Виталий Башун - Потому что лень

• Название: Потому что лень
• Автор: Виталий Башун
• Жанр: Фэнтези

Когда Никобару было всего-то шесть лет, он проглотил конфету из коробочки в комнате мага и алхимика Самсура. Однако сам маг не имел никакого отношения к этой конфете. Его всего лишь попросили открыть коробочку, поскольку никто из простых людей и даже сам граф, владетель окрестных земель и друг алхимика, не смогли этого сделать. Мальчик, как ни в чем ни бывало, коробочку открыл, конфету съел (очень вкусная была) и потерял сознание, а когда очнулся родители и друзья его не узнали. Он стал вялым, малоподвижным и сонным. Но сон не нес с собой отдохновения. Во сне он интенсивно занимался магией, рукопашным боем, лекарским делом и… кулинарией, которая считалась приоритетным направлением в его сонных кошмарах. И так продолжалось целых двенадцать лет. Двенадцать лет он уставал так, будто эти занятия и тренировки были реальными. Но все ж знают — чего только не приснится ленивому увальню? Никобар тоже так считал и никому не рассказывал о своих снах.

---

— Ну да. Их. Послушай, Бер, если ты и дальше будешь спать на ходу, тогда, конечно, ничего не увидишь… Ну почему?! — с нескрываемой болью сказала девушка. — Почему, Бер, после той злосчастной конфеты ты так и не проснулся по настоящему. Я же помню, какой ты был. Как мы с тобой носились, шалили, играли… Что она с тобой сделала?! Что?! Дедушка Самсур так и не нашел в тебе никаких нарушений, а ты все время прямо спишь на ходу. А уж ленивый стал — вдесятером не подымешь. Стоит оставить на минутку, как ты уже где-то прикорнул. Вот и сейчас. При слове «поедем» кривишься будто тебя на каторгу ссылают, а не в столицу, куда мечтают попасть очень многие, да не каждый барон может себе позволить. Бер, проснись!!

Девушка, схватив один из птифуров, метнула его прямо мне в лоб, ничуть не сомневаясь в способностях своего собеседника. И правда. Неуклюжий толстяк мгновенным движением перехватил снаряд на подлете и тут же переправил себе в рот.

— Спасибо. С земляникой. Нравится.

— Прекрати, наконец, жрать!!! — не выдержала девушка. — Я! Еду! В Академию магии!!! Слуш-шай меня внимательно…

— Да, — перебил я.

— Что, «да»? — оторопела Маликоса.

— Я еду с тобой.

— Почему?

— Потому, что лень.

— Так! Я совсем запуталась. То ты не едешь потому, что тебе лень ехать, то едешь потому, что опять же лень. Что тебе лень? Я не понимаю!

— Лень с тобой спорить, — ответил я серьезно. — Когда ты так говоришь: «Слушай меня внимательно», — я знаю, ты душу на изнанку вывернешь, а своего добьешься. Так, чего зазря воду в ступе толочь?

Глава 2

Дорога в столицу нашего королевства, Галдор, была… ухабистой.

Еда в трактирах… мда… съедобной.

Природа… а не помню я природу. Деревья, травка, речки и озера, кустики… Последние изучил лучше всего. Понятно почему. Да и ничего особенного. В наших краях таких тоже полно.

Животные… с дрожью в голосе возчики говорили про каких-то монстров, выпершихся на нас, и, большей частью, не сумевших впереться обратно. Порубали, разделали, ценные части покидали в алхимический мешок, чтоб не подпортились, да и поехали себе дальше.

Люди… вроде пару раз на наш караван кто-то нападал. Наверное, люди. Или не только? Тогда гнать в шею владыку этих мест. За порядком не смотрит, мошну на роскошь, да гулянки экономит… Уа-оу-ао-уфа (что-то я раззевался). Наплевать! Не мое дело. Лень думать о всякой ерунде. С нападениями быстро разбирался наш эскорт. Двадцать качественно обученных гвардейцев графа В'Алори — это вам не наемники или землепашцы, поменявшие косу на топор и решившие, что теперь они жуть какие страшные воины. Я даже не просыпался под вопли служанки, с которой ехал в одном рыдване. Граф не поскупился и даже для слуг дочери выделил крытые экипажи.

Чего так мало помню? Так, спал же. Всю дорогу. Благо не требовалось ни биваков разбивать, ни готовить, ни котлы мыть. На привалах питались продуктами прихваченными в попутных трактирах. С меня требовалось разве что копченое мясо нарезать, зеленью приукрасить да напитки по графинчикам разлить. Сревировкой стола занималась Нашка, она же и мыла посуду. А чего той посуды? Пара блюд да бокалов.

Смутно помню город. Для любопытства одним глазом посмотрел по сторонам. Ничего интересного.

Сначала, как и рассказывали, по обочинам долго тянулись грязные халупы, меж которыми просматривался обычный сельский пейзаж с ухабистыми грунтовыми дорогами, скорее зазорами между домами, свиньями в лужах, утками и курами, вышагивающими по грязи в поисках съестного. Приусадебных участков и заборов не было нигде. Этим и отличался город от деревни. Зато местные оборванцы, с энтузиазмом и даже ожесточением плюющие в сторону проезжих шелухой семечек, держались с апломбом столичных жителей.

«А как жаж! Оне — городские, а мы для них — дяа-арёвня неотесанная. Даже графиня. Провинциалка, ить».

