Мейв Бинчи - Сердце и душа

• Название: Сердце и душа
• Автор: Мейв Бинчи
• Издательство: Москва: ACT: CORPUS
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078146-1

Роман “Сердце и душа” известной ирландской писательницы Мейв Бинчи повествует о буднях одной кардиологической клиники в тихом районе Дублина, где пересекаются пути самых разных людей. Кардиолог Клара Кейси подавала большие надежды, пока не встретила будущего мужа и не родила двух дочерей. Теперь она в разводе, карьера не удалась, а от взрослых детей сплошные проблемы. Деклан Кэрролл вырос на окраинах Дублина, его родители отказывали себе во всем, чтобы их сын стал доктором, и теперь ему предстоят очередные полгода стажировки, чтобы приблизиться к исполнению мечты. Жизнерадостная медсестра Фиона всегда любила свою работу, ведь именно она помогла ей забыться после краха личной жизни и расставания с обманщиком Шейном. Полячка Аня приехала в Дублин, чтобы заработать побольше денег для своей матери и восстановить их доброе имя на родине. У всех них разные жизненные истории и разные проблемы, но однажды они случайно встречаются, и это навсегда меняет их жизнь.

---

— Ненавижу загадки, — кинул он через плечо Джонни. — А ты — одна большая загадка.

Кэтлин Эдвардс не привыкла к тому, чтобы вокруг нее суетились.

— Эйлин, разве тебе не нужно вернуться на работу? — взволнованно спросила она.

— Нет, мама. Я отпросилась на весь день.

— И на всю оставшуюся неделю, — доброжелательно добавил Джонни, на случай, если она забыла. В конце концов Кэтлин Эдвардс легла спать, а Джонни и Эйлин остались на кухне вдвоем. Джонни, не задумываясь, налил себе еще кружку чая, словно был другом дома и частенько сидел здесь в гостях.

— Тебе это с рук не сойдет, — сказала она.

— Сойдет, — просто ответил он. — Я сделал предложение, ты его приняла. Вот и все.

— Ты не делал никаких предложений. Ты меня шантажировал.

— Я попросил о трех вещах. Ты передаешь все барахло из спальни в благотворительные магазины. Твоей матери живется в собственном доме спокойно и комфортно. Ты говоришь Брайану, что спектакль окончен.

— И ты все ему расскажешь? — У нее дрожали губы.

— Нет, если ты выполнишь свою часть договора.

— А если не выполню, ты приведешь полицию.

— У меня есть отличный друг, дежурный по отделению, сержант. Он спустит на тебя всех собак.

— Передать мое барахло, как ты его называешь, в благотворительные организации будет нелегко.

— Ты справишься. Ты же смогла все это вынести из шикарных магазинов.

— Если отец снова напьется, я за это отвечать не буду.

— Я дал твоему соседу мой номер телефона, сказал, что я социальный работник.

— Он тебе не поверит.

— Я очень многозначительно посмотрел на его питбуля в наморднике. Он мне верит.

— А Брайан?

— Сегодня, в “Корриганс”, в семь часов. Укромный столик в глубине паба.

— Не уверена, что смогу.

— Уверен, что сможешь. Выбор простой: или “Корриганс”, или мой приятель, дежурный сержант в участке.

— Но если я просто не смогу это выговорить?

— Мы уже дважды все повторили. Давай пройдемся в третий раз, чтобы у тебя слова отскакивали от зубов.

Они собрались за дальним столиком в “Корриганс”: Джеймс О’Коннор, отец Брайан Флинн, Джонни, Тим, Аня и Лидия. Даже отец Томаш по такому случаю приехал на автобусе из Россмора.

Брайан думал, что это будет обычная встреча. Он удивился, заметив, что Джеймс пришел без планшета и бумаги для записей. Джеймс купил всем выпить и откашлялся.

— Сегодня к нам присоединится Эйлин. Она хочет кое-что рассказать, — начал он.

Брайан рывком поднялся на ноги:

— Джеймс, что ты делаешь? Нет смысла расспрашивать ее. Я думал, ты это понимаешь.

— Никто не собирается ее расспрашивать. Она хочет кое-что рассказать. А вот и она.

В паб вошла Эйлин.

Сейчас она была меньше похожа на Златовласку — под прицелом шести враждебных взглядов, перед лицом встревоженного отца Брайана Флинна…

— Брайан, мне нужно кое-что рассказать, и это будет нелегко. Моя жизнь не усыпана розами, поэтому я предпочитаю фантазии — так мир гораздо привлекательнее. Я притворяюсь, что живу одна в прекрасной квартире, а не в разваливающемся доме на улице Маунтинвью, вместе с родителями. Я притворяюсь, что у меня много друзей в высшем свете, хотя на самом деле есть только жестокий отец-пьяница, избивающий мать. У меня нет ни трастового фонда, ни пособия, ничего. Я краду одежду и модные аксессуары. Мне запрещено приближаться почти ко всем магазинам на Графтон-стрит и Генри-стрит, поэтому сейчас я езжу в пригороды. Кое-что из украденного я перепродаю…

Она замолчала и посмотрела в глаза священнику.

