Ирина Млечина - Гюнтер Грасс

• Название: Гюнтер Грасс
• Автор: Ирина Млечина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-235-03835-6

Роман «Жестяной барабан» принес Понтеру Грассу (1927–2015) мировую славу. Он один из немногих немецких писателей, удостоенных Нобелевской премии по литературе. Его жизнь и творчество вместили историю самых драматических событий, происходивших в центре Европы. И в своих книгах он неустанно пытался ответить на вопрос: как всё это могло случиться? В конце Второй мировой войны Грасс был призван в войска СС, в молодые годы агитировал за социал-демократов, на склоне лет выразил сомнение: а не опасно ли объединение Германии?

Невероятные сюжетные линии, переливающиеся всеми красками авторской фантазии, изощренная художественная структура и сложная оптика восхищают читателей Грасса. Его поразительное гротескно-аллегорическое видение мира завораживает. Грасс, кажется, одинаково владел всеми жанрами. Он писал стихи и рисовал, большинство своих книг он оформил сам.

Доктор филологических наук Ирина Млечина, один из лучших знатоков современной немецкой литературы, мастерски рисует портрет одного из самых оригинальных современных прозаиков и драматургов. Российского читателя еще ждут встречи с Грассом — далеко не всё, написанное им, переведено на русский язык.

знак информационной продукции 16+

---

Ульрика Майнхоф, прежде чем стать на путь террора, была весьма известной журналисткой, у нее была колонка в левом журнале «Конкрет», издателем которого был ее муж Клаус Райнер Рёль.

Я очень хорошо помню этот журнал и колонку с фотографией молодой, очень симпатичной женщины. У нее были маленькие дети, и она была воспитанницей очень почитаемой в ФРГ Ренаты Римек, профессора, человека в высшей степени достойного. Гудрун Энслин и вовсе была дочерью священника. Меньше сочувствия вызывали молодые люди, особенно Баадер, фотографии которого не возбуждали ни малейшей симпатии.

Погибли они в тюрьме Штаммхайм, при до сих пор не проясненных обстоятельствах, о которых тогдашняя пресса очень много писала. Они то ли были убиты, то ли покончили жизнь самоубийством. Трагическая судьба Ульрики Майнхоф волнует лично меня до сих пор. Наверное, потому что в молодости я была ее постоянной читательницей и то, что она писала, не только не вызывало отторжения, а скорее наоборот.

А сюжет новеллы снова очень прост (хотя психологически очень сложен). Некий учитель, который пытается то скрыться за третьим лицом, то выступает от первого, рассказывает, как однажды в его квартиру позвонила молодая женщина и спросила, нельзя ли двум людям у него переночевать. В соответствии с нравами левой публики того времени это было дело почти обычное и рассказчик не удивился и дал согласие.

Но очень быстро у него возникли сомнения и подозрения, он посоветовался со своей подружкой, потом с приятелем. И приятель, согласившись с его подозрениями, сказал: «Да набери 110 и дело с концом». Он так и поступил. Девушку и ее спутника арестовывают, потому что 110 — номер полиции. Рассказчик как бы руководствуется благими намерениями, следуя за высказыванием одного популярного ганноверского профессора, который считал, что члены РАФ «дали правым такие аргументы, которые компрометируют весь левый спектр». Это, говорит рассказчик, соответствует и его убеждениям, вот почему он набрал 110. У «гостей» полиция находит оружие, бомбу и т. д.

Повествователь оправдывает себя еще и тем, что распространились слухи, будто Ульрики уже вообще нет в живых и это могла быть другая женщина; к тому же гостья была так худа, что трудно было понять, действительно ли она Ульрика Майнхоф. Он считает, что поступил как должно. Но «настроение у него всё равно не улучшается… Потому что до конца своих дней он останется тем человеком, который набрал номер 110».

Заметим, что отношение к РАФ и особенно к Ульрике Майнхоф было в то время неоднозначное. Это не нынешние террористы, которые вызывают лишь ужас и отвращение. С Ульрикой всё было сложнее. Например, Генриха Бёлля некоторые считали ее «симпатизантом»…

Конфликт между благими намерениями и дурным поступком — а доносительство, как ни суди, едва ли может считаться хорошим поступком (хотя возможен миллион оправданий, особенно если речь идет об ужасном преступнике, которого необходимо передать в руки правоохранительных органов) — этот конфликт воспроизведен в новелле очень тонко, с потрясающими нюансами, и тут уж нечего добавить.

Множество интереснейших и значительных эпизодов минувшего столетия входят составной частью в роман Грасса. К примеру, история о том, как семья из ГДР ухитрилась смастерить воздушный шар и перелететь на нем через границу в западную часть страны. Когда-то я читала этот материал, кажется, в «Штерне», и он произвел на меня огромное впечатление.

Члены семьи долго и упорно скупали в разных городках «государства рабочих и крестьян» куски парашютного шелка (чтобы не обратить на себя внимание большими закупками) и сшивали эти куски в один огромный, из которого в итоге и был сделан шар, потом смастерили гондолу и всё, что полагается, чтобы шар взлетел и чтобы четверо взрослых и четверо детей какое-то время продержались в воздухе. Они несколько дней ждали нужного направления ветра и в конце концов у них все получилось.

