Раймон Кено - С ними по-хорошему нельзя

• Название: С ними по-хорошему нельзя
• Автор: Раймон Кено
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-140-6

УДК 82/89

ББК 84.4 Фр

К35

Перевод с французского

Составление, перевод и примечания

Валерия Кислова

Послесловие

Паскаля Лётелье, Валерия Кислова

Художник

Михаил Занько

Кено, Раймон

Салли Мара: С ними по-хорошему нельзя. Интимный дневник Салли Мара /

Составитель и переводчик с фр. В. Кислов. Послесловие П. Лётелье и В. Кислова.

— СПб.: Издательство «Симпозиум», 2001. — 366 с.

ISBN 5-89091-140-6

Наследие знаменитого французского писателя Раймона Кено (1903–1976) включает в себя три произведения, опубликованные им под псевдонимом (якобы) существующей ирландской писательницы Салли Мара. Два из них — исторически не вполне корректный роман «С ними по-хорошему нельзя» (1947), посвященный дублинскому Пасхальному восстанию 1916 года, и полная трагизма автобиография «Интимный дневник Салли Мара» (1950) — вошли в эту книгу.

«Туман над Дублином слабел, а запах “Гиннеса” сгущался». Об этом (и не только об этом) — записи, полные самых откровенных признаний и проникнутые духом драматической повседневности многострадального Зеленого острова. До сих пор не вполне ясно, кто их автор. Загадочная ирландка Салли Мара, то ли никогда не существовавшая, то ли отмечающая вскоре свое 85-летие? Или знаменитый во всем мире французский писатель Раймон Кено, член Гонкуровской академии, Великий Хранитель Предлога при Палате Незаметных Исполнений ’Патафизического Коллежа? Пусть читатель попробует разобраться сам.

© Издательство «Симпозиум», 2001

© В. Кислов, составление, перевод, примечания, 2001

© П. Лётелье, В. Кислов, послесловие, 2001

© М. Занько, оформление, 2001

® М. Занько & Издательство «Симпозиум»: серия «Eх Libris»,

промышленный образец. Патент РФ № 42170

---

— А если в Феникс-парк? — воскликнула я.

— Но это еще дальше, чем Маунтджой-сквер!

— Мы как раз у трамвайной остановки.

— Там собачий холод.

— Я не мерзлячка.

Итак, он заплатил за проезд до парка, и там, сразу же свернув с центральной аллеи, мы заблуждали, не переставая говорить о лингвистике. Точнее говоря, я предоставила ему возможность вволю помонологизировать. Моя голова была занята совершенно другим. В конце концов он это заметил:

— Салли, похоже, вы что-то ищете.

Разумеется, я изобразила удивление и не созналась. Но на самом деле я все время задавалась вопросом, какие именно кусты были свидетелями сопряжения сестрицы и Джона Томаса. Любопытство совершенно праздное: вряд ли существовала табличка с указанием; это мог быть первый попавшийся куст.

— Кажется, вы пришли сюда с определенной целью, — продолжал Варнава. — О! Я не спрашиваю у вас с какой.

— Тем не менее я могла бы вам ответить. Помните нашу первую встречу?

— В трамвае? — прошептал он, краснея.

— Нет, я имею в виду, когда мы первый раз гуляли вместе.

— Помню, — прошептал он.

— Сегодня исполнился ровно год.

От удивления он забормотал что-то вроде «неужели» или «не может быть».

— Похоже, это не произвело на вас сильного впечатления?

— Я... У меня плохая память на даты.

— Да, но на эту?!

Бедный юноша, до чего же он конфузливый!

— Неужели вы не помните, как ждали меня после моего урока и предложили пойти погулять в Феникс-парк?

— Да-да, — покорно согласился он.

— Тогда я отказалась, но сейчас подумала, что в честь годовщины нашего знакомства с моей стороны было бы любезно удовлетворить ваше желание.

Он поблагодарил меня дрожащим голосом и объявил, что весьма тронут.

Поскольку первые вечерние намеки начали окрашивать небосклон, мы повернули назад.

Чуть позднее он робко у меня спросил:

— Вы уверены, что это было в один день?

— То есть?

— Что я предложил вам сюда прийти, когда ждал после урока?

— Ну да.

— Мне кажется, это было в другой раз. Когда я встретил вас в музее.

Я холодно на него посмотрела:

— В день кино, не так ли?

Он снова увяз в лепете.

— Варнава, вы ведете себя нетактично, — высокомерно заявила я.

В трамвае у него был вид побитого бобика с поджатым хвостом. Мне по-глупому стало его жалко. При расставании я отпустила в его адрес несколько любезных слов, и этого оказалось достаточно, чтобы его осчастливить.

Перечитав запись в дневнике, я обнаружила, что Варнава был прав. Моя ошибка заключалась в том, что, сама того не желая, я намекнула на киносеанс. Даже сейчас я не совсем понимаю, что именно произошло в тот день.

25 февраля

Почему он не увлек меня в кусты? Если бы он это сделал, то что сделала бы я? А если бы это сделала я, то что сделали бы мы вместе?

Ответ: то, что делают в подобных случаях все. Всем это может показаться простым, а мне кажется ужасно запутанным.

А потом, меня коробит уже от того, что я все время об этом думаю и постоянно задаю себе разные вопросы.

А если разок попробовать?

С кем?

С Варнавой?

Но он такой олуховатый.

Зато единственный мужчина, с которым я знакома.

С папой нельзя. С Джоэлом тоже. Есть еще Падрик Богал. Но способен ли он размножаться? В его-то возрасте?

Как следует поразмыслив, я решила, что Мишель Прель мог бы мне понравиться. К слову сказать, этот негодяй мне так и не пишет. Я, впрочем, тоже.

Есть еще помощник молочника.