Потом мы проехали в городские ворота, повозку затрясло на булыжниках, я чертыхнулся про себя на жлобство местных владык — могли бы по примеру нашего графа и тесать камень прежде, чем класть — и продолжал спать.

Разбудили меня только тогда, когда обоз проехал парк — цветами и зеленью повеяло — затем втянулся во двор городского дворца В'Алори — снова булыжники и тряска — и резко затормозил у парадной лестницы. Не прямо напротив, конечно, а слегка не доезжая. На почетном месте остановился экипаж графини.

На лестнице прибывшую молодую хозяйку встречали две шпалеры местных слуг во главе с дворецким. Все поголовно: и охранники, и садовник, и кухарка, и горничные, — выглядели как именитые дворяне в невесть каком поколении. Говорят в столице устраивают собачьи конкурсы, где помимо экстерьера оценивают и длину собачьей родословной. Вот эта выставка слуг мне и напомнила подобные конкурсы. Не сказал бы ничего хорошего про экстерьер, но гордыни у каждого встречающего было больше, чем у самого породистого пса.

М-да. Правду сказал один философ: «Человек кичащийся своей родословной похож на корнеплод — все лучшее у него в земле».

Низенький, лысенький, но с пы-ышными бакенбардами, толстячок величественным мячиком припрыгал по ступенькам к дверце кареты и согнулся в раболепном поклоне. Как ему удалось совместить величественность и раболепие, совершенно непонятно, но вызывает определенное уважение. Особенно восхитило его умение, несмотря на внушительный арбуз живота, согнуться в таком низком поклоне, что, казалось, бровями он подметает дорожку перед графиней.

Как-то раз один восточный правитель спросил мудреца, чем по его мнению должны заниматься придворные, постоянно толпящиеся у его трона и вроде бы ничем полезным не занятые? «О, великий эмир! — ответил мудрец. — На самом деле они очень заняты с утра до вечера, ибо должны непрестанно тренировать гибкость своего позвоночника, дабы наилучшим образом славить мудрость повелителя».

Дворецкий явно придерживался рекомендаций мудреца.

Графиню увели внутрь дома, слуги выпрямились, бросили на нашу троицу короткий надменный взгляд, будто все поголовно по меньшей мере бароны, и разошлись кто куда, может быть даже работать. Мы остались наедине перед монументальной фигурой, которую я ошибочно принял за кухарку.

Худых поваров на самом деле встретить сложно, поскольку общественное мнение относится к таким с немалым подозрением — как так все время среди еды и голодный? Значит, готовит так, что в рот не возьмешь. А как иначе? Недоедающий повар — это даже не смешно. В нашем трактире на кухне все поварихи отличались статями и дородностью. Женщин ведь никто не отлучал от высокого искусства кулинарии и хотя, как правило, шеф-поварами везде работали мужчины, но нередко их ближайшими помощницами, фактически заместителями, служили представительницы прекрасного пола. Тетушку Ронду, например, побаивался даже мой отец. Помню как-то раз со стороны хозяйственного двора я услышал их яростную перепалку: «Петрушка!!! — Нет, кинза!!! — Нет, петрушка!!! — А я тебе говорю только кинза!!! — Женщина, слушать сюда-а-а… (дзинь) уй! — Амтор! Не зли, а то еще раз по башке сковородкой получишь! Я говорю кинза, значит, кинза и никакая не петрушка!!». Несмотря на крупные габариты и недюжинную силу, тетушка Ронда была добрейшей женщиной и ни один малыш не мог пройти мимо нее без того, чтобы «голодной деточке» не перепало чего-нибудь вкусненького. Может и я стал таким из-за того, что приходилось много раз на дню проходить мимо тетушки?

Женщина, сопевшая на нас сверху вниз, похожа была на тетушку Ронду только необъятными формами тела. Зато лицо — скорее, рожа, харя, мурло — не вызывало ни малейшей симпатии. Говорят, глаза — зеркало души. Кривой Крюк с его добрыми, наивными и чуть не от мира сего глазами, выглядел настоящим красавцем рядом с этим… существом.

Глаза — («ясные очи») две мелкие злобные вошки, выглядывающие из-за брустверов щек.

Нос — («носик-курносик») горбатый волнолом, кончиком своим упорно целящийся клюнуть тройной подбородок.

Губы — («губки-коралл») две ярко раскрашенные ярмарочным фигляром оладьи, безуспешно пытающиеся прикрывать огромные желтые зубы — мечту здоровенного коня-тяжеловоза.

В общем, предельно «симпатичная» особа. Хотя может я и приукрасил… то есть, наоборот, очернил добрую женщину — уж очень она мне не понравилась. Кабы знал, что встречу такую в городском дворце графа, ни за что не поехал бы в столицу и не поленился бы спорить с Маликосой до последнего.

— Значит, так, олухи деревенские. Слушать меня внимательно. Второй раз вместо меня розги будут вбивать в вас понимание простейшего этикета. Повторять не буду. Первое, никаких имен. Вам знать их незачем. Всем говорите «уважаемый господин», старшему охраннику и старшим слугам — «многоуважаемый господин». Я для вас «почтеннейшая госпожа экономка». Мой муж, дворецкий, «многопочтеннейший господин дворецкий». К нашей госпоже обращаться: «ваше сиятельство». Глаз на госпожу не поднимать, говорить, только когда разрешат. Ясно?! Теперь как будут называть вас. Ваши имена никому не интересны. Будете откликаться на те клички, что я вам дам.