Вера Хоружая - Письма на волю

• Название: Письма на волю
• Автор: Вера Хоружая
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

В 1930 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла книга «Письма на волю».

Из соображений конспирации вместо имени и фамилии автора на обложке стояло: «Польская комсомолка».

Автором этих писем была Вера Хоружая, секретарь Центрального Комитета комсомола Западной Белоруссии, несколько лет томившаяся в польских тюрьмах.

Книга вызвала огромный интерес у читателей и быстро разошлась. Поэтому в 1931 году издательство выпустило второе издание.

Еще раз книга Веры Хоружей была издана в «Молодой гвардии» в 1957 году.

Теперь имя героической дочери белорусского народа стало известно многим читателям. В 1959 году в «Правде» были опубликованы ее записки, относящиеся к 1942 году, к тому времени, когда Хоружая, оставив двух малолетних детей, пошла защищать от врага свою любимую Родину. После этого интерес к жизни В. Хоружей возрос еще больше.

В настоящем издании собраны письма, статьи В. Хоружей и воспоминания о ней. В основу книги положен сборник «Славная дочь белорусского народа», подготовленный Институтом истории партии при Центральном Комитете Коммунистической партии Белоруссии и выпущенный государственным издательством БССР (составители H. С. Орехво и И. П. Ховратович).

В книге раскрыты имена и фамилии большинства лиц, которым адресовала свои письма из тюрем В. З. Хоружая. Расшифрованы также фамилии многих партийных и комсомольских работников Польши и Западной Белоруссии, которые в ряде писем, по конспиративным соображениям, помечались лишь начальными буквами.

Некоторые имена расшифровать не представилось возможным.

В отличие от указанного белорусского издания в данной книге помещен биографический очерк Б. Котельникова о жизни В. Хоружей.

Издательство «Молодая гвардия» выражает благодарность брату В. Хоружей Василию Захаровичу Хоружему, принявшему участие в подготовке издания для «Молодой гвардии».

---

Эти чудесные люди непоколебимы в своей ненависти к врагу и в своей любви к родине. Что бы с ними ни случилось, они останутся советскими людьми, советскими патриотами. Одна моя знакомая старуха, у которой 3 сына и 3 зятя в армии, часто мне говорила: «Надо их бомбить каждый день, бомбить их заводы, их поезда так, чтобы щепки от них на семь верст летели. Когда прилетает наш самолет, я на коленях перед образом молюсь, чтобы бог спас, чтобы помог ему, чтоб дал ему меткость в его рученьки, светлую ясность в его глазоньки, чтобы каждая его бомба попадала прямо в цель и била, на куски рвала проклятую нечистую силу…»

На аэродроме сгорел небольшой наружный склад. Подземное бомбохранилище цело. Сгорел только один самолет, два повреждено. Теперь там 30–40 самолетов и 15 новых стоят отдельно, направо от входа. Возле сгоревших домов горки бомб замаскированы соломой. Надо бомбить, бомбить. О 200 чел. возле казино ничего не знаю, думаю, что неправильно. Обком поврежден, там уже отремонтировано. Столовая тоже. Говорят, что во время следующего налета из зениток стрелять не будут, а будут вести воздушный бой…

Вера.

4 ноября 1942 г.

Дорогие друзья мои! Посылаю вам «Минскую газету» и пачку серьезных немецких газет из Франкфурта и Гамбурга. Может быть, вы их не получаете. Это влиятельные газеты, «делающие политику». В них много интересного… Исключительно интересны статьи о Сталинграде и Ржеве. В них признается не только сила Красной Армии и высокая похвала ей, но и ужас перед этой силой.

В «Минской газете» интересна речь гауляйтера Вильгельма Кубе, обращенная к белорусским рабочим. Подлизывается, сволочь, на все лады. А «Берлинская иллюстрированная газета» показывает (для немцев) истинные цели освобождения. Самый интересный листок посылаю. При виде этой иллюстрации хочется и плакать, и ругаться, и бить, и громить их изо всех сил. Может быть, используете эти иллюстрации.

Мне срочно нужно ваше указание. Есть слух, что фельдкомендатура дала приказ постепенно забирать мужчин из города в лагерь военнопленных. Как поступить: уходить в лес, за это немцы арестовывают семьи и конфискуют имущество, оставаться и идти в лагерь, чтоб угнали в Германию? Дайте ответ.

Вера.

Воспоминания о Вере Хоружей

В СЕМЬЕ

«Мой милый, милый Мозырь!»

(Из письма Веры)

Солнечный сентябрьский день. Мы только что возвратились из гимназии и наперебой рассказываем маме о подробностях школьного дня. Быстро переодеваемся в ситцевые домашние платьица. Мама торопит: «Скорее, скорее накрывайте стол, пора обедать». Уже все за столом, а место Веры пусто. Где же Вера?

— Вера-а! — раздается по двору.

— Ау-у! — слышится в ответ, и с горы вихрем несется Вера с полным передником груш. — Мамочка, я хотела к обеду принести. Смотрите, сколько насобирала под старой грушей.

Кончился обед. У мамы еще с утра настирана целая куча белья (ведь в семье 6 человек). Она посылает нас на реку полоскать. Припять — через дорогу. Но летом она обмелела и до большой воды — метров триста.

Нагруженные кошелками, тазами с бельем, мы, весело болтая, идем по перемелу.

С Верой никогда не скучно. То она придумает, как удобнее нести ношу, то мы устанавливаем старт: кто первый дойдет до того куста или камня, а то расскажет что-либо такое смешное, что мы смеемся до упаду.

Вот и река. Вода прозрачная, чистая, как-то по-сентябрьски посинела и заметно прибыла.

