Монах Афонский - Птицы небесные. 3-4 части

• Название: Птицы небесные. 3-4 части
• Автор: Монах Афонский
• Издательство: Святая Гора Афон
• Жанр: Религия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-7877-0099-2

В третьей части книги «Птицы Небесные или странствия души в объятиях Бога» повествуется об углубленном поиске монашеского бесстрастия, столь необходимого в духовной жизни, об усилиях уяснить суть этого высокого состояния духа в сравнении с аскетическим опытом монахов Афона, Синая и Египта.

Четвертая часть книги знакомит нас с глубоко сокровенной и таинственной жизнью Афонского монашества, называемой исихазмом или священным безмолвием. О постижении Божественного достоинства всякого человека, о практике священного созерцания, открывающего возможность человеческому духу поверить в свое обожение и стяжать его во всей полноте богоподобия — повествуют главы этой книги.

---

— Так это вы — отец Симон? Мне Надежда написала о вас. Скит строите на Псху?

— Уже построили, владыка, по благословению наместника Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Теперь пробуем жить и молиться, — отвечал я как можно лаконичней.

— Молиться? Каким же образом вы молитесь? — в его голосе послышалась заинтересованность.

— Неделю молимся по четкам, заменяем ими суточный круг. А литургии служим по воскресеньям и праздникам.

— Так у вас и церковь есть? — Он откинулся на спинку кресла. Ухоженные руки положил на стол перед собой, по-прежнему держа в них письмо.

— Не одна, Владыка. Стараемся служить в обоих.

Я переступил с ноги на ногу, ожидая, когда же мне можно будет уйти.

— А кто строит церковь на Псху? — Епископ заглянул в раскрытое письмо.

— Люди строят сами. Собрали в складчину деньги, из Москвы абхазская община помогает. А мы служим в селе, исповедуем и следим за стройкой. Народ на клиросе поет, послушницы возглавляют.

— Это вы исповедуете сестер? — Настоятель, казалось, решал для себя какой-то вопрос.

— По благословению архимандрита Кирилла мне приходится это делать, Владыка. Есть еще один иеромонах, он меня заменяет, когда я ухожу в горы.

— Так, так…

Епископ взял лист бумаги и начал быстро писать. Закончив письмо, он поднял голову и сказал:

— Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Любить Христа — это значит не быть наемником, а быть истинно добродетельным и делать все из одной любви к Богу». Как вы понимаете его высказывание? — Лицо архиерея стало невозмутимо-бесстрастным, но по его глазам было заметно, что ему интересен мой ответ. Он неторопливо вложил исписанный лист в конверт.

— Владыка, когда меня отец Кирилл забрал из мира в монастырь, он не поставил мне задачу сделать в Лавре карьеру, получить желтый крест или чин архимандрита, а дал послушание — стать подобным морскому булыжнику, обкатанному волнами, и на деле возлюбить Христа стяжанием смирения и непрестанной покаянной молитвы. Вот этому послушанию я и буду следовать столько, сколько Господь даст мне жизни…

Я сглотнул комок, застрявший в горле. Взгляд Владыки неожиданно потеплел. Он встал из-за стола, достав из ящика другой конверт:

— Так, так, это совсем другое дело! Благословляю вас, отец Симон! Исповедуйте послушниц, помогайте им, пусть попробуют на деле, что такое настоящая пустынь… Передаю вам письмо для них и деньги. С Богом!

Я взял конверты и вышел из кабинета с легким сердцем: «Слава Тебе, Господи, что закончилась эта процедура проверки! Теперь я свободен…»

В душе осталось чувство уважения к этому незаурядному архиерею.

Отец провожал меня в дорогу у калитки: терпеливый мой и родной человек смотрел мне вслед, пока я не скрылся за поворотом со своим рюкзаком и сумкой. На вокзале, из-за тяжелого груза, я сильно утомился, разыскивая свой поезд. На перроне неожиданно мы столкнулись с отцом Харалампием. Он чрезвычайно обрадовался:

— Надо же, как Бог устроил, что мы вместе едем! Вы в каком вагоне?

Узнав номер моего вагона и купе, он пообещал после отправления перейти ко мне, если проводники поменяют ему место. Не знаю каким образом, но все это быстро устроилось, и до самого Сочи мы ехали одни. Инок, глядя в окно на уходящую в осеннюю дымку Москву, поведал мне о своих приключениях:

— Первым делом, батюшка, хотел я попасть к отцу Кириллу на исповедь, а он разболелся. Я тогда отправился к прозорливому отцу Никифору. Выстоял очередь, поисповедовался, а когда уже собрался уходить, смотрю, старец подошел к столику в его исповедальне. А на нем луковицы лежат, штук пять-шесть. Отец Никифор быстро так их рукой-то и поворошил, но ничего не сказал. Только на меня глянул… К чему бы это?

Я промолчал.

— Должно быть, к скорбям, лук же — это скорби, — сделал сам заключение мой товарищ.

— Где же ты был остальное время? — спросил я, заметив, что отец Харалампий задумался и замолчал.

