Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

• Название: Польша и Россия в первой трети XIX века
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91674-087-5

В монографии впервые в российской и польской историографии комплексно исследуется история конституционного Королевства Польского 1815-1830 гг. в составе Российской империи. Рассмотрены основные тенденции экономического, общественного и политического развития польского государства, фундаментальные процессы трансформации польского общества первой трети XIX в. и его социальных и политических институтов во взаимодействии с соответствующими институтами Российской империи. Особое внимание уделено конституционному устройству Королевства, общественному движению и конспирации. Широко представлено развитие польской национальной культуры в эпоху, предшествовавшую восстанию 1830-1831 гг. Рассмотрены также проблемы взаимного восприятия и формирования национальных стереотипов поляков и россиян во взаимоотношениях общества России и Польши.

---

24 марта (5 апреля) 1813 г. В.В.Ханыков сообщал, что авангард русской армии вошел в Дрезден. «Саксонский король колеблется, – писал он, – ему трудно отказаться от суверенных прав на Княжество Варшавское»217. Вообще позиция Фридриха-Августа I, ввиду сложности его положения и изменявшейся военной ситуации, долгое время оставалась непоследовательной: то он ориентировался на Наполеона и подтверждал ему свою верность, то подписывал соглашение с Австрией, которая гарантировала неприкосновенность наследственных владений короны или соответствующую компенсацию за потерю Княжества Варшавского218.

В сложной военно-политической обстановке Александр I опасался обострения отношений из-за Польши с Австрией и Пруссией. Он твердо придерживался позиции сохранения за собой свободы действий. Когда 26 марта (7 апреля) 1813 г. император назначил Д. М. Алопеуса главой миссии при прусском короле, то в данной ему инструкции отдельно оговаривал: «Возможно, Вас будут особенно обхаживать, чтобы выведать мои намерения относительно Польши. При всякой попытке такого рода Вы должны решительно отказываться от какого-либо обсуждения этого вопроса»219.

В это время А. Чарторыский проявлял большую активность, пытаясь ускорить решение польского вопроса. 27 марта (8 апреля) 1813 г. он направил Александру I письмо, в котором настойчиво советовал поторопиться с решением польских дел. Он старался убедить императора в том, что ему необходимо «вызвать к себе доверие и привязанность поляков». Он внушал Александру I мысль, что если будет разбит польский корпус, то в военном отношении это будет иметь «малое значение», но в политическом – станет «ошибкой и большим злом». Обладая широкими связями в среде польской аристократии и в европейских политических кругах, А. Чарторыский располагал возможностями получать самые разнообразные сведения, в том числе и конфиденциального характера. Так, от князя А. Радзивилла, женатого на родственнице прусского короля и хорошо осведомленного о происходившем при берлинском дворе, ему стало известно, что «прусский король ничего не имеет против существования Польши, он чувствует необходимость удовлетворить желания этой нации, считая их справедливыми и разумными». О позиции прусского короля, как бы ставя его в пример, Чарторыский не преминул сообщить российскому императору. Таким образом, ссылка Александра I на препятствия восстановлению Польши со стороны Пруссии становилась необоснованной: «[…] таковых совершенно не существует», – писал князь. Напротив, по его словам, прусский король «был удивлен, что Ваше императорское величество не сделали для поляков ничего определенного». Фридрих-Вильгельм III «жаловался», продолжал Чарторыский, что каждый раз, при его «желании завести об этом речь, Вы казались чрезвычайно смущенным и меняли разговор». Далее следовал осторожный зондаж: «Не могли бы оба монарха обратиться с совместным воззванием к полякам, как они обратились к немцам?» Это, по мнению Чарторыского, могло бы повлиять на настроения русского общества: «Подпись прусского короля заставила бы замолчать Ваших генералов в Петербурге». Чарторыский разъяснял Александру I, на чем основывается позиция Фридриха-Вильгельма III: «Именно тревога за исход войны и заставляет прусского короля сознавать важное значение шага, который привлек бы поляков к участию в общей защите» 220. Князь несколько преувеличивал значимость польских войск, к этому времени уже существенно ослабленных и вдобавок не слишком надежных, способных с легкостью менять союзников и воевать как на стороне Наполеона, так и против него. К тому же если вопрос об изменении позиций элиты польского общества касался сравнительно небольшого числа лиц, причастных к

разработке и осуществлению политических планов, то задача изменения политической ориентации армии приобретала совершенно иной масштаб, речь шла о тысячах и даже десятках тысяч людей. Причем это были люди, представлявшие наиболее дееспособную часть населения, и в конечном итоге их взгляды могли оказывать еще более широкое воздействие и, возможно, даже влиять на формирование определенных черт национального сознания, национального менталитета.

