Борис Кригер - Воспоминания Жанны Кригер

• Название: Воспоминания Жанны Кригер
• Автор: Борис Кригер
• Жанр: Современная проза

---

Подумала: «Ну и наплевать на тебя!» Сдала на крановщицу и стала работать на пятитонном башенном кране. Жизнь была нелегкая сначала работала на сборке емкостей, потом перешла в кузнечно–прессовый цех. Но зато ни от кого не зависела, имела свои деньги и могла продолжить учебу в институте.

И я уже перешла в Московский политехнический институт. В это время познакомилась с будущим мужем, а вскоре и вышла за него замуж. И он металлург, и я учусь на металлурга. И он мне говорит: «Жанна, это тяжелая специальность! Да и многовато — два металлурга в одной семье. Пойди на что–нибудь, полегче». Я подумала, прикинула, куда можно перейти. Привлекала экономика строительства. Надо было кое–что досдать, чтобы оформить перевод. Досдала и закончила институт инженером–экономистом строительных работ. Диплом позволял работать и мастером на стройке. Но мне этого делать не пришлось.

Глава четырнадцатая Закончила институт, стала работать… семья, дети, дом

— Закончила, стала работать, — вспоминает Жанна Кригер. — Теперь оглядываюсь на свою жизнь и думаю о том, что все мне давалось с трудом, и жить было трудно настолько, что приходилось делать не то, что было ближе к сердцу. По мне бы, никогда не пошла бы на инженерный факультет. Хотелось стать археологом, поступить мечтала в Московский государственный университет имени Ломоносова. Отец не советовал. Говорил, специальность должна быть инженерной, а все остальное — хобби. Я его, конечно, понимаю, он ведь свой опыт примерял ко мне. Ему его инженерная профессия дала очень много. Хотя и не жил в богатстве, но семью мог содержать, детей вырастил и воспитал. В наш кошмарный век не так уж и мало!

Вот и получалось, что я мечтала об археологии, а он всегда смеялся надо мной, мол, тебя дома никогда не будет, всегда будешь ходить до ветру под палатку. Я верила папе, уважала и любила его, поэтому и прислушивалась к тому, что он говорил, советовал, рекомендовал. Повторяю, у меня был довольно своевольный нрав. Я всегда агрессивно относилась к требованиям. Со мной можно было договориться только по–хорошему, а стоило сказать: ты так делать не смей, обязательно так сделаю. Папа имел на меня влияние.

Вот такая история. Приехала домой из института, а в почтовом ящике пять писем от парней. Ну кто бы еще посмел в это дело вмешаться? Папа достал из ящика все эти письма, пришел ко мне и говорит, развернув их передо мною веером:

— Выбирай из них одно! Единственное.

Я выбрала письмо того, кто стал моим мужем. Папа взял остальные, порвал, не вскрыв конвертов. Вот вам и выбор жениха. Это было позволено только папе. А все потому, что если сказать, что я его любила, значит, почти ничего не сказать. Он был для меня и надеждой, и опорой, и лучшим другом… Вот почему я не могла допустить, чтобы его имя не звучало в доме. Институт заканчивала беременной старшим сыном. Носила очень тяжело. У меня были проблемы с почками. И муж возил меня к врачам в Днепропетровск, потому что местные боялись, что у этой беременности может быть плохой исход. Но обошлось. А уж второго мне совсем не советовали заводить. А я все–таки забеременела и родила. Только ради того, чтобы назвать ребенка именем отца. Боря — мой младший сын.

После окончания института мы с мужем переехали в Свердловск. Жили с его родителями. Мы с ним познакомились на пляже в Туапсе. Он со своим родственником приехал отдыхать к его матери. Пошли на пляж, и там мы с ним встретились. Как это бывает у молодых, слово за слово, разговорились. Но отпуск имеет обыкновение заканчиваться быстро, он уехал в свой Свердловск. И вдруг я получаю в Харьков письмо. Спрашивает мой Юра, можно ли приехать. А куда я его приглашу? В ту комнату, где кроме меня двенадцать девок живет? Что ответить? Написала, приезжай, если хочешь, но жить будешь на вокзале. Он все–таки приехал…

Следующая встреча у нас произошла уже в Туапсе, когда я была на предпоследнем курсе. Мы с ним поженились. Папа по еврейскому обычаю разбил тарелку. Вот так мы и сошлись — два совершенно не знающих друг друга человека. Ни он обо мне ничего не знал, ни я о нем. Но брак оказался удачным. Сорок пять лет вместе живем. А жили мы с мужем почти так же, как мои родители. Всегда очень скромно, всегда считали каждую копейку.