— Услышал я, что старец Херувим, ну, вы его, батюшка, знаете, в северном монастыре принимает, туда и махнул. Причащался и исповедовался у этого смиренного батюшки. — Инок испытующе взглянул на меня, ожидая замечаний.

— Да, хороший духовник, я его тоже люблю.

— Так вот, отец Симон, — продолжал мой попутчик. — Услышал я там тяжелые вести…

— Какие же? Расскажи… — попросил я, зная, что отец Херувим всегда в курсе всех церковных и политических новостей.

— Он говорит, что всем нам готовят личный номер, ИНН называется. И везде его будут ставить. А без этого номера ни купить, ни продать ничего нельзя!

— Может, это и есть штрихкод? — переспросил я.

— Вот-вот, штрихкоды на все товары поставят, затем заставят взять личный номер, а потом уже к чипам перейдут!

Здесь я проявил полную неосведомленность, спросив у отца Харалампия:

— А что это такое — «чип»?

— Как что такое, батюшка? — разволновался он. — Это электронное устройство, которое власти намерены поставить всем на правую руку и на лоб!

— Ясно! Как написано в Апокалипсисе… Значит, время близко: И… никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, — вспомнил я пророческие тексты Священного Писания (Откр. 13:17).

— Так, отче, так и есть. Отец Херувим говорит, что даже в Церкви многие примут ИНН, а потом печати и чипы. Поэтому нужно очень, очень остерегаться, чтобы не запечатал нас антихрист…

Тревога инока передалась и мне:

— Вот о чем предупреждал отец Кирилл, говоря о грядущем времени, которое уже при дверех… Конечно, ИНН и печать, тем более чип, ни в коем случае брать нельзя. С этим я совершенно согласен! — Мне пришлось поделиться с иноком тем, что услышал от старца.

— Точно, отец Симон, точно! Лучше сидеть на Кавказе и оттуда ни ногой… Братия у отца Пимена волнуются, и все верующие в сомнениях…

— А у нас на Псху народу прибавилось. На Решевей послушник Георгий попросился жить, бывший помощник капитана. Помнишь? — сообщил я новость своему другу. — Я принял его, что делать? Тебя же долго не было, Харалампий…

— Ничего, батюшка, я его знаю. Мы с ним не ссорились никогда. Он все же для меня получше Евгения, прости Господи! Мы из Сухуми сразу полетим на Псху?

— Нет, не сразу. Нужно навестить чад отца Виталия, монахов стареньких, матушку Ольгу и иеродиакона Григория. Спросим, что старец говорил о последних временах…

— Помню их, как же! Хорошие старички… — отозвался мой попутчик.

Мне не спалось. На стрелках колеса, казалось, выстукивали: ИНН, ИНН, ИНН, навязчиво заглушая сердечную молитву.

— Батюшка, вы не спите?

— Нет, Харалампий.

— У моей родственницы история в Москве приключилась. Хотите расскажу?

— Давай. — Я оперся на локоть, приготовившись слушать.

— Ехала моя тетка прошлой осенью в вагоне метро. Понятно, в теплом пальто с капюшоном и меховой шапке. Уже холода пошли. Задумалась, стоит. Народу полно. Толкаются. Смотрит: напротив женщина стоит в таком же головном уборе, как у нее. Провела тетка рукой по своим волосам — точно, шапки нету! «Ах ты, — думает она, — воровка какая! Надела мою шапку и стоит как ни в чем не бывало! Ну, подожди же…» Дождалась она остановки, быстренько сдернула с воровки свою добычу и выскочила на перрон. А двери закрылись. Она показывает женщине шапку, вертит ее в руках и хохочет: что, мол, видела? Как замечает вдруг, что у нее что-то из капюшона вывалилось. А это ее собственная шапка застряла в нем и только теперь упала…

В Сочи мелкий дождик затянул небо. На пропускном пункте на границе с Абхазией снова пришлось поволноваться. По словам инока, в России вышел новый указ, запрещающий вывоз старинных церковных вещей и книг. Харалампий был наслышан о том, как попались новоафонские монахи, задержанные со стареньким Евангелием. Я сообщил ему о своем ценном грузе.

— Ну, отец Харалампий, читай Живый в помощи Вышняго (Пс. 90: l). Я тоже буду читать. Отец Виталий всем благословлял так делать!

Таможенники серьезно взялись за рюкзаки моего друга, перетряхивая собранную им для скита поношенную одежду. Утомившись, кивком головы показали мне:

— Проходи!

— Вот чудеса-то! — радовался инок. — Все в целости привезем. Спаси, Господи, отца Виталия!

В Сухуми нас порадовало тепло. Солнце сверкало на качающихся ветвях высоких пальм. По заборам вилась цветущая глициния.

— Ох, кто это с тобой? Старый знакомый? — Матушка Ольга всплеснула руками, открыв калитку. Из-за ее спины выглядывал монах Григорий.

— Это теперь инок Харалампий, в честь священномученика, — ответил я матушке, входя в калитку и здороваясь с иеродьяконом. Она, взяв у меня благословение, поцеловала инока в голову.

— Люблю смиренных! А что за пакет?

— Везу облачения на Псху.