А. Чарторыский предлагал также меры, которые должны были бы нейтрализовать Австрию. Если российский император и прусский король обратятся с совместным воззванием к полякам, поучал он, не отказываясь от менторского тона, то Александр I может объяснить это императору Францу I желанием успокоить «столь многочисленные в Польше мятежные умы» в момент, когда продвигающиеся на запад русские войска оставят Польшу221. Причем в начале этого же письма Чарторыский утверждал, успокаивая русского императора, что распространявшиеся в Варшаве «тревожные слухи, будто бы в Польше повсеместно готовится на днях восстание», были ложны222.

В заключительной части своего послания Чарторыский затронул вопросы, связанные с имущественным положением поляков. «Я с огорчением узнал, – писал он императору, – что главной квартирой отдан приказ конфисковать имущество всех поляков, служащих в польской армии». Приказ этот, по его мнению, был «совершенно бесцельный и несправедливый», так как нельзя наказывать людей за то, что они «служат своей родине и повинуются приказам своих монархов». Выступая в роли защитника всех поляков, он напоминал императору о его обещаниях, которые были даны Л. Радзивиллу (что его имения не будут конфискованы) и А. Потоцкому (что ему разрешат вернуться к семье) 223.

15 (27) апреля 1813 г., уже прибыв в Варшаву, Чарторыский отправил Александру I очередное письмо. Он писал, что известие, полученное от Вавжецкого из Литвы, «повергло его в глубочайшую грусть»: пять литовских губерний «стонут под бременем тягостного режима», там царит небывалый произвол, «никто не в состоянии поручиться за свое имущество, за свою честь и жизнь». Осуждая поведение русских чиновников, старающихся «увеличить число конфискаций», Чарторыский предупреждал императора о возможных волнениях в Литве. Он упрекал Александра I в неудачном подборе чиновников и в качестве примера приводил факт назначения литовским губернатором (в то время Виленская и Гродненская губернии нередко назывались Литовской, как это было постановлено при третьем разделе Речи Посполитой) А. С. Лавинского, «питающего к полякам вражду». Также вызывало нарекания князя и поведение русских войск. Чарторыский обращался к императору с просьбой дать высшим гражданским и военным чинам в Литве такие же инструкции, какие даны были В. С. Ланскому в Княжестве Варшавском. В окружении Александра I, подчеркивал он, много лиц, или совершенно не знающих польских дел, или настроенных к полякам враждебно. В виде осторожного вопроса он предлагал: «Нельзя ли было бы назначить при главной квартире на определенную должность кого-либо из поляков, который был бы как бы „защитником“, представителем народа». Он лично претендовал на это назначение: «Мне кажется, – писал он Александру I, – я сам мог бы занять это место»224.

18 (30) апреля 1813 г. Россия и Австрия подписали секретную конвенцию о перемирии: российский и австрийский корпуса в верховьях Вислы рассматривались как «обсервационные», т. е. выполняющие наблюдательные функции, военные действия между которыми «противоречили бы гуманным правилам ведения войны». Сандомир (Сандомеж), Опатовец и Краков сохранялись за Австрией225. В мае 1813 г. польский корпус оставил Краков и, пройдя через австрийскую территорию, соединился с французской армией на Эльбе. По этому поводу Александр I выразил свое неудовольствие находившемуся в его ставке со специальной миссией австрийскому представителю Л. Лебцельтерну226.

Рассчитывая играть руководящую роль в делах Европы, Австрия предложила союзникам свое посредничество в переговорах о перемирии с Францией. Венский двор ставил своей целью создать такую систему, при которой Франция и Россия уравновешивали бы друг друга. В результате переговоров 10 апреля 1813 г. французский министр иностранных дел Г. Б. Маре (герцог Бассано) выразил согласие на заключение перемирия и установление демаркационной линии по Эльбе, а также на созыв мирного конгресса, который мог бы состояться в Праге или другом месте 227.

1 (13) мая 1813 г. Нессельроде подал записку Александру I об условиях, сообщенных ему австрийским уполномоченным И. Стадионом, на которых Австрия могла бы заключить мир. Ими предусматривалось восстановление Австрии в границах до 1805 г., воссоздание Пруссии в рамках подписанного ею договора с Россией, полное освобождение Германии от французского влияния, роспуск Рейнского союза, ликвидация Княжества Варшавского228. Российский император в принципе согласился на эти условия, несколько изменив, но не конкретизировав формулировку относительно Польши: «[…] прекращение существования Варшавского Герцогства под этим названием и в той форме, в какую оно ныне облечено с точки зрения его политического устройства» 229.