В Свердловске я работала в проектном институте. В мои обязанности входило составление технико–экономического обоснования строительства промышленных предприятий. То есть доказать, что проектируемый завод обеспечит рентабельность и будет давать прибыль. Работа в этом институте была связана с командировками. Хотя и не дальними, в основном по Свердловской области. И дело не в том, что приходилось посещать различные захолустья. У меня же семья! К тому времени папа умер, мама переехала ко мне. Квартиру в Туапсе я поменяла на квартиру в Свердловске.

Сын родился у такой вот рабочей лошадки, а мне ему некогда должного внимания уделить. Помню, в пять месяцев отнесла его в ясли. Оставляю, а сама уйти не могу — ноги не идут, стою и плачу. В этих яслях моя мама работала. И потому я была в них неоднократно, всех сотрудниц знаю. Увидела одна из них мое состояние, говорит:

— Ты что, Жанна? Утри слезы. Ему здесь будет лучше, чем дома! Иди, работай спокойно.

Вообще с сыновьями у меня не было никаких проблем. Росли нормальные, совестливые мальчики — никаких тебе пьянок, никаких наркотиков. Старший был поздоровей, учился лучше. У Бори были проблемы со здоровьем. Но и Мишу, и Борю я всегда возила с собой — куда бы ни ехала. Собираемся с мужем на Северный Кавказ, в Туапсе — мальчишки едут с нами. Мужу понравилось отдыхать в Крыму, и мы ездили в Феодосию. И всегда старались показать им как можно больше, чтобы обогатить их. Оба они видели все достопримечательности Крыма. Боря всегда был очень впечатлительным. Однажды мы направились в Севастополь. Боре было всего пять лет, Мише тринадцать. Как известно, Севастополь — город русской славы, там есть что посмотреть. И мы облазили все, что только можно было. Много времени провели в Херсонесе. Все это произвело на Борю такое сильное впечатление, что по возвращении домой он начал писать стихи. Еще азбуки как следует не знал! Прихожу к нему в больницу (у него было обострение, пришлось госпитализировать), а он мне в окошко кидает бумажки со стихами. Буквы трудно разобрать. С той поры до сих пор пишет стихи. И главная тема — Херсонес, так отпечатался в сознании ребенка этот комплекс. Я храню его детские стихи. Вот стихотворение, которое он написал в двенадцать лет.

ДВЕ РЕКИ

Там Ур впадает в белый Нил,

Там скалы над рекой угрюмы,

И камни обвалившихся могил

Вселяют в сердце траурные думы.

Там над рекой — предутренний туман

Встает, как призраки развалины дворцов,

А за скалой пустыни нет границ -

Унылая страна песков.

Миша был покрепче здоровьем и очень хорошо учился. Оба они знали, как мы живем. Больших претензий к нам не предъявляли. Помнится такой случай. Миша уже был студентом. Я купила ему два костюма: польский и чешский. Как раз началось джинсовое сумасшествие. И он никак не хочет надевать свои новые костюмы, подавай ему джинсы.

— Нет, говорю, — сынок, не могу я тебе купить такие штаны. Карман не позволяет.

— Не можешь — не надо.

Сказал и вроде бы успокоился. И тут его направили в студенческий стройотряд. Все лето работал, вернулся весь черный — загоревший. Заработал приличные деньги. И я ему говорю:

— Вот теперь можешь купить себе джинсы.

— Что я, дурак? — отвечает. — Столько труда вложено за эти деньги, чтобы так просто их отдать.

То есть он понял цену заработанному рублю.

Чтобы не ездить в командировки, пошла я работать в организацию Почтовый ящик. Взяли меня экономистом. Занималась составлением калькуляций и другими подобными делами. Позднее перешла на Свердловский инструментальный завод, поближе к дому. Сначала работала в цехе, потом стала начальником отдела нормирования. Хорошая работа, но платили мало. Пришлось искать что–то более существенное. Пошла в трест «Свердловскдорстрой» ревизором. Столкнулась с суровой правдой жизни. Там народ особенно не стеснялся, приходилось вскрывать немало всяких махинаций, злоупотреблений. Одним это нравилось, других пугало. Одни говорили: «Вы нам пришлите эту кучерявенькую, она всегда что–то найдет». А начальник треста наоборот: «Вечно ты что–то находишь, неужели все так плохо?» Иные пытались подъехать:

— У тебя дача есть?

— Зачем тебе моя дача?

— Я бы тебе чернозем привез, погреб сделал бы.

Не было у меня никакой дачи. И не надо было мне ничего от них. Работа была довольно интересной. Нередко сталкивалась с удивительными фактами. В одном из подразделений треста, в Петропавловске Казахстанском обнаруживаю ничем не оправданный перерасход полушубков. Десятками уходят. Нет, их не воровали, просто использовали не по назначению: бросали под колеса машин, когда преодолевали болота… Но на этой работе я задержалась не надолго. Заболела, перешла на инвалидность.