Борис Кригер - Воспоминания Жанны Кригер

• Название: Воспоминания Жанны Кригер
• Автор: Борис Кригер
• Жанр: Современная проза

---

Осмысливая теперь прошедшее, я понимаю, что все в моей новой жизни в Израиле складывалось к благу. Если бы не удалось выбить караван, я бы потом не получила квартиру в Ашкелоне. Ведь что получилось? Настало такое время, когда страна решила отказаться от караванных поселков. Их просто ликвидировали во всех городах, потому что надо было на освободившихся площадях строить новое жилье. И в то же время содержание таких поселков дорого обходилось казне. Куда девать жителей? Их расселяли в стационарные дома. Но теперь мне полагается квартира, так установили чиновники. Предложили выбор. Мы выбрали город Кармиель. Там дом на земле. Тоже чисто израильское выражение, означающее первый этаж с небольшим участком земли. И я, конечно, согласилась. Один знакомый поехал в Кармиель, посмотреть, что это за жилье, вернулся и говорит:

— Жанна, мой домик свободный, а твой кто–то уже занял.

Ну что тут поделаешь. У меня документы на дом, а люди в нем уже живут. Выселять, что ли? И я подумала, лучше с этим не связываться, выбрала Ашкелон. Здесь хорошая квартира, правда, на третьем этаже — высоковато, но спасибо и на том! В караване было выгодно жить, там были дешевы и электричество и вода, потому что их не облагали таким налогом, как в стационарных квартирах. Да и вообще там мне очень нравилось, я любила свой караван. Сын сделал навес у входа, защищавший от солнца, так что я совершенно не страдала оттого, что жилье — времянка. Я часто ездила в гости к сыновьям. Потом у них родились дети, У Миши Белочка, у Бори — Яша. Кстати, смешно теперь вспоминать, но когда Яша начал что–то соображать, Катя его воспитывала: «Яшка, бабушку надо слушать с первого слова! "

Итак, приехали мы с мужем в Ашкелон. С тех пор и живем в своей квартире на улице Мильрод. Потом сыновья уехали. Михаилу предложили работу в США, Борис основал свой бизнес в Канаде. И если говорить откровенно, то нам с мужем их очень не хватает. Не только сыновей и родных внуков, но и Веры с Павлом, Анны с Катенькой. Наверное, это не требует объяснения, ибо дети всегда остаются детьми, тем более, если между ними и родителями установились добрые взаимоотношения.

Когда начались военные действия в Ираке и в воздухе повисла опасность бомбардировки израильских городов, Борис стал звать нас в Канаду. Но мы не поехали. По разным причинам. Во–первых, нам предстояло бы пройти медицинскую комиссию. Ни я, ни муж ее пройти не можем, поскольку оба — инвалиды. Во–вторых, здесь мы получаем пенсию, на которую можно жить. Там нам до пенсии просто не дожить, потому что ее обещают только через десять лет после прибытия. А садиться на шею сына не хочется. В- третьих, люди мы больные, а медицина в Израиле значительно сильнее, чем в Канаде. Мне раз в неделю дают лекарство, которое стоит сто долларов, разве можно это не ценить? От добра добра не ищут!

Я считаю, что мне в Израиле повезло во всех отношениях. Даже то, что сыновья уехали отсюда, с моей точки зрения — благо. По той причине, что никто не знает, чем закончится вековая война с арабским миром, а дети рождаются не за тем, чтобы их хоронили родители. Миша уехал первым. Его послали в США в командировку, там к нему пригляделись, — специалист хороший, язык знает. Предложили место на фирме. Даже за свой счет перевезли его семью. Это было давно. Я еще одна жила. Миша мне:

— Поехали с нами!

— Нет, — говорю, — не могу я с вами. Юра должен приехать. Я его жду.

Да и хорошо мне живется в Израиле. Я вообще думаю, что здесь везет только тем, кто приехал сюда с добром. Мы и там жили на свою зарплату и знали: от того, что тратим больше, зарплата не растет. И здесь по одежке протягивали ножки, на многое не претендуя. И вообще, я себя здесь чувствую отлично. И это очень важно.

СТИХИ БОРИСА БЕРЗОНА

О ДОЛГОЛЕТИИ

Мой врач мне строго наказал:

«Стихи вам противопоказаны!»

А я послушался, но стал,

Как бочка (не про вас будь сказано).

Я ел да спал, а мимо вскачь

Неслись Пегасы эскадронами,

А я все не писал, хоть плачь,

Лекарства поглощая тоннами…

…Но вот пришел счастливый день,

Когда опять пишу в газете я.

