Геннадий Гусаченко - Рыцари морских глубин

• Название: Рыцари морских глубин
• Автор: Геннадий Гусаченко
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012

«Под крылом ангела-хранителя» — остросюжетный роман-откровение, трилогия книг «Жизнь-река», «Рыцари морских глубин», «Покаяние», которые с интересом прочтут мечтатели-романтики, страстные поклонники приключений, отважные путешественники — все, кто не боится подставить лицо ветру, встретить штормовую волну, вступить в поединок с преступником. Любители экстрима, романтики, любовных интриг найдут в книгах захватывающие эпизоды службы на подлодке, охоты на китов, работы в уголовном розыске. Воображение читателя пленят красочные картины моря, взволнуют стойкость и мужество подводников, китобоев, сотрудников милиции и других героев этих уникальных произведений. Автор трилогии — Геннадий Григорьевич Гусаченко служил на подводной лодке Тихоокеанского флота, ходил в антарктические рейсы на китобойных судах, работал оперуполномоченным уголовного розыска, переводчиком японского языка на судах загранплавания, корреспондентом газет Приморья и Сибири. В 2007-м году Г.Г.Гусаченко совершил одиночное плавание на плоту-катамаране по Оби от Новосибирска до северо-восточной оконечности полуострова Ямал. Впечатления послевоенного детства, службы на флоте, работы на море и в милиции, экстремального похода по великой сибирской реке легли в основу вышеназванных книг. Г.Г.Гусаченко окончил восточное отделение японского языка и факультет журналистики ДВГУ. Автор книг «Тигровый перевал», «Венок Соломона», «Таёжные сказки». Печатался на страницах литературных, природоведческих, охотничьих и детских журналов «Горизонт», «Человек и закон», «Охотничьи просторы», «Охота и охотничье хозяйство» «Костёр», «Муравейник» и др. Чл. Союза журналистов России. Живёт и трудится в г. Бердске Новосибирской области. Тел: [phone]), (8 383 41 2 31 73).

---

— Есть! Разрешите идти?

— Я вас не задерживаю…

Потапов взялся за ручку двери, и переминаясь с ноги на ногу, не открывал, продолжал стоять, не решаясь сказать что–то неприятное. Снял фуражку, вытер вспотевшую лысину.

— Что ещё, Виктор Степаныч? — со скрипом крутнулся в кресле Щербаков. Кисло–ехидная физиономия начальника штаба начала бесить его. Ну, в поход, ну, на стрельбы! Впервой, что ли? Дело привычное, почти будничное. Что непонятного? Какие могут быть вопросы у такого опытного штабиста?

— Корабль к выходу в море не готов, Владимир Саныч…

— Что значит «не готов?». Продукты загрузили, топлива под завязку, батареи новые зарядили, личный состав здоров… В чём дело? — нахмурил брови Щербаков, искоса поглядывая на Потапова.

— Командир штурманской группы лейтенант Малкиев потерялся. Нигде его нет.

Начштаба сделал паузу, любуясь впечатлением, произведённым на контр–адмирала. Выждав паузу, необходимую для того, чтобы комдив понял, что бывает, когда ракетоносец по приказу свыше не выходит в назначенное время в назначенный квадрат, Потапов визгливым фальцетом добавил:

— Нигде нет его, Владимир Саныч. Ни дома, ни в офицерском клубе, ни у друзей… И оповестителей не предупредил, разгильдяй…

— А у этой, у местной любвеобильной страшилки были?

— У тёти Моти? Как же?! В первую очередь проверили…

Щербаков поднял глаза на корабельный хронометр: до назначенного времени выхода лодки ещё шесть часов с четвертью. Да, он хорошо знал, что бывает, если не выполнить приказ комфлота. Обвёл взглядом роскошную обстановку каюты. Жаль с ней расставаться. Опять же недостроенная кооперативная квартира в Москве. Дочь–студентка не замужем… Много других проблем… Впрочем, напрасно Потапов думает сейчас, что из–за какого–то старлея сорвётся выход лодки на боевое задание. Можно будет послать вместо Малкиева штурмана с другой лодки. Карнаухова, например, со сто двадцать шестой… Он как раз дежурным сегодня по кораблю. Искать долго не придётся.

