Валентин Аккуратов - Лед и пепел

• Название: Лед и пепел
• Автор: Валентин Аккуратов
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Имя Валентина Ивановича Аккуратова — заслуженного штурмана СССР, главного штурмана Полярной авиации — хорошо известно в нашей стране. Он автор научных и художественно-документальных книг об Арктике: «История ложных меридианов», «Покоренная Арктика», «Право на риск». Интерес читателей к его книгам не случаен — автор был одним из тех, кто обживал первые арктические станции, совершал перелеты к Северному полюсу, открывал «полюс недоступности» — самый удаленный от суши район Северного Ледовитого океана. В своих воспоминаниях В. И. Аккуратов рассказывает о последнем предвоенном рекорде наших полярных асов — открытии «полюса недоступности» экипажем СССР — Н-169 под командованием И. И. Черевичного, о первом коммерческом полете экипажа через Арктику в США, об участии в боевых операциях летчиков Полярной авиации в годы Великой Отечественной войны.

---

— Война… с Германией! — срывая наушники, крикнул Макаров. — Нам приказ прекратить разведку и немедленно следовать в Джарджан!

— Как с Германией? А пакт… Может, провокация? — бледнея, спросил Черевичный.

— Читай, вот шифровка от штаба морских операций. Прочитав короткую шифрограмму, Иван протяжно свистнул.

— Какое вероломство, ну и сволочи! Поплатитесь же вы за это, коричневая нечисть! — Швырнув радиограмму, тихо спросил: — Курс и сколько часов идти в Джарджан?

— Курс сто двадцать восемь градусов, идти при среднепутевой двести около девяти часов. Запасной аэродром — река Хатанга у одноименного поселка.

— Многовато. Придется идти на малом наддуве и оборотах.

— Дотянем и без этого. В баках горючего четыре тысячи литров. Жаль, что Виктор угомонился, спит» а то бы он стал спекулировать своей «заначкой».

— Это я — то сплю? Кто сказал, что Чечин спит во время войны? — в узком люке, сложившись пополам, стоял Виктор. Войдя в штурманскую, он вытянулся и с лукавой улыбкой доложил:

— Товарищ командир, в баках не четыре, а пять тысяч!

— Ото! Ничего себе «плеснул сто — двести литров лишнего».

— Так точно. Двести литров, а восемьсот — остаток от прошлой разведки!

Мы не могли не рассмеяться на бесхитростное лукавство Виктора, но смех наш был безрадостным. Слово «война», ворвавшееся на борт нашего самолета, спутало, смешало все наши обычные, будничнее мысли. Отныне все, что бы мы ни делали, о чем бы ни думали, — все упиралось в это страшное по своей бессмысленности слово — война,

Черевичный, забравшись на штурманский стол, обняв руками колени, растерянно говорил:

— Какая же черная подлость! В гости Розенберг прилетал! Их летчики на «рорбахах» ежедневно на Центральный аэродром садились. Улыбки расточали, в вежливости пополам складывались! Ну и чума!

— Брось переживать, Иван! Что можно было ждать от нацистов?

— А почему же, Валентин, мы с тобой обеспечивали их суда ледовой разведкой? Легко разве было ползать на брюхе по туманам?

— Но мы же солдаты. Был приказ. Мы выполнили его в духе пакта. Давай не возмущаться, а подумаем, как нам быть дальше…

— Прибудем в Джарджан, все выяснится. А сейчас давай сбросим почту и груз мысу Желания. Саша! — Обратился он к Макарову — Узнай, сообщили ли им о войне. Спроси, чем мы можем им помочь, что привезти?

Груз лег точно и без потерь Зимовщики ответили, что слушали речь Молотова. Возмущены вероломством фашистской Германии и готовы вместе со всем советским народом к защите Родины. Мы предупредили, что в их районе дважды встречали немецкие самолеты с военными знаками рейха.

— Знаем, тоже видели неоднократно. Двухмоторная машина с двумя килями, бортовой номер 1117 с буквой L. Очевидно, разведчик погоды. От нас всегда уходит курсом на Землю Франца — Иосифа. Когда еще раз полетите, захватите для нас чеснок. О нас не беспокойтесь, — передал в микрофон начальник зимовки и пожелал нам счастливого пути. От мыса Желания — взяли прямой курс на Джарджан.

Как назло, стояла удивительно ясная безоблачная погода. Поэтому мы шли на высоте пятисот метров, чтобы, в случае появления вражеских самолетов, успеть перейти на бреющий полет. Самое же уязвимое место самолета — хвост был под наблюдением.

Вскоре, пройдя траверз острова Уединения, вошли в низкую, сплошную облачность. Пожалуй, впервые плохую погоду экипаж встретил радостным оживлением. Набрав высоту тысяча двести метров, мы свободно вздохнули. В облаках нам не страшен ни один самолет, как бы он вооружен ни был.

Остров Уединения запросил: что мы знаем о начавшейся войне? Саша ответил, что знаем только о подлом нападении агрессоров и что в районе мыса Желания бродят нацистские воздушные разведчики.

— Так что, коллеги, будьте внимательны! — пожелал им Саша.

