Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

• Название: Поэты 1790–1810-х годов
• Автор: Василий Пушкин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1971

Сборник «Поэты 1790–1810-х годов» знакомит читателей с одним из самых сложных и интересных периодов в истории развития отечественной поэзии. В сборнике представлены объединения (Общество друзей словесных наук, Дружеское литературное общество, «Беседа любителей русского слова» и др.), в которых сосредоточивалась в основном литературная жизнь Москвы и Петербурга. Сюда вошли поэты, чье творчество, составлявшее литературный «фон» эпохи, вызывало когда-то ожесточенные споры, бурную полемику (С. С. Бобров, А. Ф. Воейков, Андр. И. Тургенев, Д. И. Хвостов, П. И. Шаликов, А. С. Шишков, С. А. Ширинский-Шихматов, В. Л. Пушкин и др.). В силу целого ряда исторических причин они были забыты последующими поколениями, и сейчас, спустя более чем полтора столетия, вниманию читателя предлагаются произведения, извлеченные из старых собраний сочинений, журнальных комплектов и, в значительной части, рукописных фондов.

Знакомство с поэзией не только в ее вершинных проявлениях, но и в массовом развитии позволяет восстановить историческую реальность и аромат русской культуры конца XVIII — начала XIX века.

---

А. П. БУНИНА

А. П. Бунина. Портрет работы А. Г. Варпека (Эрмитаж).

Анна Петровна Бунина родилась 7 января 1774 года в селе Урусове, Рижского уезда, Рязанской губернии. Она принадлежала к старинному дворянскому роду, из которого позднее вышел знаменитый писатель И. А. Бунин. Мать ее умерла, когда будущей поэтессе было 14 месяцев. Осиротевшая девочка воспитывалась у теток, а потом у старшей сестры. О своем тяжелом детстве она рассказала в автобиографическом стихотворении, впервые публикуемом в настоящем издании. По свидетельству биографов, ее первые стихотворные опыты относятся к тринадцатилетнему возрасту[182]. Позднее во время поездок в Москву она познакомилась с тамошними литераторами, а в 1802 году, несмотря на сопротивление родных, поселилась в Петербурге и усиленно занялась самообразованием, обучаясь английскому, французскому и немецкому языкам, физике, математике и русской словесности. На учителей Бунина истратила свое небольшое состояние и до конца дней сильно нуждалась. Первым ее учителем был П. И. Соколов, впоследствии секретарь Российской академии. Вся последующая творческая деятельность Буниной была затем связана с Российской академией и «Беседой любителей русского слова».

Начало литературной деятельности Буниной связано с традициями классицизма. В 1808 году она выпускает облегченное изложение труда аббата Батте, одного из крупнейших поздних теоретиков этого направления[183], позднее переводит и первую песнь знаменитого трактата Буало «Поэтическое искусство». Перевод этот был сочувственно встречен критикой и оценен выше, чем аналогичная работа Д. И. Хвостова[184]. В 1821 году Бунина опубликовала полный перевод Буало.

Характерное для классицизма мировосприятие отличает и многие оригинальные произведения Буниной.

В то же время в ряде стихотворений Бунина обнаруживает глубину, напряженность и драматизм лирических переживаний, острое и трагическое восприятие мира, характерные для романтизма, что также обусловило высокую оценку современниками ее творчества.

С 1806 года произведения ее начинают появляться в журналах. Откликнулась Бунина в своих стихах на события Отечественной войны 1812 года. Ее всегдашний покровитель А. С. Шишков с помощью М. И. Кутузова, высоко ценившего творчество поэтессы, выхлопотал Буниной у царя пенсион в две тысячи рублей ежегодно.

В 1811 году при учреждении «Беседы любителей русского слова» Бунина была избрана ее почетным членом.