Ничем не выдавая волнения, контр–адмирал раскурил сигару. Поправил парус настольного фрегата. Он знал, как ликует сейчас начальник штаба, давно мечтающий занять его кресло. А вот шиш тебе! Лысый самонадеянный болван!

— Капитан первого ранга Потапов! Если не отыщите к сроку этого Калигулу…

Комдив сделал паузу, чтобы ямокопатель успел обдумать слово «если».

— Если не отыщете Малкиева, — повторил Щербаков, — сами вместо него штурманом пойдёте на сто тридцать шестой. А сейчас возьмите мой катер и отправьте в город патрульную группу… Пусть обшарит все кабаки и ночные забегаловки. Всё! Свободны!

Контр–адмирал стряхнул пепел с душистой гаванской сигары.

— Да-а, — мечтательно протянул он, поймав себя на мысли, что завидует этому бесшабашному красавцу Малкиеву с волосатой как у гиббона грудью, находящемуся в том возрасте и звании, когда можно оттянуться по полной программе в компании безалаберных друзей и девиц–хохотушек. Когда тебе совершенно до одного места приказ хоть самого Главкома «не пить, не курить, не гулять», но в любую минуту ты готов, не задумываясь, отдать жизнь за Отечество, за славный Российский флот, за свой корабль и экипаж, за друга, за любимую. Когда всё по хрену, лишь бы на один миг окунуться в шампанское, в ослепительные улыбки обворожительных женщин, в шутки преданных товарищей и головокружительное веселье. А там… Хоть на год в автономку, в пекло, к чёрту на рога… Куда Родина пошлёт!

Растроганный воспоминаниями о молодости, Щербаков долго мерил шагами дорогой ковёр. Часовая стрелка старинного корабельного хронометра в позолоченном корпусе упорно ползла вверх. Комдив не сомневался, что гуляка-Малкиев, лучший штурман дивизии, непременно отыщется. Вопрос лишь — когда? И в каком качестве?

Тем временем патрули рыскали по городу, объезжая популярные среди офицерской братии рестораны, кафе и прочие схожие заведения. И когда начальник патруля лейтенант Конашков вошёл в ресторан «Авача», его глазам предстала картина: посреди зала большой стол, уставленный винами, коньяками, фруктами и прочими яствами, а за ним в гордом одиночестве восседает лейтенант Малкиев. Купленные им музыканты уже в течение нескольких часов беспрерывно исполняют одну и ту же песню об усталой подлодке. Посетители, не менее уставшие от однообразной музыки, чем сама уставшая подлодка, скучают за маленькими столиками вокруг Малкиева. Некоторые не выдерживают и упрашивают лейтенанта пощадить их нервы и сменить надоевшую мелодию. Но Малкиев неумолим:

— Сегодня здесь я заказываю музыку!

Кулаком по столу — бах! Бокал в руке поднят высоко:

— За прекрасных дам! Мужчины пьют стоя! Женщины — до дна! Официант! Дамам цветы — детям мороженое! Что?! Мороженое есть — детей нет? И цветов нет? Всё! Достал меня ваш Питер! Переведусь на Черноморский флот… В Одессу! Там всегда есть цветы… Музыканты! Почему не играем? Плачу вдвойне! Усталую подлодку!

Малкиев швыряет оркестрантам деньги и запевает:

На пирсе тихо в час ночной…
Тебе известно лишь одной,
Когда усталая подлодка
Из глубины придёт домой…

Посетители, конечно, к администратору. Жаловаться. Но метрдотель руками разводит:

— Кто платит, тот и музыку заказывает…

Без четверти двенадцать пьяного в дрободан штурмана доставили на пирс. Контр–адмирал Щербаков, спускаясь по трапу плавбазы, видел, как матросы, подхватив Малкиева, тащили его на корабль.

