Раймон Кено - С ними по-хорошему нельзя

• Название: С ними по-хорошему нельзя
• Автор: Раймон Кено
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-140-6

УДК 82/89

ББК 84.4 Фр

К35

Перевод с французского

Составление, перевод и примечания

Валерия Кислова

Послесловие

Паскаля Лётелье, Валерия Кислова

Художник

Михаил Занько

Кено, Раймон

Салли Мара: С ними по-хорошему нельзя. Интимный дневник Салли Мара /

Составитель и переводчик с фр. В. Кислов. Послесловие П. Лётелье и В. Кислова.

— СПб.: Издательство «Симпозиум», 2001. — 366 с.

ISBN 5-89091-140-6

Наследие знаменитого французского писателя Раймона Кено (1903–1976) включает в себя три произведения, опубликованные им под псевдонимом (якобы) существующей ирландской писательницы Салли Мара. Два из них — исторически не вполне корректный роман «С ними по-хорошему нельзя» (1947), посвященный дублинскому Пасхальному восстанию 1916 года, и полная трагизма автобиография «Интимный дневник Салли Мара» (1950) — вошли в эту книгу.

«Туман над Дублином слабел, а запах “Гиннеса” сгущался». Об этом (и не только об этом) — записи, полные самых откровенных признаний и проникнутые духом драматической повседневности многострадального Зеленого острова. До сих пор не вполне ясно, кто их автор. Загадочная ирландка Салли Мара, то ли никогда не существовавшая, то ли отмечающая вскоре свое 85-летие? Или знаменитый во всем мире французский писатель Раймон Кено, член Гонкуровской академии, Великий Хранитель Предлога при Палате Незаметных Исполнений ’Патафизического Коллежа? Пусть читатель попробует разобраться сам.

© Издательство «Симпозиум», 2001

© В. Кислов, составление, перевод, примечания, 2001

© П. Лётелье, В. Кислов, послесловие, 2001

© М. Занько, оформление, 2001

® М. Занько & Издательство «Симпозиум»: серия «Eх Libris»,

промышленный образец. Патент РФ № 42170

---

Он дал нам время передохнуть. Затем заявил:

— Ну да, пил, но и только. Не думайте, что я убил малышку.

— Он ее даже не убил! — застонала мама.

— Нет. Послушайте, как это произошло.

— Да, да, рассказывай.

— Так вот, я уже давно переживал, что она меня боится, не знаю, заметили вы или нет, но она, увидев меня, всегда дрожала. И тогда, чтобы успокоить малышку, как-то я пообещал прокатить ее на карусели с деревянными лошадками.

— Очень хорошо, — сказала мама.

— Не знаю, как это произошло, клянусь, я этого не хотел, но вдруг мы очутились около Ист-Уолла. Пустырь, бродячие собаки, сумрак, разбитые фонари, отсутствие деревянных лошадок так поразило девушку, что она упала в обморок.

— Бедное дитя.

— Она упала резко, вот так: шлеп! Я склонился над ней. Она была мертва.

— Господи, помилуй! — воскликнула мама и религиозно прожестикулировала.

— Чувствовал я себя довольно кисло.

— Понимаю, — посочувствовала мама.

— Я оттащил ее в укромный уголок. И потом там... там...

Он разнервничался:

— Я бы на вас там посмотрел! Короче говоря, я не удержался. Ведь не каждый день выпадает такая возможность.

— Понимаю, — вновь посочувствовала мама.

— Потом я спрятал ее в бочку.

— Не так быстро, — попросила мама. — Расскажи подробности.

— Ну, как же... — замялся папа. — Как же...

— Да, да, да. Мы тебя просим, пожалуйста, будь любезен.

— Во всяком случае, клянусь вам, я отнесся к ней с уважением.

— О!

У мамы был совершенно недоверчивый вид.

— Даю вам слово. Я предался лишь антропофагическому пороку. Да и то. Я вовсе ничего не ел. Только пил.

Затем добавил ровным голосом:

— Потом спрятал ее в бочку. Это все.

Мы молчаливо погрузились в свои мысли, что придало атмосфере некую грандиозность. Я даже почувствовала к нему некую симпатию, он был все-таки не злобным мерзавцем, а слабым, безвольным и импульсивным человеком. Джоэл — весь в него. Да, Джоэл. Кстати, Джоэл.

— Что мы можем сделать для Джоэла? — спросила я.

— Если его сцапают, — сказал папа, — он окажется в мерзком положении.

— Бедный Джоэл, — вздохнула мама и вновь принялась за вязание.

— Он ни за что не сможет доказать, что не убивал ее, — продолжал папа. — Акт вампиризма всегда вызывает негодование судей. Знаю по опыту. Значит, он получит по полной катушке, то есть смерть через повешение.

— Я бы никогда не подумала, что он так кончит, — сказала мама. — Ну, ничего, возьмем к себе миссис Килларни и Саломею.

— Посмотрим, — сказал папа. — Короче говоря, мы влипли в очень неприятное дело.

— А вдруг у него найдется алиби, — воскликнула я с надеждой в голосе.

— Тогда совсем хреново, — отозвался папа.

— Это почему? — спросила мама.

— Потому что тогда они вернутся сюда с обыском, а мне бы этого не хотелось, понимаешь?

— Понимаю, — посочувствовала мама.

22 апреля

Сегодня утром наша фамилия была пропечатана большими буквами в газете. Я думала, что это случится лишь после того, как я опубликую свой роман, через несколько лет. Нам есть чем гордиться! Я решила вырезать статью и отправить Мишелю Прелю. Папа громко прочел ее вслух. Теперь не оставалось никаких сомнений: у Джоэла дела плохи. К несчастью, когда его арестовывали, он еще вздумал защищаться. А еще в статье намекали на то, что он изготавливал пуговицы из человеческих костей; ну и посмеялись же мы: какие все-таки они тупые, эти журналисты.