В 1815 году поэтесса опасно заболела: у нее начался рак груди. 29 июля она уехала в Англию для лечения. Отъезд Буниной стал заметным событием в литературной жизни Петербурга. О нем поместил подробное сообщение в «Российском музеуме» князь Шаликов. В «Сыне отечества» появились стихотворения, посвященные отъезжающей поэтессе[185].

Брат Буниной по случаю ее отъезда написал в подражание ее поэме «Фаэтон» шуточную поэму «в трех песнях» под названием «Путешествие российской Сафы к британским берегам»[186].

В Англии Бунина провела два года, все время очень нуждаясь. А. С. Шишков всячески помогал ей и, наконец, выхлопотал у царя четыре тысячи рублей, которые тут же и были высланы поэтессе[187].

Биографы сообщают, что Бунина очень тяготилась денежными подарками высочайших особ за поднесенные им сочинения. Эти подарки ставили ее в неловкое положение.

В 1817 году Бунина вернулась в Россию. Болезнь ее продолжала прогрессировать, и все способы лечения оказались тщетными. В последние годы жизни она не могла даже лежать, и дни и ночи проводила на коленях, продолжая в этом положении работать. Часто переезжая с места на место, Бунина жила то у одних, то у других родственников. В 1826 и 1827 годах она ездила на Кавказские воды. Отсюда, из Горячеводска, она пишет Шишкову об окончании работы над переводом с английского духовных бесед оратора и проповедника Блера. После долгих цензурных мытарств книга, разрешенная к печати в апреле 1828 года, вышла только в июне 1829, и содержала вместо обещанных девятнадцати глав лишь семнадцать[188].

«Со смертного и страдальческого одра» надписала Бунина Российской академии дарственный экземпляр последней своей книги[189].Спустя несколько месяцев после ее выхода, 4 декабря 1829 года, Бунина скончалась в селе Денисовке Рязанской губернии.

Основные издания сочинений А. П. Буниной:

Неопытная Муза, чч. 1–2, СПб., 1809–1812.

Сельские вечера, СПб., 1811.

Собрание стихотворений Анны Буниной, чч. 1–3, СПб., 1819–1821.

158. С ПРИМОРСКОГО БЕРЕГА

Светлое море
С небом слилось,
С тихостью волны
Плещут на брег,
Кроткие зыби
Чуть-чуть дрожат.

Солнце погасло,
Месяца нет,
Заревом алым
Запад блестит,
Птицы на гнездах,
В кущах стада.

Всё вдруг умолкло,
Все по местам.
В комнате тихо,
Шороху нет;
Дети прижались
Скромно в углах.

Лина коснулась
Арфы струнам:
Арфа златая
Глас издала;
Звуки согласны
С Линой поют.

Розовым пламем
Светит камин;
Скачет по углям
Ясный огонь;
Дым темно-серый
Вьется столбом.

Пламень лютейший
Душу палит;
Сердце томится,
Высохло всё:
Яд протекает
В жилах моих.

Слезы иссякли
В мутных очах,
Вздохи престали
Грудь воздымать,
Речь замирает
В хладных устах!

Море, взволнуйся!
Гробом мне будь!
Арфа златая,
Громом ударь!
Пламень, разлейся,
Бедну сожги!

1806

159. СУМЕРКИ

Гавриилу Романовичу Державину, в его деревню Званку

Блеснул на западе румяный царь природы,
Скатился в океан, и загорелись воды.
Почий от подвигов! усни, сокрывшись в понт!
Усни и не мешай мечтам ко мне спуститься,
         Пусть юная Аврора веселится,
               Рисуя перстом горизонт,
         И к утру свежие готовит розы;
               Пусть ночь, сей добрый чародей,
                               Рассыпав мак, отрет несчастных слезы,
                               Тогда отдамся я мечте своей.
         Облекши истину призра́ком ложным,
               На рок вериги наложу;
               Со счастием союз свяжу,
               Блаженством упиясь возможным.
               Иль вырвавшись из стен пустынных,
В беседы преселюсь великих, мудрых, сильных.
Усни, царь дня! тот путь, который описал,
                               Велик и многотруден.