— Как он? — сочувственно спросил комдив у начальника штаба.

— Вы же сами видите, Владимир Саныч… Никакой! Ну, я ему покажу, как не явиться вовремя по боевой тревоге! Мерзавец! Разделаю как медузу! — визгливо верещал Потапов. — В трюме сгною! Любитель вина и красивых женщин! Я тебе ещё потеряюсь! На берег только в перископ будешь смотреть! Представляете, Владимир Саныч… Опять «Авачу» на уши поставил! Тоже мне, Калигула! Ну, погоди, по приходу с моря…

— Капитан первого ранга Потапов! — оборвал его тираду комдив. — На сто тридцать шестой пойдёте старшим на борту! Выполнять!

После полуночи К-136 тихо и незаметно отошла от пирса и скоро скрылась в ночной мгле.

Проводив лодку, контр–адмирал Щербаков вернулся в каюту, где его ждал крепкий кофе с коньяком и шоколадом. Комдив поудобнее устроился в кресле и раскрыл японский журнал комиксов про римского императора Гая Юлия Цезаря по прозвищу Калигула.

Идёт «война холодная». Подводная война!

находился на верхней палубе плавбазы, откуда У пирса посёлка Советский, где птица незамеченною не пролетит, и мышь невидимо не пробежит, мы загружали в шахту ракету для предстоящего учебно–тренировочного пуска. Как всегда ночью и в оцеплении караульной роты. Я в нижнем отсеке лодки обеспечивал подъём и опускание пускового стола. Связь с верхним срезом шахты по переговорному устройству. Наверху работают Миша Горбунов, Валера Конарев, Коля Чепель и Петя Молчанов. Удерживая ракету за растяжки, принимают с подъёмного крана эту зловеще–холодную остроносую сигару шестнадцатиметровой длины, таящую в себе смерть и разрушения. Устанавливают на пусковой стол, отвинчивают лючки с надписями «Дренаж», «Наддув» и другие, подсоединяют шланги и кабели, запирают замки стоек, удерживающих ракету. За их действиями строго и внимательно наблюдают офицеры–ракетчики Тушин, Конашков и флагманский специалист БЧ‑2 Ракитянский. Здесь же, на верхнем ограждении рубки командование корабля: командир Каутский, замполит Зуев, старпом Куренков, помощник Чернышов, вахтенный офицер Косолапов и начштаба дивизии Потапов.

Но вот все штеккерные разъёмы подсоединены, штуцера прикручены, лючки закрыты, замки сведены.

— Стол вниз! — командует Тушин.

— Есть стол вниз! — дублирую я слова команды и, не отрывая взгляда от циферблата прибора, поворачиваю штурвальное колесо управления гидромоторами. Стол плавно начал опускаться, но зазевался крановщик портального крана, не дал слабину тросу. Последний натянулся струной, приподняв ракету со стола, и считанные сантиметры оставались от копиров на корпусе ракеты до замков на захватах стоек. И не избежать бы трагедии, ведь вокруг среза шахты стояли подводники. Открылись бы замки, тяжёлые стальные стойки молниеносно раскинулись бы на четыре стороны, отметая всех губительным ударом. Но несчастья не случилось. Все, кто был наверху, истошно заорали визгливо–поросячьим криком:

— Сто–оп сто–ол!

В рубашках родились мои товарищи. Находясь в глубоких недрах подлодки, услышал я над ухом истеричный вопль из динамика «Нерпы», молниеносно четыре стороны, сные стойки молниеносно раскинулись бы на четыре стороны, сметая всех вй офицер. Никуола. 00000000 сделал реверс штурвалом, выполняя спасительную команду.