— А потом я придумала человека, который меня любит, потому что меня никто не любил. Я притворилась, что у нас роман с Брайаном. Теперь я понимаю, насколько это было опасно, глупо и неправильно. Но я чувствовала себя такой одинокой. Фантазии приносили утешение. Я сочиняла истории. Я подсмотрела, как он вбивает пароль, и написала самой себе письмо из интернет-кафе. Я одолжила в центре его мобильный телефон и отправила себе сообщение. Я взяла ключ из Аниной сумочки, чтобы попасть в его квартиру.

Повисло тяжелое молчание. Все были глубоко поражены ее ужасными поступками.

— Мне очень, очень жаль, Брайан. Ты сможешь простить меня?

У Брайана не было слов. Он совершенно онемел. В конце концов он выдавил:

— Но почему? Почему именно сейчас?..

На этот раз ответил Джонни — спокойно и мягко:

— Этим утром Эйлин испытала глубокое потрясение. Ее мама споткнулась и упала. Теперь Эйлин понимает, что в жизни есть вещи важнее прочих. Она наконец смогла правильно расставить приоритеты. Так, Эйлин?

— Да, так. Теперь я понимаю, что имеет значение, а что — нет.

Большое, великодушное лицо Брайана Флинна расплылось в улыбке. Он был готов снова приветствовать Эйлин как друга, но у Джонни были на этот счет другие планы.

— Так как Эйлин, очевидно, будет неловко общаться с людьми, которые знают о ней такие вещи, она больше не будет появляться в центре. Сегодня она хочет попрощаться с Брайаном и при свидетелях заверить его, что, если Брайан простит ее и не подаст в суд, их жизненные пути больше не пересекутся.

— Да, так будет лучше всего, — сказала Эйлин.

— Разумеется, я прощаю тебя, — сказал Брайан. — Нужно было большое мужество, чтобы прийти сюда по собственной воле…

— Она должна была прийти, — перебил его Джонни. — Она обычный порядочный человек, она не смогла долго жить во лжи, и она знает, что теперь все изменится. У нее нет другого выбора.

Так Златовласка ушла из “Корриганс” — и из их жизней. Аня заметила, что на этот раз Эйлин была не в модных сапогах, не в стильных кожаных туфлях на высоком каблуке, и ее шарфик приличная леди не надела бы на скачки. Еще Аня заметила, что Тим много говорит с Лидией и расспрашивает, какая ей нравится музыка.

Брайан утирал слезы облегчения и радости.

— Вы очень хороший друид, отец Брайан.

— Хороший кто? — переспросил он.

— Ну вот, теперь я буду учить вас английскому. Это ласковое обращение к священнику.

— Вовсе нет, Аня.

— В Анином мире — да. Впрочем, теперь, побывав на волосок от гибели, ты, может быть, готов отказаться от затворничества и выйти в реальный мир? — предложил Джонни.

— Эх, Джонни, Джонни, что ты, в конечном счете, знаешь о реальном мире? — ответил Брайан, шутливо ткнув друга в плечо.

Глава 6

Вопреки мирному названию, Маунтинвью слыл одним из самых криминальных уголков Дублина. Здесь в роскошных домах обитали торговцы наркотиками, и редкий прохожий отваживался заглядывать сюда в темное время суток. В местной школе, как и в любой другой, были свои плюсы и минусы, но с директором ей несомненно повезло. Тони О’Брайену удавалось утихомиривать даже самые горячие головы.

И все же не все учителя оказались готовыми к переменам. Всякое бывало — и школы обшарпанные, и районы не из благополучных, но раньше учителей всегда уважали. Даже дети из бедных и неблагополучных семей на экзаменах успешно демонстрировали полученные знания. Этих же интересовали только деньги. Видя, как чей-то старший брат носит дорогую кожаную куртку или водит хорошую машину, они искренне недоумевали, зачем торчать всю жизнь в банке или офисе, где не только не светит купить ни дом, ни машину, но где даже кожаная куртка может остаться лишь мечтой. Неудивительно, что многие подростки попадали в криминальные группировки. Это же круто быть лихим парнем, все тебя боятся, значит уважают.

Рассказ Айдена Данна о школьных буднях, который он поведал своей жене Норе, звучал невесело.

Хулиганье из старших классов сшибает вас с ног, выхватывает учебники, зажатые под мышкой, и глумливо скалится и качает головами, мол, сдает учитель, на покой ему пора. Правда, однажды они все-таки подобрали разлетевшиеся по полу книжки. Но не сейчас. Его прозвали Плешью и с невинным видом спрашивали, помнит ли он Первую мировую войну.

Женщинам-учительницам доставалось не меньше, а то и больше. Одиноких эти охамевшие цветы жизни изводили вопросами о темпераменте и ориентации, у замужних выспрашивали, сколько раз за ночь их удовлетворяют их мужья.

— А ты что? — выдохнула Нора.

— Стараюсь не обращать внимания. Уговариваю себя, что у них трудный возраст, что все это от неуверенности в себе, что каждый самовыражается по-своему. Впрочем, от этого не легче.

— А женщины?

— Те, кто помоложе, отшучиваются, мол, тебе, малыш, до моего старика расти-расти и не вырасти, а то и сами идут в наступление, как, мол, там с ориентацией у спрашивающего, все ли в порядке, иначе зачем ему замазывать подростковые прыщи и лепить накладные ногти. — Айден грустно покачал головой. — Когда я подхожу к классной комнате, у меня подкашиваются ноги.

— Может, бросить все это? — неожиданно спросила Нора.