

— Ненавижу! Ненавижу! — заорал какой-то любитель подковырнуть оратора.

— В раю нет прогресса, — продолжал сенатор. — Человек не мог бы так величественно шагать в лучах солнечного света, не будь он вышвырнут из Эдема. Но Круг Судьбы, по которому мы пошли от надкушенного яблока, снова привел нас к яблочному пюре. Как только Адам двинулся из Эдема на восток, он оказался в порочной закономерности этого Крута. Удаляясь от Эдема на восток, он приближался к нему с запада. Мои ноздри уже ощущают испарения этого оазиса, который воистину станет могилой нашего духа.

— Долой! Сгинь!

— Дорогой враг, сгину и я; но я сгину, как человек, стоя на ногах, изрыгая проклятья умирающему солнцу, а не как хилое растение, погибающее от первого удара мороза. И я умру, вознося хулу имени этого Великого Круга, Господу Богу, потому что этот Круг всегда возвращается в то же самое место, не имаши в основе замысла своего ни тени грусти, ни толики греха, ни капли сострадания.

— Еретик! Богохульник!

Фреда вдруг заметила, что, бросая слова, собравшиеся делали резкие движения плечами, ложные выпады головами, извивались всем телом, словно болельщики во время боксерского боя на приз.

— Многоуважаемые ходатаи, — он повернулся к афинянам. — Вы получили благодарность Президента. Примите теперь и мое маленькое к ней добавление. Голливудской звезде, у которой спереди больше, чем сверху, здравствуй и прощай. Подкрашенному под платину яйцеголовому, здравствуй и прощай. Честолюбцу из второсортной психушки, здравствуй и прощай. Дай вам Бог не очень спокойного полета назад к вашим давно не поливавшимся гераням!

Фреда была потрясена грубостью его слов, произнесенных с такой злобой и такой ядовитой точностью, но толпа притихла и ждала. Пока сенатор делал второй глоток своего напитка, она слышала вокруг себя только звуки сдерживаемого дыхания. Хейбёрн назвал только троих афинян, и она тоже склонилась вперед в напряженном ожидании.

— А вы, о антенноголовый Дедал, главный подстрекатель, боюсь, ваши вестники-Икары слишком близко подлетели к этому солнцу…

— Сукин сын! — завопил кто-то, и аудитория прыснула смехом.

— В построенных вами крыльях отказала система охлаждения. Ваш Икар еще раз шлепнулся на задницу. Возвращайтесь, о кукловод, в вашу Санта-Барбару для новых репетиций с вашими марионетками под музыку шарманки. Вам еще раз выпали всего два глаза. Ваша игра проиграна. На Флоре не будет этих ваших азартных игр в кости.

Он снова сделал глоток, не отрывая немигающего взгляда от Клейборга. Когда он заговорил, казалось, теперь перед ходатаями выступает ходатай.

— Клейборг, я просил вас прежде и прошу вас опять — бросьте игру по правилам! Когда гаснут самые далекие звезды и гибнут самые дальние планеты, когда рушатся великие галактики, дайте нам выход на старт нового цикла. Вы знаете этот путь, он открыт перед вами. Идите по нему! Разорвите Великий Круг и дайте нам возможность заново создать его по нашему собственному проекту. Обманите Господа Бога! Обманите Великого Обманщика!

Ядовитая идея захватила публику, которая начала скандировать:

— Обмани, Клейборг, обмани! Обмани, Клейборг, обмани!

Ганс встал и поднял руку, прося тишины.

— Леди и джентльмены, у меня нет ораторского дара сенатора, поэтому я не стану разглагольствовать перед вами. Позвольте мне сказать просто: есть некое божество, которое устанавливает предел любым формам нашего существования… Войне действительно нет морального эквивалента. Но нет и подобного войне эквивалента морали. Чтобы обмануть Господа Бога, чтобы направить эволюцию по кругу короткого замыкания, потребовалось бы долгое путешествие, а кого бы мы послали в такое путешествие? Нашего губошлепа-сенатора из Северной Дакоты?

Клейборг подождал, пока не замерли крики «Нет! Нет!»

— Он согласился бы на такое путешествие, приняв это как взятку за сотрудничество.

— Дайте нам всем спокойно умереть, — крикнул кто-то.

Клейборг поднял руку.

— Итак, вы понимаете, что выбор был бы трудным. За свою жизнь я встречал не многих, кого послал бы за пределы конца Света. Эта леди, так вульгарно оклеветанная джентльменом из Северной Дакоты, — он положил руку на голову Фреды, и она почувствовала себя так, будто получала благословение, хотя это чувство было чисто интуитивным, потому что прежде ей никогда не приходилось получать благословений, — одна из немногих, кого я мог бы выбрать для такого путешествия. По тем сведениям, которыми я располагаю лично, могу свидетельствовать, что сверху у нее больше, чем спереди.

Это заявление она подвергнет всестороннему рассмотрению, подумала Фреда, когда Ганс убрал руку и продолжал:

— Но я исповедую закон морали и не могу мошенничать. Нам заданы циклы творения, и мы будем работать в пределах этих циклов. Мы будем наносить поражения Господу Богу в его собственной игре, действуя по Его правилам, но побеждать Его мы будем как люди, чтобы воссоединиться с ним в человеческом облике. Вопреки предложению сенатора, я не собираюсь играть роль Люцифера под одобрительные выкрики толпы. Я не соглашусь на роль Повелителя Тьмы и по сенаторскому назначению. И я не стану Вельзевулом, вызванным для того, чтобы изгнать этого, стоящего перед вами Сатану.

Он сделал короткую паузу для одобрительных аплодисментов.

— Коль скоро мы поднимаем оружие против Господа Бога, не может быть ни победы, ни поражения, не будет и конца этой войне. Нет, я не предлагаю молчаливую покорность судьбе. Лично я настроен воинственно. Я не сложу оружие и не позволю моему мечу спать в моей руке, пока мы не построим наш Новый Иерусалим; но, во славу Господа Бога, джентльмены, мы построим Его Город руками смертных… Благодарю вас.

Воцарилась благоговейная тишина. Больше не о чем было говорить, и толпа потянулась вон из зала. Фреда заметила, что большинство мужчин обильно вспотели.

Беркли и Гейнор сразу же покинули зал, но Фреда задержалась подле Ганса, принимая рукопожатия и похлопывания по плечу единомышленников, тогда как противники шли поздравлять Хейбёрна. По ее мнению, Клейборг определенно вышел, победителем из этого столкновения Она не вполне понимала, в чем состояла его суть, но столкновение определенно произвело потрясающее впечатление. Когда она увела наконец Ганса от сгрудившихся вокруг него людей и они шли к стоянке такси, она спросила его об этом.

— О, — сказал он, подводя итог случившемуся, — Хейбёрн просто провоцировал некий моральный эквивалент уличных беспорядков. Толпе нужны ее хлеб и зрелища Хейбёрн прожженный риторик, и он знал, что за ходатайством о Флоре стою я, да он понял бы это, будь я во время слушаний даже в Южной Африке… Мне понравилось, что он повесил на Чарли ярлык «подкрашенного яйцеголового».. Меня, конечно, огорчило, что вы оказались втянутой в это дело. Следовало бы догадаться, что Гейнор что-то замышляет, когда я встретил вас в Бейкерсфильде, но, черт побери, меня не беспокоят ничьи тайные замыслы, кроме моих собственных.

Он подержал для нее дверь такси, и как только он сел рядом с ней, она спросила: