Савва Дангулов - Государева почта + Заутреня в Рапалло

• Название: Государева почта + Заутреня в Рапалло
• Автор: Савва Дангулов
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

В двух романах «Государева почта» и «Заутреня в Рапалло», составивших эту книгу, известный прозаик Савва Дангулов верен сквозной, ведущей теме своего творчества.

Он пишет о становлении советской дипломатии, о первых шагах, трудностях на ее пути и о значительных успехах на международной арене, о представителях ленинской миролюбивой политики Чичерине, Воровском, Красине, Литвинове.

С этими прекрасными интеллигентными людьми, истинными большевиками встретится читатель на страницах книги. И познакомится с героями, созданными авторским воображением, молодыми дипломатами Страны Советов.

---

Даже легкая испарина, что обволокла стенки кофейника, не изменила чистоты сини — вот такой глубины синева может быть только у фарфора.

— Погодите, Буллит, сколько вам лет? — в грубоватой прямоте президента есть некая душевность. — Что вы зарделись, будто невеста на выданье?.. Я спрашиваю: сколько лет вам? Так это же неприлично мало!.. Ничего не скажешь, успел!.. Я в ваши годы?.. Куда мне до вас!.. Куда!..

Он берет кофейник и, придерживая его нарядную крышечку, принимается разливать кофе. Рука, держащая кофейник, напряглась, ногти большого и указательного пальцев побелели.

— Простите, что не сумел повидать вас раньше… Поверьте, нет ничего неодолимее амбиции старого человека, да к тому же если он еще мнит себя дипломатом! Схватились два старика не на жизнь, а на смерть!.. Мне говорят: нет ничего почетнее третейского судьи! Подумаешь, нужен мне этот почет!.. Не хочу я быть судьей, даже третейским! Нет, этот Клемансо амбициозен, как падишах! Скажу по секрету: и наш с вами Ллойд Джордж хорош! Самолюбив, простите меня, откровенно обидчив, не совладать!.. — он внимательно смотрит на Буллита, ему кажется, все необходимое, чтобы затравить разговор, он уже произнес, теперь очередь Буллита. — Не совладать, не совладать!..

Буллит открывает портфель, и на свободную поверхность стола ложится сегодняшняя «Матэн». Красный карандаш не пощадил первой полосы, отчеркнув корреспонденцию, стоящую во всю длину колонки справа.

— Извольте, господин президент…

Хозяин искоса смотрит на газету, смотрит не без боязни, он даже руки убрал со стола.

— Вы сильнее меня во французском, прочтите… Буллит читает. Его голос нарочито обыден. Если

факт таит в себе нечто громоподобное, он должен быть предан гласности именно таким тоном. Чем громче факт, тем будничнее, тише голос. Однако о чем поведала своим читателям «Матэн»? Истинно, удар грома посреди тишины первозданной. Лондонский корреспондент «Матэн» — собственный, разумеется, при Вестминстере — сообщает, что британский премьер, только что прибывший из Парижа, сегодня отвечал на вопросы депутатов. Премьера спросили, что он знает о миссии некоего Вильяма Буллита в Москву. Премьер ответил, что он ровным счетом ничего не знает о миссии некоего Вильяма Буллита в Москву. Так и сказал: ничего не знает. И это после того, как он напутствовал Буллита, отъезжавшего в Москву, а по возвращении миссии дал Буллиту завтрак, выслушав обстоятельный доклад главы миссии. Так и сказал: ничего не знает.

Буллит кладет газету на прежнее место. Он будто говорит: не верите, можете убедиться сами. Президент прикрывает ладонью левый глаз.

— Ах, это проклятое веко — пошло плясать!

Но, видно, и в таком положении газета слепит. Президент встает и идет к окну. Нет, Буллит в ходе разговора допустил оплошность, надо было весь огонь сместить на Ллойд Джорджа, оставив вне подозрений президента. Вне подозрений. Если быть точным, то президент виноват в такой же мере, как и британский премьер. Быть может, он виноват даже больше: в конце концов, миссия в Москву готовилась президентом, не случайно же весь ее состав был сформирован из американцев. Да и чем нынешняя позиция президента отличается от позиции Ллойд Джорджа? Снарядил миссию, а потом от нее отступился? Но не назовешь же президента отступником? Коли называть отступником, то уж Ллойд Джорджа, тем более что и президент не в восторге от премьера. Больше того, сам Ллойд Джордж дал повод — не американский же президент выступал в английском парламенте!

— Значит, не знает Вильяма Буллита, да? — спрашивает президент и, схватив газету со стола, бросает ее на диван. — Не знает, не видел, не разговаривал, да? Не было Вильяма Буллита в природе?.. — он смотрит на гостя, левое веко дернулось и замерло. — Ничего не скажешь, хорош старик Ллойд Джордж!.. — он все еще смотрит на Буллита. — Однако как это называется?

Гость вдруг улыбнулся.

— Хотите, скажу?

