Юрий Хвалев - Анисовая водка для поющих бабуль

• Название: Анисовая водка для поющих бабуль
• Автор: Юрий Хвалев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011

---

— Знакомьтесь, это Лаура. Твой помощник, секретарь, охранник, я надеюсь друг.

— Лаура. — Продемонстрировав сахарную улыбку, преставилась Лаура.

— Лев Львович. — Пытаясь скрыть смущение, преставился политтехнолог и, встав, протянул руку.

Лаура в ответ кокетливо выставила ручку, возможно, мечтая, о поцелуи, но нарушение субординации здесь строго карались, поэтому всё кончилось банальным рукопожатием. Политтехнолог с замиранием смотрел на Лауру. Было в ней что–то манящее, в глазах сумасшедшая пропасть, на дне которой вдребезги разбивались ледяные волны. По спине специалиста пробежал холодок.

— Лев Львович, — позвал командор. — Смотри.

Очнувшись, будто вынырнув из ледовитых волн, политтехнолог повернул голову и сразу почувствовал, что Лаура исчезла, а там где она сейчас стояла — пустота. Его охватил испуг; вернуть взгляд на место, чтобы убедиться, что она здесь. Стоит, как и стояла. А если её нет, можно смело записываться к психиатру. Осторожно, ощущая хруст шейных позвонков, он повернул голову. Лауры на месте не было, она стояла в конце зала и о чём–то трепалась с шеф–поваром, причём собеседник глупо посмеивался.

— Лев Львович!

— А–а–а?

— Смотри сюда!

На столе среди закусок лежал небольшой кейс. Командор открыл крышку.

— Это твой компьютер. Здесь всё: инструкции, что делать и как, а также фольклор, что петь, когда петь и с кем. Главное будешь сюда записывать голоса. И ещё вот, держи для связи.

Командор раскрыл ладонь, на которой, играя искусственным светом, лежало небольшое шестиконечное зеркальце.

Политтехнолога передёрнуло.

— Зачем?!

— Я же сказал: для связи. Вот здесь нажмёшь и увидишь меня, так сказать, без помех. Разговаривать будем без свидетелей.

— У меня, как нестранно, есть мобильный телефон. Потом зачем русскому мужику, который будет организовывать народное, хоровое пение звезда Давида?

— Мобильник для серьёзных разговоров не подходит, разговор могут подслушать. А что касается Давида. — Командор усмехнулся. — Это простое совпадение. При случае поменяю. Ну, слово даю. Пятиконечная звезда подойдёт?

— Да иди ты… — пробубнил политтехнолог и, взяв кейс, направился к выходу.

— Зеркало возьми! — не унимался командор. — Лаура проводи! Сбор завтра, в девять.

— Нет, нет, ни сюда, — Лаура преградила дорогу. — Выход через чёрный ход.

Они оказались в узком коридоре; идя впереди, специалист по выборам, естественно, слушал сзади шуршанье лёгких шажков (так осторожно ходит кошка), при этом осознавая, что Лауры и след простыл.

Когда звякнула пружина и дверь захлопнулась, политтехнолог понял, что вышел там же, куда, собственно, и входил. Идеальный слух ещё никогда его не подводил.

Пространство перед дверью опустело. Лишь несколько рабочих, красиво матерясь, грузили голову расколотого на несколько частей памятника. Политтехнолог присмотрелся, но так ничего и не сообразил, потому что был занят чужими мыслями.

— 2-

Всю ночь Александр Сергеевич, сорокалетний дирижёр с мягкотелой репутацией, промучился бессонницей, ворочаясь с одного бока на другой, как какой–то несмышлёный карапуз, запеленавший сам себя в простыню. А когда удавалось ненадолго забыться, погрузившись в полудрёму, приходил один и тот же сон, где ему в очередной раз было отказано. Причём, отказано в грубой, неприемлемой форме:

«Дирижёр с такой фамилией нам не нужен».

«Но я же, специализируюсь на русском фольклоре», — возражал дирижёр.

«Тем более», — насмехались над ним.

«Дайте мне шанс!» — умолял неудачник.

«Просыпайся, скоро восемь», — шепнул ему на ухо будильник.

Дирижёр моргнул глазами, чтоб одним махом, как он выражался прогнать говённый сон и сладко потянуться. Но почувствовав, что лежит он в смирительной рубашке, будто запеленованый младенец, дирижёр стал сумбурно трепетать, машинально дёргая в сторону свободную правою ногу, используя её как противовес своему глупому положению. Качка кончилась тем, что дирижёр брякнулся на пол, простыня съехала, будто занавес, и он оказался, в чём мать родила. А родила она его в рубашке. Так все говорили, правда, делался упор на то, что и ему когда–нибудь повезёт. И вот это «когда–нибудь», судя по вчерашнему телефонному звонку, где миловидный голос в трубке сказал: «Да, дирижёр такой нам нужен», пришло.