Затем пришли соседи и соседки с комплиментами. Папа, конечно, спрятался. Радостная мама ораторствовала, наливала, плакала.

То и дело велосипедный почтальон привозил мне дружеские послания: в первую очередь от Богала, потом от Варнавы, Тимолеона, Пелагии, Игнатии, Аркадии и от многих других. Авель Мак-Адам писал:

Мисс, присутствие Вашей руки ощущается до сих пор и поддерживается каждые четверть часа воспоминанием о приятных минутах, проведенных рядом с Вами. Счастливые мгновения, сказал бы я, если бы не опасался истощения. Прошу Вас, мисс, принять уважительные заверения в моих растроганных чувствах. А.

Мистер Томас, садовый сторож:

Мисс, в величии преступления раскрывается жалость. Мисс, отныне Вы можете бесстрашно приходить в наши публичные сады, если туда Вас будет затягивать меланхолия. Я лично вызываюсь охранять доступ, дабы Ваша маленькая душа (бессмертная) находила там оптимальное утешение. Прошу Вас, мисс, не сомневаться в моем искреннем почтении. Ваш преданный слуга. Томас.

Post Scriptum: Мой сын Джон не может понять, куда исчезла ваша сестра Мэри.

Да, кстати, надо бы ее предупредить; в Гэлине она вряд ли читает газеты. Еще я получила телеграмму от Мишеля Преля:

Откровенно ошарашен и приятно удивлен Джоэлом. Точка. Целую. Мишель.

Какой он все-таки любезный. А еще пришла загадочная записка:

Поделом. М.

Я довольно долго не могла понять, кто ее отправил, и в конце концов решила, что Мэйв.

Под конец меня достали все эти соседи и соседки, и я вышла. Села на трамвай, затем пересадка. Вышла на остановке Кинг-стрит и пошла пешком. Прошла мимо одной казармы, трех больниц, одного дома призрения и двух сумасшедших домов, после чего прибыла к Ричмондской тюрьме и попросила разрешить мне свидание с Джоэлом. Старший надзиратель принял меня с большим почтением, но распоряжение было категоричным: я получила безапелляционный отказ, а вместе с ним, через посредничество надзирателя, поцелуй от администрации. Посредник предложил еще и разделить с ним его ложе. Но поскольку, с одной стороны, из всех поцелуев меня интересовали лишь те, которые телеграфировал Мишель Прель, а с другой стороны, я не чувствовала себя чрезмерно усталой, то с помощью бокового удара по адамову яблоку я дала понять старшему надзирателю, что ничто из предложенного меня не прельщает. Он проводил меня к выходу, оказывая знаки глубочайшего и несколько болезненного уважения.

Я погуляла немного вдоль и поперек Грэйндж Горман-лейн. Тюрьма — дело невеселое. До этого я никогда не обращала на нее внимания, но теперь, когда там сидел Джоэл, уже один ее вид разрывал мне сердце. Наконец я пошла прочь и вернулась домой пешком, умяв по пути несколько пирожных. Еще я отправила телеграмму Мэйв.

Дома бедламило вовсю. Мама была совершенно пьяна. Ликвидировав все наши запасы, соседи уже потянулись к выходу. Но поскольку на помощь прибывали более щедрые знакомые со своими бутылками, все закончилось не раньше трех часов ночи.

23 апреля

Сегодня было чуть поспокойнее. В газетах по-прежнему пишут о Дублинском Вампире[*], но так как папа сразу же вырезает эти статьи для себя, приходится покупать по второму экземпляру для Мишеля Преля. Я вернулась в тюрьму: разрешения на посещение по-прежнему нет. Все-таки тюрьма — мрачное место, да и не могу же я все время лупить старшего надзирателя по адамову яблоку. Чтобы вытащить оттуда Джоэла, надо что-то придумать.

Мэри приехала, когда мы садились за стол ужинать. «Ну и ну, вот незадача», — сказала она и набросилась на селедку в имбире: аппетит в пути разыгрывается.

После селедки настал черед сала с капустой, головки сыра в десять фунтов (все, что осталось) и пирога с морской капустой, который мама сварганила на скорую руку, чтобы побаловать Мэри, и который был отвратительным.

— Мама, — сказала Мэри, — не буду тебе льстить, от замены мы явно не выиграли.

— Что касается пирога с морской капустой, — подхватил папа, — то должен признать, что Бесс знала в нем толк.

— Давайте лучше поговорим о бедной девочке. И о Джоэле. Вы верите в то, что он занимался такими эксцентричностями? Я — нет.

— Я — тоже, — сказала мама.

— Нужно найти ему хорошего адвоката, — сказала Мэри.

— Это будет дорого стоить, — сказал папа. — Ведение дела о вампирах стоит раза в два дороже, чем дело о сатирах или дезертирах, а это не шуточки. Найдутся ли у нас средства?

— Можно все-таки чем-то пожертвовать, — сказала Мэри.

— Тем более что он невиновен, — сказала мама.

— Я в этом не очень уверена, — сказала Мэри.

— А я уверена, — сказала мама.

— Как ты можешь быть в этом уверена? Может, ты и виновного знаешь?

— Конечно. Вот он.

И она посмотрела в сторону папы.

Мэри хлопнула себя по ляжке (жест, который она наверняка подцепила на своей работе).

— Забавная ситуация, — сказала она. — Я об этом думала. Вы разве не находите это забавным?

— Какая сообразительность, — сказала мама.

— А откуда ты знаешь, что это он?

— Он сам признался.

— Ну и ну...