Купаться нам уже не разрешают. Но Вера — старшая, она выпросила у мамы разрешение разок окунуться. Мы подбираем одежду выше колен и только бродим по воде. А Вера, раздевшись, с хохотом бросается в воду, весело плещется и уверяет, что ей совсем не холодно. Мы смотрим с завистью и страхом. Искупавшись и отдохнув, беремся за работу…

* * *

К Вере часто приходили подруги. Она уходила с ними куда-либо в город или городской сад. Но как весело мы играли, когда она оставалась с нами. Ее фантазия и выдумки были неиссякаемы. Мы строили из песка крепости и замки, инсценировали Гавроша, сцены из приключений Тома Сойера. Чаще всего Вера любила играть в школу и всегда неизменно бывала учительницей. Очень строгой и справедливой учительницей, которая может поставить двойку, наказать даже Вальку Щиопуло, дочь известного богача, и поставить пятерку Мере или Розочке, дочкам беднячки Брохи. (Между прочим, и в действительности Вера этих девочек подготовила к поступлению в гимназию.) Во время войны «школа» у нас часто заменялась «больницей», «лазаретом», и Вера бывала уже «доктором».

Самым же любимым занятием Веры всегда было чтение вслух.

Часто вечерами мы, младшие, забравшись на Верину кушетку, поджав под себя ноги, затаив дыхание, слушали, как она читает вслух. Сегодня интересная книга «Хижина дяди Тома».

Самые разнообразные чувства переполняют наши детские сердца: гнев и ненависть к алчным работорговцам сменяются радостью их поражений и неудач; тревога за судьбу честных, трудолюбивых негров перерастает в надежду на их спасение, в радость их побед.

Вера уже с трудом различает буквы. А мы все просим читать еще и еще. И она уже не читает, а рассказывает о дальнейшей судьбе героев. Рассказывает живо, образно, увлекательно, дополняя содержание раньше прочитанными книгами из жизни народов Африки и Америки.

Но вот приходит мама, зажигает лампу. Мы нехотя возвращаемся к действительности. Уходят домой соседские ребятишки, а мы садимся за уроки.

* * *

Ярко горит большая керосиновая лампа. Каждый занят своим делом. Мама следит, чтобы не мешали друг другу. Она что-то шьет или занята по хозяйству. Иногда, а это бывало в самые холодные зимние месяцы, когда прекращались работы по осушке болот, дома и папа. Он молчалив, но очень строг и требователен: Мы все, и даже Вера с Васей, его побаиваемся. Сидим тихо, готовим уроки.

Училась Вера очень хорошо. У нее была прекрасная память и большие способности. По всем предметам, кроме рисования и пения, всегда получала «пять». Домашние задания Вера выполняла в течение получаса. Долгое молчание для нее невыносимо. И вот она уже смастерила из бумаги какого-то страшного чертенка и показывает нам из-под стола. Мы визжим и громко хохочем. Папа сердится и обещает Веру наказать. Но детей у нас наказывали редко.

Вера достает из сумки библиотечную книжку и погружается в чтение. Теперь уж она забыла обо всем на свете. Чтение книг ее страсть. Она помогает в работе школьной библиотеки и достает самые интересные книги.

* * *

Прекрасна и разнообразна природа нашего маленького городка. Весь он построен на горах и пересечен оврагами.

Вера восторженно любила природу.

Величественное зрелище восхода солнца всегда приводило ее в неописуемый восторг. Помню, не раз мы договаривались с ней разбудить друг друга пораньше, чтобы посмотреть восход. Вера безумно любила грозу и совершенно ее не боялась.

Страшный грохот сотрясает все вокруг, небо прорезают ослепительные молнии. Дворы и улицы затоплены мутными потоками воды, бегущей с гор.

— Рябиновая ночь, — со страхом произносит мама и невольно крестится. Мы жмемся поближе к ней. Надо бежать во двор, отводить воду, чтобы не подмыло сарай, не затопило погреб, не попала вода под дом. Здесь всегда первой оказывалась Вера. Она накидывала на голову какое-либо покрывало, хватала в сенях лопату и бежала во двор.

Мы смотрим на нее из окна, а она отводит воду и корчит нам страшные гримасы, приплясывает, изображая шамана или ведьму. Затем мокрая до последней нитки вбегает в кухню, смеясь и брызгая на нас водой.

— Ой, как хорошо! Я переоденусь и еще пойду. Кто со мной?

И нам всем уже хочется выбежать под дождь, так заразительно ее веселье.

* * *

Но коротким было детство Веры, как и большинства ее сверстников. Когда до нашего городка докатились раскаты уже не грома, а залпов «Авроры», потрясших весь мир, Вере едва исполнилось четырнадцать лет.

«Революция», «большевики», «белые», «красные», «коммунизм», «Ленин» — вот слова, которые, как молнии, прорезали горизонт, по-новому освещали мир.

Вера, которая всегда страстно любила жизнь, любила все яркое, живое, смелое, а главное, любила людей, ненавидела несправедливость, сразу с головой уходит в новую — жизнь, воспринимает революцию умом и сердцем.

1918–1920 годы. В городке устанавливается советская власть. Но скоро появляются немцы. Идет жестокая борьба. Одна банда сменяет другую. Петлюровцы, балаховцы, белополяки — все перебывали здесь. Вся жизнь взъерошилась, перевернулась. Мы больше не сумерничаем, не затеваем шумных игр, не сидим вечерами у стола за подготовкой уроков. В доме постоянно кто-нибудь чужой: то расквартированные солдаты, то прячутся соседи, бежавшие от бандитов, то кто-либо из приезжих комсомольцев, новых друзей Веры, кому негде ночевать.