— Не пугай, мы слишком далеко! Нас не достать! — ответил ему радист зимовки.

О, беспечность — мать поражения! Мог ли тогда предположить радист острова Уединения, что к ним придет фашистская подводная лодка и обстреляет их зимовку, уничтожит жилой дом и радиостанцию. Зато на мысе Желания врага встретили по–другому. Зимовщики не дали высадиться десанту с подводной лодки Ю-251 на берег.

Вообще трудно было поверить, что сюда, в Арктику, придет война. Казалось бы, кому нужен остров Уединения с населением в семь человек, этот плоский песчаный блин, весь год окруженный дрейфующими льдами, или мыс Желания, где зимует всего одиннадцать человек. И не потому ли эти точки в океане не были своевременно снабжены оружием для защиты?… Но ведь о стратегическом значении Северного морского пути много писали и говорили. Да и сама история с бесстрастностью комментатора показывала, что уже в первую мировую войну Германия тайно создала базу подводных лодок на российской территории — на Новой Земле. Из уроков первой мировой войны Германия сумела сделать выводы о значении коммуникаций Арктики и уже задолго до 22 июня бросила свои самолеты для изучения и сбора разведывательных данных о северных морских дорогах, о полярных метеорологических станциях, заранее намечала, где наиболее выгодно тактически создавать на пустынных советских островах свои базы подводного флота, метеорологические посты, чтобы контролировать подвоз военных и продовольственных грузов в Архангельск и Мурманск как с востока, так и с запада.

В Арктике никогда не было военных действий. Не было их даже в 1920 году, когда интервенты оккупировали Кольский полуостров и Архангельск. Отдаленность и труднодоступность огромных пространств Арктики с населением — один человек на сотни квадратных километров и отсутствие даже незначительных промышленных предприятий, казалось, были веским доводом, что врагу здесь нечего делать, а природные условия сами являются надежной защитой от военных операций возможного противника как с запада, так и с востока.

И хотя было известно о временной базе кайзеровских подводных лодок на Новой Земле, тем не менее некоторые стратеги старались убедить, что, мол, это же Баренцево море, а восточнее проливов Карские Ворота и Югорский Шар ни один из немецких военных кораблей, тем более подводных лодок, никогда не осмеливался проникнуть. Льды Арктики — надежный барьер! Но, с другой стороны, было ясно, что Северный морской путь является кратчайшей дорогой, связывающей незамерзающий порт Мурманск с Владивостоком.

Фашистские подводные и надводные корабли не только прошли через проливы Новой Земли и вокруг ее северной оконечности — мыса Желания, но и проникли в арктические моря, дошли до пролива Вилькицкого, пиратствовали в Карском море — топили наши транспортные корабли, сжигали научные станции на островах и побережье, высаживали бандитские десанты, пока не получили достойного отпора от нашего славного Северного флота. Сколько беззаветного мужества и преданности Родине было проявлено моряками, зимовщиками и летчиками Главсевморпути, когда они вступали в неравную схватку с врагом.

В 1942 году геройски погиб ветеран Арктики ледокольный пароход «Сибиряков», который в 1932 году впервые в истории Северного морского пути в одну навигацию прошел сквозным рейсом из Мурманска во Владивосток под командованием капитана Владимира Ивановича Воронина и начальника экспедиции Отто Юльевича Шмидта. 25 августа в Карском море он встретил большой военный корабль под флагом Великобритании. Капитан парохода Качарава, зная, что в Арктике нет военных британских кораблей, объявил боевую тревогу, продолжая идти по курсу сближения. Но вот на корабле прежний флаг спущен и поднят — фашистской Германии. «Сибирякову» приказано ложиться в дрейф и сдаваться.

Новейший фашистский крейсер «Адмирал Шеер», ощетинившийся тяжелыми башенными орудиями, зенитными пушками и пулеметами, надвигался на ледокольный пароход, вооруженный по закону военного времени малокалиберными орудиями и пулеметами. На «Адмирале Шеере» уже готовили спуск катера для пленения команды и взятия секретных кодов ледовой разведки. Как вдруг «Сибиряков» повернул к расположенному неподалеку острову Белуха.

Словно остолбенев от такой дерзости, фашистский крейсер молчал, но первым же залпом 280‑миллиметровых башенных орудий он зажигает судно. Объятый пламенем «Сибиряков» начинает ответный огонь. Убит комиссар Земек Абрамович Элимелах, тяжело ранен капитан Анатолий Алексеевич Качарава. В живых из ста человек остается не более тридцати. Но бой продолжается. Уничтожены кормовые орудия, снесены мачты, труба, капитанский мостик. Сплошной огонь заставляет оставшуюся команду перейти в шлюпки, фашисты расстреливают моряков из пулеметов. Боцман Николай Григорьевич Бочурко сквозь огонь проникает в трюм и открывает кингстон, чтобы врагу не попали в руки секретные коды. Судно, объятое пламенем, тонет, вместе с ним погибает и боцман. К уцелевшей шлюпке подходит катер. Сопротивляющихся фашисты добивают, а раненых забирают в плен, в надежде узнать коды ледовой разведки.