Пусть лечатся — кому не лень,

А я не жажду долголетия!

Меня не вдохновляет мысль,

Крепиться до почтенной дряхлости,

Без перспектив подняться ввысь,

Повыше, над бесплодной чахлостью.

К чему тянуть резину лет,

Соря, увы… песочком ветхости,

И, как зажившийся поэт,

Стать под конец музейной редкостью?!

Не лучше ль оборвать полет,

Сложивши крылья по–орлиному,

И… камнем — вниз, в водоворот…

Закончить раньше, но любимому?!

24.03.1962

ОБЕЛИСК

В приморском городке у двухэтажной школы

Стоит среди цветов надгробный обелиск.

К нему доносятся и школьный гам веселый,

И смех бубенчатый, и детский визг…

А рядом с ним — шоссе, змеясь, уходит в горы.

За день и ночь не умолкает жизнь.

Взбираясь на гору «ЗИСы» урчат упорно

И скатами шуршат, сбегая в город, вниз.

А обелиск молчит — печально–величавый,

Кладя на бархат трав свою скупую тень.

Торжественный свидетель нашей славы,

Как он хорош в лазурный майский день!

И кто бы ни был здесь зарыт у этой школы:

Колхозник, сталевар, волжанин ли, грузин -

Они отдали все за этот гам веселый,

За Родину свою, за бег ее машин.

…У школы, близ шоссе, стоит в уединенье

В букетах и венках надгробный обелиск,

И словно вслушиваясь в шум весенний,

Он с высоты глядит на нашу жизнь.

МОРЕ

Когo ты, море, не пленяло,

Кто не унес от этих берегов

В душе своей, как огненное жало,

Бескрайности твоей могучий зов?

И спокоен мерный шум прибоя, —

Ему сегодня — миллионы лет…

И синь твоя — всегда была такою,

И волн всегда был изумрудным цвет.

Ты пережило Байрона восторги

И Пушкина прощальную строфу…

Как рану сердца, поцелуй твой горький

И я с собою в вечность унесу.

Пройдет гряда тысячелетий,

Истлеют эти строки — кровь души.

Но так же юны будут на рассвете

Твои тона… Свежи и хороши!

Мне грустно, но печаль моя спокойна,

Я знаю, — к этим вечным берегам

Приедет, как и я, потомок мой достойный,

Отдавший сердце слову и стихам, —

Твоим напевом очарован,

Тебе, как гордый властелин стихий,

Прочтет свое он пламенное слово

И солнечные посвятит стихи…

МОРЕ

Дорогой доченьке моей в утешение

Кого ты, море, не пленяло?

Кто не унес в душе с собой

Твою немую величавость

И твой… волнующий покой?

Ты знало Байрона восторги

И Пушкина крылатый ямб,

И ныне -

Поцелуй твой горький

вот и меня зовет к стихам.

И я, увы, берусь за оды -

Но знаю -

Мне не рассказать -

Ни как ты страшно в непогоды,

Как кротко -

лишь прошла гроза.

…Да, это так, но мне — спокойно…

Я знаю, к этим берегам

Придет потомок мой достойный

По мною хоженым тропам;

И тут, где я,

На этом взморье,

тобой он будет потрясен

И воспоет тебя,

О, море,

Как все поэты всех времен!..

Туапсе, 16.07. 1964

ЖЕНЩИНАМ

К 8 марта 1964 года

Дорогой и родной доченьке Жанне

Я нашим женщинам

не как старик -

рассудочно,

а молодо–неистов,

несу букет из пламенных гвоздик

и орхидей

серебряно–лучистых…

Гвоздики -

в честь их всемогущих чар,

перед которыми мы отступаем,

а орхидеи в нем,

как нежный дар

прекраснейшему

из прекрасных таинств — уменью их -

растить людскую душу,

любовь к товарищу, к семье, к труду,

уменью — человека в горе — слушать,

от друга отвести беду.

…Сегодня — женщинам

не как старик,

а молодо, восторженно и чисто

я радостно дарю букет гвоздик

и орхидей -

нарядно–серебристых!

ПОЭЗИЯ

Бывает,

что ни цифры, ни таблицы,

ни радужные взлеты диаграмм -

не помогают вспыхнуть, окрылиться

и… оторваться от житейских «драм». —

Тому подай лавсан,

другому лыжи,

«А мебель наша где,

подумать — стыд»…

И чувствуешь,

что сил нет выжить,

и как тебя захлестывает быт.

… В такие дни со мной не сладить прозе -

Нужна поэзия!

Одни стихи

Людей — в лазурное,