Кристофер Сташефф - Чародеи [Побег. Чародей поневоле. Возвращение короля Кобольда]

• Название: Чародеи [Побег. Чародей поневоле. Возвращение короля Кобольда]
• Автор: Кристофер Сташефф
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1993
• ISBN: 5—85268—052—4

Без издательской аннотации. Три первых романа из знаменитого «Чародейского цикла» Кристофера Сташеффа.

---

Дух решительно замотал головой.

— Никакого такого существа быть не может.

Род вздохнул. — Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Но это не по существу. Для тебя важно лишь, что я не собираюсь учинять здесь никакого вреда. Я просто кое-что ищу. Я найду это и уйду. Идет?

— Ты — хозяин. Зачем спрашиваешь? — с горечью произнес дух.

— Вежливость, — объяснил Род. Затем в голове его промелькнула нестойкая и неясная надежда. — Да, кстати, я менестрель…

Челюсть духа отвисла, затем он кинулся вперед, вытянув руки.

— Музыка! О, сладкие звуки музыки! Сыграй нам, человек, и мы в твоем распоряжении!

— Секундочку! — поднял руку Род. — Ты построил эти коридоры, Горацио Логайр, и поэтому я прошу у тебя дара спокойно ходить по этим коридорам. Дозволь мне это, и я вам сыграю.

— Ты можешь ходить, можешь ходить, где тебе угодно! — дрожа, согласился дух. — Только сыграй нам, человек!

Очень ловко, подумал Род. Столь же хорошая работа по спасению лица, как и вся, когда-либо проделанная мною… В конце концов, нет смысла наживать себе врагов, если ты можешь избежать этого.

Он поднял взгляд, вздрогнул и в потрясении уставился на окружившую его плотную стену духов, по меньшей мере, в три ряда глубиной, — все глядящие на него так, как голодный на фабрике спагетти. Он с трудом сглотнул и снял с плеча лютню, произнеся мысленно благодарственную молитву, что не имел возможности оставить ее в спальне-сеновале. Он коснулся струн, и по рядам духов прокатился стон экстаза, словно далекий отзвук погребальных колоколов, донесенный полуночным ветром. Тут Роду пришло в Голову, что он приобрел отличнейшую позицию для заключения сделки.

— Э, лорд Горацио, за две песни не скажете ли, где находятся тайные ходы?

— Да, да! — откровенно завизжал дух. — Замок — твой, и мой домен, и все, чем я владею! Хоть королевство, если пожелаешь, только сыграй нам, человек! Ибо десять сотен лет мы не слыхали ни звука человеческой музыки! Только сыграй, и весь мир — твой!

Тогда Род принялся щипать струны, и духи задрожали, словно школьница, получившая первый поцелуй. Он сыграл им "Гринслив" и "Пьяного матроса" — это были самые древние из известных ему песен. От них он перешел к песне "Полдень духа" и "Несчастная мисс Бейли". Он собирался вдарить "Призрачных всадников в небе", когда ему пришло в голову, что духам могли не особенно нравиться песни о духах. В конце концов, смертные рассказывали истории о духах ради эскапизма; по тому же критерию призракам хотелось услышать о жизни скучной, ординарной, обыденной, о чем-то мирном и утешающем: воспоминания о зеленых пастбищах и журчащих ручейках, мычащем стаде, медленно поворачивающемся в подветренную сторону. Поэтому он сыграл все, что мог вспомнить из шестой симфонии Бетховена, что было нелегко сделать, играя на ирландской лютне. Последние аккорды замерли среди пустых коридоров. С миг духи хранили молчание, потом по их рядам пронесся благодарственный удовлетворенный вздох. Могучий голос Горацио Логайра тихо проговорил рядом с Родом:

— Воистину, самое прекрасное пение. — Потом он сказал очень осторожно — Подари нам еще одну, человек.

Род с печальной улыбкой покачал головой.

— Часы ночные поджимают нас, милорд, а я должен многое сделать до рассвета. В другой раз я вернусь и сыграю вам вновь, но теперь я должен уходить.

— И верно, — сказал Горацио с еще одним вздохом. — Ну, ты вел себя с нами честно, человек, и показал нам учтивость без принуждения к оной. Так неужто мы позволим гостю превзойти нас в гостеприимстве? Нет, идем, и я покажу тебе двери и ходы внутри стен своего замка, я расскажу тебе обо всех его изгибах и поворотах.

Все духи, за исключением Горацио, исчезли со звуком топота мышиных лапок по сухим листьям. Горацио внезапно свернул и долетел впереди прочь от Рода, который метнулся следом за ним. Род на бегу считал шаги, после пятидесяти дух сделал поворот под прямым углом с замечательным пренебрежением к инерции и прошел через дверной проем. Род сделал мужественную попытку совершить безынерционный поворот, но сумел только слегка притормозить. Голос духа усилился гулким эхом пещероподобного зала.