Он взял со столика рекламную газету. Правда, пришлось переложить в обратном порядке саблевидный тесак, верёвку и мыло, ампулу и шприц, — недурной комплект на тот свет, правда? а также штопор, непонятно как сюда затесавшийся. Конечно, если пораскинуть мозгами, его можно легко вкрутить в извилины, что, в конце концов, будет смотреться оригинально. Но только не сейчас. Поэтому дирижёр ещё раз озвучил обведённую жёлтым фломастером рекламу, где чёрным по белому было написано: «Срочно требуется дирижёр по русскому фольклору». Уверенность улетучила остатки сна. Сегодня в девять он как никогда будет кому–то нужен, правда, русский фольклор и его фамилия Кац, по матери, вызывала недоумение у русских фольклористов. Но по отцу–то он был Бобров! Правда, недолго был, ещё в младенчестве. Потому что любимый папаша продержался в браке ровно год, а потом затерялся на стройках коммунизма. Мама, недолго думая, вернула девичью фамилию.

По утрам дирижёр проводил небольшой аутотренинг. Для более проникновенных мыслей он стоял перед зеркалом, естественно, в чём мать родила, и волнообразно себя накручивал. Но сегодня, как, впрочем, и вчера, а так же позавчера, ничего не получалось, не хватало золотой середины. Когда фокус зрачка упирался в середину туловища и фиксировал мужское начало, светлая мысль исчезала, её накрывала блудливая, будто король был нежданно атакован тузом.

«Дурак дураком ты Александр Сергеевич и уши у тебя холодные», — подумал неудачник и пошёл одеваться.

Он уже шёл по городу, а зеркало, создавая иллюзию ожидания, всё ещё хранило отражение его голого тела, будто Адам ожидал Еву. Ждал, но так и не дождался. Зеркало ещё не научилось хранить чувства, поэтому изображение постепенно исчезло.

К русскому ресторану дирижёр подошёл без малого девять, и сразу оказался в неловком положении, потому что на двери увидел табличку «Учёт». Но делать было нечего, и он постучался.

— Вам чего, вашу мать?! — услышал он позади себя. — А–а–а?

От неожиданности дирижёр икнул, хорошая примета, тем более, когда тебя вспоминают. А его действительно вспоминали, причём хорошими словами.

— Я, собственно, ы… — он повернулся и увидел крупного мужчину в белом колпаке. — Дирижёр, ы…

— Выпейте, — попросил шеф–повар и протянул дирижёру блестящую фляжку.

Выпив от волнения в один глоток, дирижёр выдохнул:

— Фу–у–у, водка?!

— Анисовая.

— Кх–х–х!

— Пойдёмте, вас ждут.

У чёрного входа разношёрстный коллектив, одетый в русские национальные наряды грузил в автобус коробки. На фоне церкви наряды смотрелись великолепно, но слишком анахронично, потому что святыня относилась к новоделу и исторической ценности, естественно, не представляла.

— Командор! — позвал шеф–повар.

Пока дирижёр волновался, к нему подошёл статный мужчина, одетый в узорную однорядку, который находился, судя по лучезарной улыбке, в приподнятом настроении.

— Вот, дирижёр, — представил шеф–повар.

— Отлично! — воскликнул командор. — Как вас зовут?

Дирижёр протянул паспорт.

— Что это?

— Паспорт.

— Паспорт? Зачем?

— Ну, я думал, вы сами посмотрите. Имя. Отчество. Фамилию. Прописку.

— Так вы специалист или нет?

— Да. Да, конечно. В русском фольклоре я специалист!

— Я вас беру, пойдёмте.

— Меня зовут Александр Сергеевич. Александр Сергеевич я, — семеня за командором, дирижёра словно перемкнуло. — Александр Сергеевич. Я…

На эти возгласы обратили внимания. Политтехнологу, который стоял немного в стороне, засунув руки в дорогой кафтан, даже показалось, что после таких дифирамб: Александр Сергеевич! Александр Сергеевич! будет добавлено Пушкин, «Стихи о советском паспорте». (Политтехнолог всегда путал великих поэтов).

— Лев, — сказал по–дружески командор. — Знакомься, твой дирижёр.

Знаток русского фольклора, разгорячившись алкоголем, категорично протянул руку.

— Александр Сергеевич, м–м–м, если хотите Саша.

— Шурик, хи–хи, — хихикнула миловидная девица в роскошном кокошнике. — Конечно, хотим.

— Лаура перестань фамильярничать, — протягиваю руку, осадил её политтехнолог. — Бобров Лев Львович.

— Как?! — воскликнул дирижёр, хватаясь за сердце, которое подпрыгнуло, словно на кочке.

— Если хотите Лев.

— Хочу… — произнёс шёпотом дирижёр, а сам подумал: «Не хочу, чтоб ты был Бобровым».