Рейнеке Патрик - Ива и Яблоня: Новое платье королевы

• Название: Ива и Яблоня: Новое платье королевы
• Автор: Рейнеке Патрик
• Жанр: Фэнтези

история про маленькое альпийское королевство конца 19 века (оммаж братьям Гримм, Ш. Перро и Андерсену) ко Дню ошибок и недоразумений в "Заповеднике сказок"

---

— Мои тоже. Причем, как всегда, преимущественно в одну глотку.

— Нельзя так говорить о родной матери.

— Наверное. Но она, когда говорит с отцом, свою речь точно не подвергает цензуре. Что поделать, дочь бывшего торговца досками! Даже не верится, что женились, если и не по большой любви, то уж точно по взаимной симпатии.

— Да, мне тоже с отцом и мачехой всегда это было странно.

— Интересно, что же будем делать мы, когда будем ссориться?

Она хмыкнула.

— Газеты, наверное, как всегда читать. Разные.

— Ты — консервативные, а я — радикальные.

— Не-е-ет, наоборот! — рассмеялась она.

— Хочешь заставить меня читать "Вечерний Оберау"? Да мне их всех передушить хочется, когда я эту оберточную бумагу в руки беру!

— Вот-вот! Газеты и политика для того и существуют, чтобы было на кого ругаться.

— А ты, значит, будешь читать "Колокол Оберау" и хихикать над их верой в прогресс человечества?.. Но, впрочем, это ты хорошо придумала, — и он пожал ее маленькую ступню в кожаной туфельке. — А жить будем в городе или в Апфельштайне?

— В Апфельштайне, конечно!

— Да, и сделаем из нежилых комнат музей! Давно хочу. Только надо сначала его отремонтировать. Деньги только где взять?…

Так, болтая, как будто все уже решено, они выехали из леса на дорогу, которая шла через луга, на которых заготовляли сено. Когда они проезжали мимо одного из хуторов, в придорожных кустах послышалась возня и чей-то голос пискнул:

— Подстилка! Принцева подстилка! — и тут же раздалось хихиканье.

— Ох, только не это… — простонала она. — Я как раз шла к тебе сказать. Мачеха говорит, что я их всех позорю, и они уже устали это слышать.

— Эй, а ну выходите! — крикнул он в кусты.

— Дети не причем! Они только повторят то, что слышат от взрослых, — попыталась она его урезонить. Но он уже не слушал ее.

— Выходите, я не сержусь. Вот яблоком даже могу угостить.

Из кустов показались две рыжие головки с конопатыми физиономиями. Принц вернулся к лошади, достал из седельной сумки несколько штук и пошел к ребятишкам.

— Ну, давайте, рассказывайте, что значит "подстилка"? А то я не знаю, — спросил он как бы между прочим, протягивая им по яблоку и сам с хрустом надкусывая третье.

Дети явно затруднились объяснить, но бояться перестали.

— Ну…эта… дядя Клаус так говорит, — после долгого сопения и невнятного бормотания, наконец, выдал тот, что постарше.

Принц присел на корточки, чтобы быть с ними на одном уровне.

— И вы что, в серьез думаете, что все, что говорят старшие — это правда? Спорим, ваш дядя Клаус даже рогатку держать не умеет. Мало ли какие глупости он говорит, а вы повторяете…

— А ты умеешь? — спросил тот же мальчишка.

— А то! Давай сюда, покажу.

Два мелких рыжих хулигана и один выросший, подумала она. И таки он действительно великолепно умел стрелять из рогатки. Попал в белое пятно от спиленной ветви на дубе, как и обещал.

— Держи, только по птицам стрелять не вздумай, — сказал он, возвращая оружие владельцу. — Стрелять надо только по мишеням, иначе не научишься. А если услышишь, как кто-то еще что-то такое говорит про нее, то так и скажи, что говорил с принцем и принц запретил дурно высказываться о его невесте. Идет?

— Идет.

"Вот так, я уже невеста…" Но каждому, кто будет теперь дразнить ее невестой принца, рот не заткнешь. А дразнить будут… кто она такая, чтобы ее не дразнить?

* * *

На следующий день с утра не переставая моросил мелкий дождик. А она его даже на порог не пустила. Глаза у нее были красные, но слез не было. Видимо, решение она приняла уже давно, ночью или даже вечером по возвращении в город.

— Я так решила, — сказала она. — У меня есть волшебный дар. Этим не бросаются.

— Это невозможно, ты сама прекрасно это понимаешь.

— Нет. Все, я так решила. Я выйду замуж только за того человека, который не будет бояться моего волшебства.

— Я не боюсь, я целый вечер провел наедине с тобой и этим твоим сумасшедшим платьем из лепестков. Подумай о других. Ты даже не представляешь, насколько это может быть страшно для неподготовленного человека. Да тебя же камнями забросают. Не в церкви, так после.

