Ксения Любавина - С видом на счастье

• Название: С видом на счастье
• Автор: Ксения Любавина
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4330-3

Рыжеволосая миниатюрная Алла трудится риелтором в агентстве недвижимости. Но, несмотря на престижную работу, привлекательность и наличие собственной жилплощади, Алла до сих пор не замужем. Еще бы, ведь настоящих мужчин так мало, что их пора заносить в Красную книгу, а редкие достойные экземпляры, как, например, коллега Аллы Василий Никитин, увы, несвободны. Почти утратив надежду на личное счастье, под Новый год Алла неожиданно обретает любовь, практически на рабочем месте. Семейное счастье, радость материнства, карьерный рост — все подвергается риску, когда на горизонте появляется бывшая жена любимого.

---

На небольшом кухонном столе были расставлены блюдца с аккуратно нарезанными сыром, колбасой и хлебом, масленка с большим куском желтого подтаявшего масла, сахарница, банка растворимого кофе, две чашки. На плите скворчала яичница. Я поняла, что, если съем хоть кусочек, меня тут же вывернет наизнанку. Прислонившись к дверному косяку, жалобно произнесла:

— Можно воды?..

Вася открыл холодильник, достал большую пластиковую бутылку с минеральной водой, наполнил почти до краев высокий стакан и протянул мне.

Ледяная жидкость, очень резкая от газа, бьющего в нос, точно бритвой полоснула изнутри по моему пересохшему горлу. Я тем не менее залпом выпила целый стакан и выпила бы еще, но решила не злоупотреблять гостеприимством. Никитин с сочувствием наблюдал, как я поправляю здоровье. Я вернула ему стакан и, кашлянув, спросила:

— Который час?

— Половина одиннадцатого.

— Ужас. Мне же на работу надо.

— Мне, заметь, тоже, — усмехнулся мой коварный соблазнитель. — Да ты не переживай, Алюсь, я уже позвонил Тишкиной.

Мои рефлексы на данный момент были по вполне понятным причинам несколько заторможены, однако при упоминании фамилии начальницы меня захлестнула волна благородного возмущения. Он позвонил Тишкиной! Вы только полюбуйтесь на него!

— И что ты сказал Ольге Романовне?

Никитин со своей кошачьей ухмылкой обнял меня за талию.

— Я сказал Ольге Романовне, что у нас с тобой была сегодня брачная ночь, что мы при всем желании ну никак не можем участвовать в рабочем процессе, и потребовал отгул. По-моему, мы имеем на это полное право.

Я убрала его руки, отстраняясь.

— Мне надо ехать домой.

Мой сиплый голос прозвучал довольно холодно, и Вася, хмыкнув с досадой, пустился в полемику:

— Алка… ты как маленькая… это же шутка! Ничего такого я про нас Ольге не говорил. Сказал, что мы приболели.

— Вместе, да? В одной квартире?!

— Это с ума по отдельности сходят, а гриппом как раз вместе болеют. Алюсь, ну хватит, — тихо произнес он примирительным тоном, снова привлекая меня к себе. — Никуда ты не поедешь. Садись давай за стол, будем кофе пить, колбасу есть… у нас целый день свободен. Я вечером сам тебя домой отвезу, если тебе так туда приспичило. Ну что с тобой?

— Вась, я все-таки поеду, — твердо ответила я.

Никитин как-то тяжело, по-стариковски, вздохнул и отвернулся к окну.

— Как угодно, — сухо произнес он.

Я вышла из кухни в коридор и принялась обувать свои узкие сапоги из дешевого, под лакированную кожу, текстиля. Если я быстро не поймаю такси, то ноги у меня наверняка застынут. Словно угадав мои мысли, в коридоре появился угрюмый Вася.

— Дать тебе денег на такси? — спросил он.

— Спасибо, у меня есть.

Стараясь не смотреть на Никитина, я схватила с вешалки свою норковую курточку и сумку, стремительно выскочила на площадку и вызвала лифт. Его двери тут же раздвинулись перед моим носом. Я вошла в кабину и, пока ехала с восьмого этажа на первый, успела застегнуть куртку и даже накрасила губы, мысленно посетовав на то, что так и не удосужилась умыть свою бесстыжую похмельную морду. Сравнительно быстро поймала машину и уже через полчаса была дома.

Усевшись прямо на коврик у входной двери, избавилась от идиотской обуви. Как я вчера в этих крагах в клубе скакала, ума не приложу. Потом, поднявшись, сбросила на пол несчастную норку и побрела в комнату, где меня еще со вчерашнего дня сиротливо ожидал мой верный четвероногий друг — диван. Я отключила телефон, потом нашла в сумке сотовый и тоже вырубила его к чертовой бабушке. В квартире царил полумрак — из-за плотно задернутых штор, которые я все мечтала поменять на жалюзи, после того как сделаю ремонт. Боже, какой еще на фиг ремонт! Я упала лицом на диванную подушку и провалилась в сновидения.