2 марта

Я сообщила Мэри, что экзамен на должность почтовых служащих будет через две недели. Думала, что сестру эта новость обрадует, но она восприняла ее довольно безразлично.

5 марта

Тем не менее она очень серьезно готовится к своему экзамену. Сегодня я предложила ей повидаться с Джоэлом, но ей нужно было заниматься. Я решила пойти одна.

На пороге я столкнулась с молодым человеком, который собирался звонить в дверь. Это был Тимолеон Мак-Коннан, он пришел навестить Джоэла.

— Джоэл не объявлялся уже целый месяц. Он болен?

Я сказала, что он с нами больше не живет. Уж лучше бы что-нибудь выдумала. Что у него заразная болезнь, например. Потому что Тим стал сразу же выспрашивать.

— Даже не знаю, что вам сказать, — промямлила я.

— Правду!

Я оказалась в неприятном положении. Правду, правду! Звучит красиво, но что именно было правдой для моего брата?

— Я передам ему, что вы приходили, — предложила я.

— А вы скоро его увидите?

— Я как раз к нему собиралась.

Вот это как раз и нельзя было говорить. Он сразу же предложил:

— Я вас туда отвезу.

Его мотоцикл стоял у дверей. Мне очень захотелось проехаться, да и невежливо было бы отказаться от столь любезного предложения. Кроме того, я была уверена, что Джоэлу будет приятно повидаться с Тимом.

Итак, я соглашаюсь, устраиваюсь на багажнике и объясняю Тиму, куда ехать.

— Держитесь за меня, если не привыкли так ездить.

Мотор ревет, мы срываемся с места, я цепляюсь за Тима.

— Обнимите меня за пояс.

Мне слишком страшно, чтобы противиться совету. Я обхватываю его и плющу свой нос о кожаную куртку. Мы несемся вперед, как здорово! Меня все время подбрасывает, и в результате от этого возникает приятное ощущение в основании, эдакая волнистая дрожь, которая поднимается вверх по позвоночнику и, добравшись до головного мозга, разрывает его на оригинальные и фантастические идеи.

Приехали очень быстро. Я показываю ему дом. Снаружи по-прежнему потроха, требуха и прочие выдержанные для пущего вкуса душистости.

— Какой ужас! — восклицает Тим. — Жить в таком месте! Он что, рехнулся?

Я двинулась первой. Тим шел за мной по совершенно темному коридору, потом стал карабкаться следом по по-прежнему обшарпанной и описанной лестнице. Мы уже почти добрались до этажа Джоэла, и вдруг я почувствовала, как рука Тима погладила мне икру. Наверняка дружеский жест, машинальный или аффективный. Я резко остановилась. Тим тоже остановился, но руки не убрал. Не поворачиваясь, я переместилась на одну ступеньку вниз, а поскольку он не двигался с места, его рука поднялась вверх. В итоге она добралась до моих ляжек, где я ее и зафиксировала. Какое-то время мы продолжали так стоять, слегка покачиваясь, затем я резко вытащила его руку и в один прыжок очутилась на лестничной площадке. Забарабанила в дверь. Открыл мне зевающий, взлохмаченный и опухший Джоэл.

— Здесь Тим, — сказала я.

Тим действительно появился и, бросив на меня удивленный взгляд, пожал Джоэлу руку.

Джоэл очень обрадовался Тиму, начал расспрашивать об общих знакомых и рассказывать о своей жизни, о том, как он зарабатывает по несколько фьюрлингов то охотой на крыс, то тасканием пакетов. Он подумывал взяться за торговлю кожами и тряпками. Торговля старыми костями также представляла определенный интерес, а благодаря продавцу потрохов с первого этажа практически все сырье поставлялось бы на дом. Если бы ему удалось отложить несколько пинджинов про запас, он купил бы набор инструментов и изготавливал бы из старых костей пуговицы, которые потом продавал бы на улицах города. Впоследствии, если дела пойдут хорошо, он приобретет кисточки и несмываемые краски, чтобы украшать свою продукцию.

Тим сопровождал эту речь вежливыми односложностями, но за ними я угадывала нарастающий ужас. Время от времени он с прежним удивлением поглядывал на меня, а я не понимала, чем именно могла его удивить. Что касается инцидента на лестнице, то я хотела лишь пофлиртовать, и только. Быть может, я сделала это не совсем удачно. Но из рассказов сестрицы я сделала вывод, что именно так девушки и юноши обычно вступают в контакт.

Впрочем, Тим постарался сократить визит. Мне показалось, что мы с Джоэлом его несколько встревожили. Я подождала, когда он уйдет, поскольку не испытывала никакого желания снова очутиться с ним наедине на темной лестнице, где ему в голову могла прийти мысль меня откозлячить.

Джоэл продолжал свой монолог. Я рассеянно слушала, попивая уиски, который у него, похоже, никогда не переводится. Вскоре домой вернулась миссис Килларни с Саломеей. Мы предоставили Джоэлу поговорить еще чуть-чуть, а потом я ушла.

Уходя, я заметила на кровати смятые клочки бумаги. Я узнала почерк брата. Похоже на стихи.

7 марта

Когда что-то начинает происходить, то происходит нечто. Когда ничего не происходит, то не происходит ничего.

Так, после возвращения папы все бурлит. События чередуются, ускоряются, сталкиваются. Я продвигаюсь от открытия к открытию, от эксперимента к эксперименту. Настоящая фарандола, от которой разбухает мой дневник и смущается моя маленькая душа (бессмертная), чистое озерцо моего сознания, которую легонько морщинит красноватый бриз невинных пансексуальных эмоций. Я часто себя спрашиваю, что бы произошло, если бы я оказалась в закрытой комнате наедине с Падриком Богалом. Так вот, сегодня именно это и случилось.