А у Грасса вдобавок тринадцатилетняя девочка, наблюдавшая за приземлением, влюбилась в пятнадцатилетнего мальчика, прилетевшего на воздушном шаре. Это придает новелле еще дополнительную лирическую ноту. Любовь, правда, не имела продолжения, но запомнилась юной рассказчице на всю жизнь. Было это в 1979 году — до крушения Стены оставалось десять долгих лет.

В 1981-м некая напористая бабушка телеграммой требует от внука срочно приехать в Гамбург на похороны «гроссадмирала». Молодой человек не смеет ослушаться бабушку, с которой дружит больше, чем с отцом, — здесь, почти как в «Траектории краба», такая же настырная бабушка, помыкающая внуком. Правда, внук, к счастью, другой.

На кладбище появляются во множестве «дедушки» в «мерседесах», у каждого второго — на шее рыцарский крест, хотя они и в цивильной одежде. И все в капитанских фуражках — они, как выясняется, бывшие подводники, как и оба брата отца юноши, только те погибли в морской пучине. «Всего их, говорят, пошло ко дну примерно 30 тысяч на пятистах подлодках». И все они отправились на тот свет по приказу того самого гроссадмирала, который — к такому выводу приходит внук — «был военный преступник». Бабушка на Рождество всякий раз устраивает день поминовения, «культ погибших сыновей». Собравшиеся поют «Дойчланд юбер аллес» и «Был у меня товарищ» (старую военно-нацистскую песню).

Вдобавок ко всему для полноты картины на кладбище появляются и проходят торжественным строем юные «бравые барабанщики» в гольфах, а на улице стоит мороз. Внук спрашивает бабушку, был ли смысл в гибели подводников, и бабушка твердо отвечает, что был. Вопрос о смысле гибели огромного числа людей, как мы помним, задавал Юнгеру Ремарк во время их бесед о Первой мировой войне.

А через год от имени одного неисправимого, жаждущего реванша за проигранную войну, говорится о гордости за «национальный флаг и национальные ценности». Старый реваншист радуется, что есть молодежь, которая ценит военные флаги рейха и пытается навязать остальным немцам «свою повестку дня». Речь идет о скинхедах. Эти молодые люди понимают «глубокий смысл военного флага», и в этом рассказчик, один из «вечно вчерашних», видит залог «будущих побед».

А вот и вполне реальный эпизод — 22 сентября 1984 года перед «хранилищем для костей» под Верденом французский президент и немецкий канцлер обменялись символическим рукопожатием, которое запечатлела на фотографиях мировая пресса. В этом хранилище — часть костей и черепов ста тридцати тысяч французов, погибших в Первой мировой войне под Верденом. Сколько погибло всего, не знает никто. Говорят, около полумиллиона, и только в этом знаменитом месте. В «расширенную делегацию» от ФРГ входил, как сообщается, и Эрнст Юнгер, «живой свидетель бессмысленного жертвоприношения».

А потом автор вместе с читателем приближается к историческому моменту — за год до того, как зашаталась Стена, и прежде чем «люди почувствовали себя чужими», воцарилась «огромная радость». Было это в 1988 году, о котором рассказывал сам писатель, от своего имени. Не разделяя всеобщего ликования, он принялся рисовать углем умирающий лес (об этом он рассказывал и в других своих воспоминаниях).

Гибель леса перешагнула границу, заминированную полосу, железный занавес, разделивший не только Германию, но и Европу. Грасс поселился у друзей в избушке в Рудных горах. Там тоже погибал лес. Поблизости была дорога на Прагу.

Двадцать лет назад части Национальной народной армии ГДР по приказу проследовали по ней в Чехословакию вместе с другими армиями социалистических стран, а 50 лет назад, в 1938-м, в том же направлении двинулись части вермахта. «Повтор: двойная доза насилия». История, замечал автор, любит такие повторы. Хотя были и отличия — например, «леса еще стояли нетронутые». Насилие над людьми и насилие над природой сливаются у Грасса воедино, одно неотделимо от другого.

О романе в новеллах «Мое столетие» можно было бы написать по крайней мере еще столько же. Многое в этой замечательной книге достойно хотя бы краткого анализа или упоминания, например эпизоды, связанные с личной судьбой Грасса или с объединением Германии, которое вообще-то составляет едва ли не главную страницу в послевоенной истории этой страны после ее раскола, вызванного войной и фашизмом. Но где-то надо остановиться, что я и делаю в надежде на то, что те, кто еще не прочитал этот выдающийся роман, возьмут его в руки и внимательно, а также — надеюсь — с интересом и удовольствием прочитают.

Глава IX ДЕЛА ЛИЧНЫЕ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ. ВОСПОМИНАНИЯ

Начнем, пожалуй, с конца — с финальной новеллы романа «Мое столетие». Очень захотелось рассмотреть ее не в ряду других, а совершенно отдельно.

Потому что это самая необыкновенная, самая теплая и хватающая за сердце история. Она сугубо личная, но, как всегда у Грасса, в то же время общественная и историческая. Речь в ней идет о горячо любимой матушке писателя, у которой он, по многократным признаниям, до четырнадцати лет сидел на коленях. Но, будучи семейной и человечной, история эта, конечно же, абсолютно фантастическая. Дело в том, что Грасс венчает «свое столетие» тем, что оживляет умершую мать и уговаривает ее жить дальше. Она после некоторых сомнений соглашается.