Монго Макколам - Путешествие в любовь

• Название: Путешествие в любовь
• Автор: Монго Макколам
• Издательство: «РИТМ»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-900202-35-6

Это роман о любви. Любви пронзительной, всепоглощающей, болезненной, которой только и живет молодая женщина. Все ее думы, чаяния, надежды — о нем. Его образ заслонил ей целый свет, он — ее прошлое, настоящее, будущее… Быть может, начало книги покажется кому-то расплывчатым. Но, пожалуйста, не торопитесь с выводами — и скоро история любви захватит и увлечет Вас.

---

Монго Макколам Путешествие в любовь

«Ян! — кричала она про себя. — Ян, пусть это будет завтра…»

Внезапно она захотела его. Его… Ее длинное худое тело под простыней сжималось и вытягивалось. «Как труп», — подумала она. Интересно, трупы сжимаются или вытягиваются?

— Считай до ста, — произнес голос. Чей? Ее или матери?.. — Считай до ста.

Она замерла и, вспоминая, как отвечала ребенком, медленно расслабилась.

— Поставь мой шар рядом, — прошептала она.

Ее веки, дрогнув, приподнялись — и вот он, стоит на ночном столике, таинственный, темно-синий, все тот же… Ее дыхание становилось ровнее по мере того, как шар начинал светиться большими и крошечными звездочками, от которых по темному небу тянулись едва заметные серебристые нити, образуя дивные видения: рычащий лев с надписью «Лев» на боку, гордый гигант с обнаженным мечом по имени «Орион», другие фигуры, а повсюду за ними простиралась темно-синяя таинственность Неба, Вселенной, и тонущая в ней маленькая девочка прошептала: «Аминь!»…

— …Иди же, Лизмас!.. Ma, Лизмас не хочет со мной играть, — пожаловалась Линет из детской.

Лежа сейчас в постели столько лет спустя, ее сестра Элизабет вздохнула. Вечно жаловавшаяся Линет! Счастливы они были только тогда, когда старшая сестра читала им навевавшие сон детские стишки.

Она видела себя, завороженно стоящей в чулане перед найденным шаром. Наверху шара сияла голубая точка. Очарованная девочка не могла понять, что это такое. Она боязливо протянула к ней палец. Не будет ли слишком горячо? Уж не остановившаяся ли это звезда? Ее палец приблизился, и точка исчезла. Она убрала палец, и звезда засверкала вновь. Девочка бросила взгляд через плечо: под потолком тускло светила лампочка. Всего лишь отражение. Она облегченно вздохнула, постигнув какую-то толику этой круглой таинственности. Улыбнувшись, девочка снова прикоснулась пальцем к отражению и повернула сферу. Стали появляться фигуры: козерог, краб (совсем как на пляже!), рыбы, мужчины и женщины — далекие, грустные и неподвижные… Потом появился Орион, и она тут же влюбилась в него. Нет, даже не влюбилась… Ей казалось, что она любила его всегда. Волшебное видение, подчинявшееся игре мечтателя, появлявшееся и исчезавшее по его желанию. Со странной смесью экстаза и муки в душе она сбежала по ступенькам и, с криком: «Ma! Можно мне взять это?», ворвалась в гостиную.

— Но, Джоанна, я только стараюсь… — говорила мать. Бесконечно медленно головы взрослых повернулись к ней. — Элизабет, разве ты не видишь, что я разговариваю с тетей Джоанной?

— Но, — прокричала она, — могу я взять это?

— Дорогая, я… Что?

— Небо!

— Элизабет, восьмилетней девочке пора уже знать, что нельзя взять небо. А теперь иди…

— Небо там, наверху! — От нетерпения она пританцовывала на месте. — Я имею в виду…

— О! — хохотнула тетя Джоанна. — Она говорит о шаре. О старой небесной сфере дедушки.

— Да, да, в чулане!

— Успокойся, Элизабет, — мама сделала бесконечную паузу. — Да, припоминаю. Он провалялся там целую вечность. Но… — Она снова принялась за шитье.

— Могу я взять его? — умоляла девочка.

— Думаю, да. Не понимаю только, зачем тебе этот старый пыльный шар. А теперь иди играй и не мешай нам разговаривать.

Она убежала. Той же ночью шар стоял рядом с ее кроваткой. Потом он всюду сопровождал ее, куда бы она ни попадала. И сейчас шар стоял рядом. Она вдруг вспомнила: в тот дождливый вечер шестнадцать лет назад тетя Джоанна была расстроена. И не без причин. Бедная тетя Джоанна!

Девушка снова открыла глаза. Вот она, Вселенная, вращающаяся рядом с моей головой… Глаза закрылись, но она продолжала видеть ее: Вселенную, находившуюся в центре ее детства в те годы, свободные от Яна, задолго до того, как он стал Любимым. Серебристые от песка, зеленоватые от воды, позолоченные солнцем годы детства обволакивали ее. Она повернулась на спину, вытянула руки поверх простыни и стала погружаться в глубины прошлого, прошептав:

— Ян, приезжай завтра!