— Нет, я так решила. Я буду венчаться в платье из листьев ивы. Люди должны знать, что волшебство Нидерау живо и история про жену короля Унды — не вымысел.

— Хотите, ваше высочество, чтобы все в вас признали принцессу Нидерау? — спросил он со злой иронией. Но тут же смутился, потому что она тяжко вздохнула, опустив плечи, потом подняла на него свои огромные печальные глаза и сказала:

— Я вам неровня. И никогда ею не стану. Если бы я действительно могла стать принцессой Нидерау, все было бы гораздо проще.

"Ты же понимаешь, что я пойду за тобой хоть на край света. Только не зови меня туда, куда сам не можешь попасть. Это и больно, и нечестно", — хотелось сказать ей.

— Ты же сам… вы сами говорили, что ведьма не может быть женой наследника престола. Вот и все. Давайте на том и порешим. Если вам так хочется изменить этот мир, меняйте его в других направлениях.

Он закусил губы, смахнул нетерпеливым движением с лица намокшую прядь.

— А как же бездна? — спросил он, уперев взгляд в камни на мостовой. — Что же? То, что было вчера, ничего не значит?

— А что бездна? Вместе с кусочком сердца она кладется в шкатулку, запирается на ключ, а ключ кидается в Ау. Разве не так вышло с Марион?

— Значит, все-таки дело в Марион? Что она тебе рассказала? Мы даже любовниками с ней толком не были.

— Она ничего мне не рассказывала. Я сама догадалась. И довольно давно. И вообще мне не важно, что у вас было, а чего не было. Я о другом. Ты был влюблен в нее несколько лет, и она была для тебя единственной и неповторимой. А теперь ты просто ходишь к ней по субботам пить кофе. Да меня еще к ней подселил, очень ей это надо.

— Ты не понимаешь, Марион — это единственный человек в городе, которому я могу доверять. Вообще единственный, других нет, и…

— Нет, это ты не понимаешь… то есть… вы не понимаете! Я бесконечно счастлива, что живу здесь, что смогла познакомиться с ней поближе. Я очень люблю Марион. Но я — не Марион. Я не смогу так жить, если у нас ничего не выйдет. А у нас ничего не выйдет.

Он сморщился, прижал к глазам ладонь, потом часто заморгав, запрокинул лицо вверх. Потом вспомнил, что все равно идет дождь и на мокром лице ничего не видно, и просто прикрыл веки.

— Ну чем плохо, что у тебя будут не один, а два человека, которым можно доверять в этом городе? И ты…то есть… вы по-прежнему будете приходить сюда пить кофе? — сказала она, чтобы хоть как-то его утешить. Хотя, разумеется, понятно было, чем это плохо, и в первую очередь, плохо для нее.

— Наш контракт по-прежнему в силе? — спросил он измученным голосом.

— Да, но какой смысл ждать больше полугода, чтобы задать вопрос, когда и так ясно, что на него не может быть двух ответов?

— Хорошо, — он с шумом выдохнул воздух. — Тогда… если я найду применение твоим волшебным способностям…. устрою тебе венчальное платье из листьев ивы… и сделаю так, что тебя признают принцессой Нидерау… Тогда ты пойдешь за меня?

— Но это невозможно…

— Посмотрим! Так пойдешь?

Она пожала плечами.

— Сначала сделайте.

— Сделаю. Только, чур, никакого колдовства без меня! Это уговор.

— Хорошо. Но я не понимаю, у нас уже была сказка… чего ради ждать каких-то чудес?

Он обхватил ее за шею, прижался лбом к ее лбу, и глаза в глаза прошептал:

— Да вы, принцесса, даже близко не были к волшебной стране, о которой я вам говорил. Что вы в сказках-то понимаете?

"Не знаю, мне кажется, я уже в ней, в этой волшебной стране", — подумала она с улыбкой. Но на порог все равно не пустила.

* * *

Какое-то время он у Марион не показывался. А потом вдруг заявился с предложением сделать несколько фотографий.

— Зачем вам моя фотография?

— Ну, неужто вам для меня даже отпечатка своей тени жалко? Я же на вас, кажется, уже и не претендую.

Действительно, подумаешь — фотография. Пришлось ехать в Апфельштайн, и там он ее ставил то в одном углу гостиной, то в другом, драпируя в разные ткани и предлагая принять то или иное выражение лица.

Дальше — больше. В один из осенних дней, когда берега Ау пожелтели от тонколистых ив, он сказал, что из Вены приехал художник, которому надо написать ее портрет.

— Но ведь у вас уже есть моя фотография, и не одна. Это же гораздо лучше.

— Ну, вот такая у меня блажь! Что поделать! Как член королевской фамилии, имею право не объяснять некоторых своих поступков, — и он обезоруживающе улыбнулся той самой невинно-наглой улыбкой, которая иногда приводила ее просто в бешенство. Это надо быть настолько уверенным, что она не в силах ему отказать! И ведь, правда, не могла…