Проснулась я в кромешной темноте. Осторожно, на ощупь, нашла шнур и выключатель, включила торшер возле дивана. Электронные часы показывали семь вечера. Я решила принять ванну и, пока набиралась вода, пошла на кухню ставить чайник. В холодильнике отыскались, как в песне, два кусочка вареной колбасы, в хлебнице обнаружилась скукоженная горбушка черного хлеба. Вот она, жизнь холостяцкая…

Я ведь знала, что потом будет именно так — сожаления, угрызения совести, пустота в душе, — когда мечтала о нем. Да еще все вышло как-то банально — переспали по пьянке. Совсем не этого я хотела. Ну ладно бы с кем-то другим, но не с Никитиным, который всегда мне казался чуть ли не богом. Понятное дело, он меня не любит, просто ему нужно было утешиться с кем-то, снять стресс, может быть, отомстить своей жене. Хорошо, утешился — зачем тогда уговаривать меня остаться? Из джентльменской вежливости? Нет, его вежливости я точно не вынесу!

Но где-то в глубинах неподвластного мне подсознания уже запечатлелось воспоминание о наслаждении. Мы занимались любовью в пьяном угаре, и в этом было что-то первобытное, животное. Потом уснули в изнеможении, потому что уже не было сил идти в душ. Я почему-то всегда считала, что испытывать оргазм можно только на белоснежной крахмальной простыни, после символического ужина с шампанским при свечах и долгой прелюдии. Впрочем, если бы тогда, по весне, когда мы пили пиво на скамейке и Никитин уговаривал меня не увольняться… я клянусь: захоти он — отдалась бы ему средь бела дня, на лавочке, после бутылки пива.

Как там говорят: не буди лиха, пока тихо? Поаккуратнее с мечтами, они иногда сбываются… Ну вот, теперь я знаю, как он целуется, какой он в постели и какая он сволочь. Я закрыла воду в ванне, разделась и погрузилась в густую ароматную пену, стараясь смыть свой ночной позор.

12

Утром, двадцать пятого декабря, я пришла на работу в приподнятом настроении. Дело в том, что вчера мне удалось-таки купить, совсем недорого, дивной красоты платье, и проблема с прикидом для корпоративной вечеринки, до которой — о ужас! — оставалось три дня, была решена. У меня есть платье! А это, согласитесь, немало.

Но радость от приобретения шикарного вечернего туалета была бы неполной, если бы не еще одно счастливое событие, которое внесло в мою мятущуюся душу покой и умиротворение. Всеволод, мой злой гений, мучитель, гонитель и сатрап, наконец-то разродился. На двенадцать дня мы назначили задаток, чему я была несказанно рада.

Надо ведь мне хоть чему-то радоваться! А то в свете недавних событий настроение у меня вчера было, прямо скажем, суицидное. Никитина я избегала. Вчера специально пришла в агентство к самому открытию офиса, даже минут десять потопталась на крыльце, как бездомная собачонка. И все для того, чтобы, пользуясь Васиным отсутствием, переставить лоток с документами на другой стол. Я надеялась, что так мне будет проще жить и работать, и попросилась к Андрюшке Туманову, так как и у него за столом было свободное место. Туманов очень удивился, но ничего по этому поводу не сказал.

От перемены места легче мне, откровенно говоря, не стало. Весь день меня преследовало чувство жгучего стыда и вины, всюду мерещились косые взгляды коллег. А еще мне казалось, что обо мне теперь чешут языки по курилкам и кухням, словом, пришла пора мне обращаться за помощью к психиатру. В таком вот состоянии, близком к помешательству, я и отправилась вчера на показ с моим драгоценным Севочкой, и — о чудо! — его полностью устроил этот, уже одиннадцатый по счету, вариант. Впрочем, возможно, ему просто наскучило мое общество, да и сам он изрядно утомился.

Итак, настроение у меня сегодня было на подъеме. Я достала из сумки плитку шоколада и пошла на кухню.

Там баба Лиза, естественно, Надежда Леонидовна и Вика Лебедева, прехорошенькая блондиночка двадцати пяти лет, пили чай. Я присоединилась к ним, поздоровалась.

— Привет, — ответила Вика, двигаясь, чтобы освободить для меня местечко за столом.

— Как дела, Викусик? — бодро поинтересовалась я, насыпая в свою чашку растворимый кофе и предлагая всем шоколад.

— Ой, даже не спрашивай! Меня эти сумасшедшие людишки просто доконали! — воскликнула Лебедева.

— Это которые?

— А ты разве не знаешь, что у меня вчера произошло во время сделки?

— Да нет, я как-то не в курсе.

— Ой, это просто дурдом! На той неделе появилась у меня клиентка. Так-то, ты знаешь, вполне приличная тетечка. Пришла и говорит: «У меня есть шестьсот тысяч. Что я могу себе позволить за эти деньги?» Ну я ей: «Только комнату». Посмотрели мы с ней несколько вариантов, она повздыхала и говорит: «Нет, Вика, я комнату не хочу. Мне нужно отдельное жилье. Но ипотеку я не потяну». Ладно. Предложила я ей участок за четыреста восемьдесят.

— Нет, я бы ни за какие коврижки не стала жить в частном доме, — вмешалась Эльза Фридриховна, наливая себе чаю.

Вика между тем продолжала:

— Она съездила, посмотрела этот участок… все ей понравилось, даже удалось сторговаться с хозяевами до четырехсот пятидесяти тысяч. На следующий день, то есть вчера, пришли они все на сделку, — мы решили это дело провернуть без задатка. Ой, господи, она достает из сумки пачку денег, швыряет ее на стол и говорит нам с апломбом: «Здесь ровно восемьдесят тысяч. Больше у меня нету. Ваш участок и этих денег не стоит». Представляешь? Я чуть со стыда не сгорела!