Детством был дом, выходивший на залив, на пляж, начинавшийся за деревьями и камнями тихого запущенного сада. Большой дом, в котором изредка появлялся отец. Он был фантастически красив. Как и его сестра, тетя Джоанна Отец всегда казался старым и молчаливым. За завтраком он отгораживался газетой от жены и дочерей Потом эта преграда падала, он чмокал маму в щеку и, открыв парадную дверь, уходил от семьи.

По вечерам, в ожидании ужина, он тоже отгораживался газетой. Или стеной молчания, когда бродил по саду, разглядывая крошечные одичавшие цветы. Там он проводил и выходные. Когда же мама принимала гостей, служанка относила чай в его кабинет, пропахший чернилами и табаком.

В ее памяти прошла целая вереница служанок и кухарок, прибывавших в своей «городской» одежде и появлявшихся чуть позже в накрахмаленных белых передниках, а потом исчезавших через несколько дней вместе со своими чемоданами. Одни говорили маме, что слишком много работы, другие — что семья слишком «трудная», но уходили все…

Нет, домом — настоящим домом — было даже не само здание, а пляж после полудня и ее детские ночи, когда Элизабет Уайкхем и ее хорошенькая сестренка Линет произносили свои молитвы и спали, а шар стоял рядом с кроватью. Линет ненавидела его и называла «грязной старой штуковиной», крепко прижимая к себе краснощекую куклу с глазами-шариками, которые закрывались со щелчком, когда ее переворачивали. Элизабет терпеть не могла вечно улыбающуюся куклу, считая ее жестокой предательницей.

Шел ли в детстве дождь? Или всегда была зима? Зимой шар был ближе, понятнее, а летом, полускрытый москитной сеткой, казался страшно таинственным. В один из благословенных дождливых дней она и нашла его. А были ли другие дождливые дни?

Вечера на пляже казались бесконечными: солнце сверкало на песке, расцвечивая деревья вокруг. А там, за маленькой бухточкой, иногда проплывали по заливу суда, словно их тянули на веревочке по голубой воде. В заливе бывали и большие волны, а в бухточке — лишь легкая зыбь, ласково слизывавшая песок со ступней длинноногой девочки. Ступни медленно погружались в песок, а она зачарованно наблюдала за этим и ждала, что вот-вот кто-то невидимый цапнет ее за палец. Но случалось это всегда неожиданно, она радостно взвизгивала, выкапывала краба и бросала его подальше в зеленую воду. При отливе над поверхностью появлялись две скалы, которые она называла «Два льва», хотя они совсем и не походили на Льва на шаре. Когда их накрывал прилив, они угрожающе, хотя и печально, затаивались в воде. Два льва, Орион…

Она прохаживалась вдоль кромки воды, высматривая крабов. Линет сидела в луже и хлопала лопаткой по воде. «Глупое создание», — подумала Элизабет, отмахнувшись от ее вечного «Лизмас-поиграй-со-мной». Глупенькая… Она вдруг остановилась. Похожие на папины сигары, только тоньше и Красивее, на мелководье блеснули две серебристые фигурки, словно висящие в стеклянном мире. За ними, из ниоткуда, появились другие. «Рыбки!» — выдохнула она. Под каждой рыбкой еще одна, ее темная двойняшка, повторяла движения первой. Девочку охватило внезапное счастье. «Рыбки, — шептала она. — Рыбки и их тени». Они подплыли еще ближе и… тут же исчезли.

— Линет, идиотка! Ты напугала их своей лопаткой! — возмутилась было она, но через секунду уже неслась по пляжу с криком: — Ma! Я видела рыбок!

Мама, сидевшая в тени дерева в белом шелковом платье и широкополой соломенной шляпе, подняла глаза от вышивания.

— Вот как? Чудесно, но… — она повернулась к двум пожилым дамам в таких же шляпках, — … но слава Богу, ты их не поймала. Это было бы жестоко и… — она улыбнулась, — неприятно мамочке.

Пожилые леди рассмеялись, разглядывая угловатую десятилетнюю Элизабет с косичками, похожими на крысиные хвосты.

Ох уж эти взрослые, всегда-то они или сидят, или медленно двигаются, или шьют! Никогда не бегают по песку, не передают друг другу секреты улыбками… Как будто она хотела поймать тех рыбок! Да, ее пальчики непроизвольно сжимались, но только чтобы остановить мгновение! А поймать? Убить? Она презрительно взглянула на восседавшую Взрослость, тряхнула головой, отвернулась и села на песок. Взрослые — сумасшедшие.

Сзади нее послышались голоса, и она прислушалась. «Она очень открытая… Не то что Линет… Она в Джоанну». «Ну нет, — отозвался мамин голос, — с бедняжкой Джоанной другое. Она…» Мама перешла на шепот. «О!» — ответили пожилые дамы и дружно закивали головами в больших шляпах. Это тайное перемывание костей ее любимой тетке вызвало у Элизабет искреннее негодование. Джоанна была единственной из всех взрослых, с кем она чувствовала себя запросто. Единственной, кто соображал.

— Что ты сказала? — импульсивно спросила она мать.

— Ничего, дорогая. Невежливо задавать такие вопросы. А теперь иди поиграй.