Президент смотрит по сторонам. «Чего он улыбнулся?» Он обводит комнату внимательным взглядом, вот–вот наклонится и заглянет под диван. «Нет, на самом деле, чего ради улыбнулся Буллит? Кажется, нет минуты трагичнее, а он повеселел?»

— Хотите, скажу, как это называется? — спрашивает Буллит.

— Ну, что ж… скажите…

Буллит вновь клацает замком на своем портфеле, и из портфеля выскальзывает лист машинописного текста. И не просто машинописного текста — стихи. Сказать, что это необычно, не все сказать. В кои веки президенту читали стихи? Но Буллит, кажется, намерен прочесть президенту именно стихи и разом ответить на все его вопросы, в том числе и на главный: как это называется? Он и позу принял, соответствующую чтению стихов, подняв глаза едва ли не к потолку. Кстати, президента это устраивает: нет нужды отводить взгляд и прикрывать ладонью левое веко, которое сейчас заплясало, может быть, больше, чем прежде. А Буллит читает, он уже читает:

Когда Фетиду выдавали за Пелея,
на свадебном пиру, в разгар веселья,
поднялся Аполлон и новобрачным предсказал
рожденье сына, славного героя.
На радость вам, его не тронет ни один недуг,
и жить он будет долго, молвил бог.
Фетида ликовала, слыша эти речи.
Слова искусного в знаменьях Аполлона
казались ей порукою надежной
за сына. И потом когда Ахилл мужал
и вся Фессалия красой его гордилась,
благословенье помнила Фетида…

В чтении Буллита никакого пафоса. Даже странно, он погасил в себе возраст и темперамент. Все страсти ушли, никакого пафоса. Не иначе, его образумило и умудрило все происходящее. Он читал, глядя на Вильсона, Единственная мысль владела сейчас Буллитом: понимает ли его президент? Если надо было что–то сказать Вильсону, то он говорил это сейчас. Все говорил. Оставалось только понять. Понимал его президент?

И Буллит читал, он продолжал читать:

Но вот однажды старцы к ней пришли с известием, что пал Ахилл под Троей. Пурпурные одежды на себе рвала Фетида и бросала наземь браслеты с кольцами, но вдруг, припомнив зарок тот давний, к старцам обратилась: где быть изволил мудрый Аполлон, поэт велеречивый в час застолья,
где пропадал он, о пророчестве забыв,
когда ее Ахилла в цвете лет убили?
И старцы молвили в ответ, что Аполлон
на поле боя к Трое сам явился
и заодно с троянцами убил Ахилла 1.

Президент лишился самого дыхания. «Что происходит? Нет, нет, что происходит?» — казалось, спрашивал себя президент. Не без труда он покачал головой. В той мере, в какой стихи могут заинтересовать президента, они увлекли его.

— Кто автор? — спросил президент, продолжая покачивать головой.

— Греческий поэт Константинос Кавафис, мой президент…

А как называются стихи?

— «Измена», мой президент…

— Значит, «Измена»? — президент вздохнул. — Эх, хорошо бы прочесть их Ллойд Джорджу!.. Как вы?

— Я готов, мой президент.

— На том и порешим, кстати, Ллойд Джордж уже в Париже, прочтите ему стихи. Небось старик давно не слушал хороших стихов, прочтите…

45

Здесь речь пойдет о второй встрече Буллита с Ллойд Джорджем, которёй не было, но которой ничто не мешало быть

Звонок Буллита к секретарю британского премьера вызвал у Ллойд Джорджа панику.

— Господи, опять этот Буллит?.. — переполошился премьер. — И чего он от меня хочет?.. В Лондоне только и было разговоров: Буллит и Буллит!.. Приехал в Париж — опять Буллит!.. Кстати, мой ответ в Вестминстере на вопрос этого старого кляузника тори французы напечатали? Да–да, о миссии Буллита в Москву… напечатали? Что вы сказали? Все газеты и на первых полосах? Нет, тогда я его не приму!.. Много чести! Не

1 Перевод с греческого С. Ильинской.

приму, не приму! — волнение приходило к премьеру, когда он решал задачу, и удерживалось в нем, пока решение совершалось, как только узел развязывался, наступало успокоение. Но теперь было все наоборот. — А может быть, мне все–таки принять Буллита? Ну какой я ему дуэлянт? Бросить в меня бомбу? Такие, как Буллит, бомб не бросают! Кинуться с кулаками? — ему даже стало весело. — Не похоже, не похоже!..

Он достал расческу, расчесал кудри, привычным движением взбил их, грива получилась почти львиная.

— Скажите ему, пусть приходит! Да поскорее!.. Он сказал «поскорее», и в этом был даже вызов. Явился Буллит — тише воды, ниже травы. Вот ведь

незадача: виноват Лойд Джордж, а Буллит прятал глаза.

— Нет, вы мне объясните, что же произошло? — начал премьер воинственно. — Мы условились, что решение вопроса передается президенту, а я как бы устраняюсь и не предаю вопрос гласности… Так ведь? Нет, вы скажите, так мы условились?

— Так, наверно.