— Это и в самом деле пещера, созданная Богом за много веков до моего прихода. Не желая скупиться с дарами Его, я превратил ее в большой пиршественный зал.

Помещение забурлило голосами тысяч людей — это когда патриарх духов испустил тяжелый вздох.

— Шумны и многочисленны были устраиваемые в сем огромном зале пиры, человек. Прекрасны девы и доблестны рыцари. — Голос его поднялся до экзальтации. — Ярким от света и музыки был мой пиршественный зал в те минувшие дни, повести и саги древнее и жизненнее, чем пение сего более позднего мира. Вино текло по усам моих придворных, и жизнь била с силой сквозь макушки, наполняя умы своим барабанным призывом!

Призывом жизни…

Голос духа растаял, эхо его растворялось среди холодных камней пещеры, пока огромный зал не застыл в молчании своей вечной полуночи. Где-то упала капля воды, раздробив молчание на сотню эхо.

— Теперь они исчезли, о человек! — мрачно произнес дух. — Исчезли и умерли, пока трижды двунадесять моей крови сынов правили вместо меня этими болотами и потом являлись жить со мной в эти коридоры. Исчезли все мои храбрые товарищи, все мои податливые девы, исчезли и стали прахом под моими ногами.

Плечи у Рода выпрямились, словно холодный ветер коснулся его между лопаток. Он старался легче ступать по ковру пыли в старом пиршественном зале.

— А ныне! — Голос духа посуровел в мрачном гневе. — Ныне другие правят этими коридорами, раса шакалов, гиен, оскверняющих моих старых товарищей, разгуливая в образе людей.

Род навострил уши.

— Э, что вы сказали, милорд! Кто-то украл у вас этот зал?

— Кривые чахлые людишки, — проскрежетал призрак. — Раса низких, лишенных благородства трусов — и их лорд выступает, как советник отпрыска рода моего, герцога Логайра!

— Дюрер! — выдохнул Род.

— Называется таким именем, — прорычал дух. — Хорошо, значит, он назван, ибо сердце у него твердое, а душа хрупкая.[25] Но заметь себе, человек, — и дух обратил свои бездонные глаза к Роду; волосы на затылке Рода чуть приподнялись и отделились от черепа при виде углей, горящих в глубине глазниц призрака, — заметь себе хорошенько, — нараспев произнес он, вытягивая руку к Роду и тыча в него указательным пальцем, — что твердая и хрупкая сталь сломается от одного удара кованого железа. И также эти злые ходячие насмешки над человеческим родом могут быть сломлены мужем, коего действительно можно назвать мужем!

Рука духа упала, плечи его поникли, голова опустилась. — Если бы, — мрачно проговорил он, — если бы в сии темные дни жил кто-либо, кто воистину может назвать себя мужем…

Глаза Рода оторвались от духа и медленно проползли по огромному залу. Там была только чернота, тесная и густая. Он моргнул и мотнул головой, стараясь избавиться от чувства, что тьма давит ему на глаза.

— Милорд Логайр, — начал он, остановился и произнес снова — милорд Логайр, может, я и буду твоим куском железа — все равно, меня называли и похуже. Но если я должен сломить советников, я должен узнать о них как можно больше. Поэтому скажи мне, чем они занимаются в этих залах?

— Колдовством, — проворчал призрак. — Черной магией! Хотя о манере ее я едва ли могу рассказать…

— Ну, расскажи мне все, что можешь, — не отставал Род. — Все, что ты сможешь сказать, будет принято с благодарностью.

— Ты говоришь, словно приходской поп, собирающий десятину, — фыркнул дух. — Тем не менее, я расскажу тебе все, что могу. Знай же тогда, человек, что эти кривые людишки построили себе здесь великий алтарь из сверкающего металла, что есть не сталь, не серебро, не золото, не любой другой ведомый мне металл — здесь, в центре зала, где некогда танцевали мои придворные!

— О. — Род поджал губы. — Э, каким образом они поклоняются перед этим алтарем?

— Как поклоняются? — поднял Голову дух. — Да я бы поручился, что принося себя в жертву, ибо они шагают внутрь той злой подделки, а потом исчезают и снова — хлоп — они тут, целые! Я могу только думать, что они, должно быть, отдают свою кровь темному демону внутри этого сверкающего ящика, ибо они тощие и трясущиеся. И в самом деле, — сказал он задумчиво, — почему бы они иначе были такими иссохшими, эти людишки?

В основании черепа Рода снова началось беспокойное покалывание; оно проползло вниз по шее и распространилось по плечам-.— Я должен увидеть эту поделку, милорд. — Он нащупал кинжал. — Давай-ка немного посветим!

— Нет! — резанул по барабанным перепонкам крик. Дух запульсировал, съеживаясь и вырастая, контуры его заколебались, словно пламя свечи. — Ужель ты уничтожишь меня, человек, и отправишь в еще более темное царство, чем сие?