Откуда яркий луч с высот ко мне сверкнул,
         Как молния, по облакам скользнул?
Померк земной огонь… о! сколь он слаб и скуден!
                               Средь сумраков блестит,
                               При свете угасает!
Чьих лир согласный звук во слух мой ударяет?
                               Бессмертных ли харит
                               Отверзлись мне селенья?
                               Сколь дивные явленья!
         Там ночь в окрестностях, а здесь восток
                               Лучом весення утра
                               Златит Кастальский ток.
                               Вдали, из перламутра,
         Сквозь пальмовы древа я вижу храм,
                                        А там,
Средь миртовых кустов, склоненных над водою,
         Почтенный муж с открытой головою
               На мягких лилиях сидит,
         В очах его небесный огнь горит;
                               Чело, как утро ясно,
               С устами и с душей согласно,
         На коем возложен из лавр венец;
               У ног стоит златая лира;
         Коснулся и воспел причину мира;
Воспел, и заблистал в творениях Творец.

Как свет во все концы вселенной проникает,
               В пещерах мраки разгоняет,
Так глас его, во всех промчавшися местах,
Мгновенно облетел пространно царство!
               Согнулось злобное коварство,
Молчит неверие безбожника в устах,
         И суемудрие не зрит опоры;
Предстала истина невежеству пред взоры:
Велик, — гласит она, — велик в твореньях бог!

         Умолк певец… души его восторг
               Прервал согласно песнопение;
Но в сердце у меня осталось впечатленье,
Которого ничто изгладить не могло.
Как образ, проходя сквозь чистое стекло,
Единой на пути черты не потеряет, —
         Так верно истина себя являет,
               Исшед устами мудреца:
         Всегда равно ясна, всегда умильна,
               Всегда дово́дами обильна,
               Всегда равно влечет сердца.

Певец отер слезу, коснулся вновь перстами,
               Ударил в струны, загремел,
               И сладкозвучными словами
                               Земных богов воспел!
Он пел великую из смертных на престоле,
               Ее победы в бранном поле,
Союз с премудростью, любовь к благим делам,
               Награду ревностным трудам,
И, лиру окропя слезою благодарной,
               Во мзду щедроте излиянной,
         Вдруг вновь умолк, восторгом упоен,
               Но глас его в цепи времен
                               Бессмертную делами
               Блюдет бессмертными стихами.
Спустились грации, переменили строй,
         Смягчился гром под гибкою рукой,
         И сельские послышались напевы,
               На звуки их стеклися девы.
                               Как легкий ветерок,
Порхая чрез поля с цветочка на цветок,
Кружи́тся, ре́звится, до облак извиваясь, —
Так девы юные, сомкнувшись в хоровод,
Порхали по холмам у тока чистых вод,
Стопами легкими едва земле касаясь,
               То в горы скачучи, то с гор.
               Певец веселый бросил взор.
(И мудрым нравится невинная забава.)

               Стройна, приятна, величава,
               В одежде тонкой изо льна,
               Без перл, без пурпура, без злата,
               Красою собственной богата
                               Явилася жена;
               В очах певца под пальмой стала,
               Умильный взгляд к нему кидала,
                               Вия из мирт венок.
Звук лиры под рукой вдруг начал изменяться,
                               То медлить, то сливаться;
Певец стал тише петь и наконец умолк.
               Пришелица простерла руки,
И миртовый венок за сельских песней звуки
                                        Едва свила,
               Ему с улыбкой подала;
Все девы в тот же миг во длани заплескали.

                                           «Где я?..» —
От изумления к восторгу преходя,
Спросила я у тех, которы тут стояли.
         «На Званке ты!» — ответы раздались.
               Постой, мечта! продлись!..
Хоть час один!.. но ах! сокрылося виденье,
Оставя в скуку мне одно уединенье.

<1808>

160. ПАДЕНИЕ ФАЭТОНА